Страница 15 из 24
Естественный фатализм говорит нам о парадоксальных вещах: получается, что жизнь наша нам совсем не принадлежит, так как она, да и мы сами – это всего лишь сумма от нас не зависящих факторов и условий. Выходит, что жизнь происходит с нами, для нас и делается нашими вроде бы руками, но в то же время совершенно помимо нас, вне нас и от нас не зависит. Наша собственная жизнь – это театральное представление, на которое мы смотрим, как зрители из зала, она происходит с нами, но вместе с тем она – феерия, на которую мы взираем совершенно со стороны. И даже если мы сами являемся действующими лицами в этом представлении, то играем не нами составленный сценарий и не нами избранные роли. Что остается нам? Спокойно смотреть на происходящее и безучастно дожидаться, чем оно закончится, видеть течение собственной жизни, нисколько не подчиняющиеся нам и не делать бессмысленных попыток что-либо в нем менять. Что же хорошего в таком понимании мира? Чем положителен естественный фатализм? Кажется – ничем. На самом деле наоборот: ведь если от меня ничего не зависит и я сам – некий заданный набор параметров, сам по себе развивающийся, тогда я нисколько не виноват в своих неудачах, и нет никакой моей заслуги в моих успехах. Чтобы не случилось в жизни – хорошее или дурное – я ни при чем, ведь так получилось, так сложилось, само собой сделалось, вне меня и помимо моей воли, ибо жизнь моя мне не принадлежит и сам я в ней ничего не значу и не могу. Также я ни к чему не стремлюсь и ничего не избегаю, потому что и то и другое бесполезно, я никому ничего не должен и, самое главное, я не должен ничего самому себе. Свобода от долженствования, от напряжения, от борьбы и погони за чем-то, которые наполняют жизнь страданиями, а, стало быть, свобода от страданий – вот результат естественного фатализма. Свобода от желаний и стремлений, надежд и отчаяний, проистекающая из недеяния есть величайшее благо, умиротворяющее человеческую жизнь. Я – результат внешних сил, заданная сущность, порождение всей совокупности условий – сам себе не принадлежу и сам себя не формирую. Напротив, все вышеуказанное делает меня и мою жизнь. Я такой, какой я есть и другим быть не могу. Такой, какой получился, сложился, оказался. Могу ли я в этом случае кому-нибудь позавидовать – у него лучше, чем у меня? Не могу, потому что он – другой, не такой, как я, и у него иная жизнь. Могу ли я над кем-то посмеяться или презреть кого – он хуже меня? Не могу, потому что он другой, и у него не такой, как у меня жизненный путь. Каждый человек задан самому себе мирозданием, каждый идет своей дорогой, играет свою роль, исполняет свое дао, у каждого своя миссия и смысл во Вселенной – и у блистательного могучего монарха, и у жалкого нищего раба. Бесполезно пытаться быть не собой – другим и занять чужое место и сыграть не свою роль. При таком взгляде и зависть, и гордость совершенно исчезают, и никого нельзя оценить с точки зрения «лучше – хуже». Не «лучше», а другой, не «хуже», но только иной. Невозможно сравнить двух людей, как невозможно сравнить, скажем, сосну и березу. Что лучше – сосна или береза? Какая краска хуже – красная или синяя? Какая человеческая жизнь удачливее, а какая достойна презрения? Никакая! О каждой можно сказать только то, что она есть и зачем-то нужна мирозданию. Сосна не сможет стать березой, сколь не убеждайте ее, что березой быть гораздо лучше, чем сосной. Один человек никогда не станет другим человеком, только потому, что они – разные сущности мира. Невозможно ругать одного за то, что он – такой, и невозможно хвалить другого за то, что он не такой как первый, как невозможно ругать негра за то, что он не китаец, лес – за то, что он не фруктовый сад, пустынную колючку – за то, что она не прекрасный цветок.
Жизнь, исполненная такого взгляда, ни к чему не стремящаяся, тихая и спокойная, погружена в созерцание своего дао и в безмятежное следование ему. Невозмутимо и мирно течет она неспешным потоком в обозначенном ей русле, не подверженная страстям, беспокойству и напряжению. Просто и умиротворенно внемлет она окружающему миру, как вечно внемлет небу цветущая и увядающая, всегда прекрасная и безмолвная природа. Истина даосизма – это жизнь, не противостоящая мирозданию, но спокойно в нем растворяющаяся, и тем самым достигающая мудрого счастья.
Тема 4. Основные идеи и представители античной философии
1. «Золотой век» человечества
2. Поиск первоначала (милетцы и Пифагор)
3. Спор о природе Бытия (элеаты и Гераклит)
4. «Только атомы и пустота…» (Демокрит)
5. Сколько существует истин? (софисты и Сократ)
6. Вещество без Идеи – ничто (Платон и Аристотель)
7. Как быть счастливым? (эпикурейцы, стоики, скептики, киники)
1. «Золотой век» человечества
Философия в чистом виде появилась у древних греков. Само слово «философия», как мы уже видели, греческого происхождения. Поэтому можно утверждать, что философию, как таковую, придумали греки. Они прочертили весь круг философских проблем и вопросов и наметили пути их решения. Последующие народы и эпохи развивали дальше, обогащали и продолжали те первоначальные положения и идеи, которые были сформулированы греками. Немецкий ученый Ф. Энгельс в книге «Диалектика природы» говорит, что «… в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений». Кроме того, философия древних греков дошла до нас в необыкновенно ярких и выразительных формах. Она представляет собой нечто среднее между наукой и искусством, и поэтому ее можно было бы назвать научной художественностью или художественной научностью. Греки имели особый дар, наверное, навсегда утерянный в человечестве, говорить о сложнейших вопросах мироздания необычайно просто, но в то же время точно, ясно и выразительно. Философия для них, как правило, не была родом деятельности, или профессиональным занятием, она была, скорее, образом их мышления или стилем жизни: они, философствуя, жили или, живя, философствовали. Жизнь и любовь к мудрости нераздельны в эллинском понимании (эллины – греки, Эллада – Греция в переводе с греческого). Именно поэтому результаты греческой философии были огромными, наследие ее – колоссальным, а идейный резонанс – нескончаемым. Она по праву и всеми считается сейчас философией классической, то есть образцом, эталоном, совершенным вариантом любого философствования вообще. Поэтому изучающим философию следует начинать с эллинской мысли и глубоко с ней знакомиться, потому что именно греческая любовь к мудрости позволяет увидеть и почувствовать сам дух философии, ее специфику, непередаваемую внутреннюю сущность, вполне понять, что она такое.
Греческую философию часто называют античной. Но античность – это история и культура Древней Греции и Древнего Рима, поэтому можно полагать, что античная философия суть греко-римская. Но это не совсем так. Рим – величайшее государство Древнего мира – за свою тысячелетнюю историю превратился из маленького города на семи холмах в огромнейшую империю, которая охватила собой все Средиземноморье. Представим себе этот размах: вся Европа и половина британских островов, Малая и Передняя Азия, Ближний Восток, вся Северная Африка – поистине мировая держава. Все силы римского народа ушли в завоевательные войны, в создание необъятного государства, равного которому не было в человеческой истории. Понятно, что римлянам было не до философии и поэтому их любовь к мудрости была заимствованием и приспособлением к своим практическим нуждам оригинальных греческих идей. Рим оставил человечеству свою необыкновенную политическую историю, юриспруденцию и риторику, но философское наследие мир получил от греческой цивилизации. Поэтому под античной философией, как правило, понимается философия греков.
Древняя Греция, история которой охватывает период приблизительно с XXII по II вв. до н. э., очень часто воспринимается человеческим сознанием как нечто прекрасное, единожды появившееся на земле и с тех пор более недостижимое. В романе Ф. М. Достоевского «Подросток» один из персонажей – Версилов – произносит такие замечательные слова: «Мне приснился совершенно неожиданный для меня сон, потому что я никогда не видал таких. В Дрездене, в галерее, есть картина Клода Лоррена, по каталогу – «Асис и Галатея»; я же называл ее всегда «Золотым веком», сам не знаю почему. Я уж и прежде ее видел, а теперь, три дня назад, еще раз мимоездом заметил. Эта-то картина мне и приснилась, но не как картина, а как будто какая-то быль. Я, впрочем, не знаю, что мне именно снилось: точно так, как в картине, – уголок Греческого архипелага, причем и время как бы перешло за три тысячи лет назад; голубые, ласковые волны, острова и скалы, цветущее побережье, волшебная панорама вдали, заходящее зовущее солнце – словами не передашь. Тут запомнило свою колыбель европейское человечество, и мысль о том как бы наполнила и мою душу родною любовью. Здесь был земной рай человечества: боги сходили с небес и роднились с людьми… О, тут жили прекрасные люди! Она вставали и засыпали счастливые и невинные; луга и рощи наполнялись их песнями и веселыми криками; великий избыток непочатых сил уходил в любовь и в простодушную радость. Солнце обливало их теплом и светом, радуясь на своих прекрасных детей… Чудный сон, высокое заблуждение человечества! Золотой век – мечта самая невероятная из всех, какие были, но за которую люди отдавали всю жизнь свою и все свои силы, для которой умирали и убивались пророки, без которой народы не хотят жить и не могут даже и умереть! И все это ощущение я как будто прожил в этом сне; скалы, и море, и косые лучи заходящего солнца – все это я как будто еще видел, когда проснулся и раскрыл глаза, буквально омоченные слезами…» Греческая философия была одной из сторон этого «земного рая человечества» и прошла в своем развитии три этапа. Первый – архаический, то есть древнейший, охватывает время примерно с VII по V вв. до н. э. Второй – классический, датируется V–IV вв. до н. э. и последний – эллинистический, начавшийся с похода эллинов на Восток, то есть с завоевания (эллинизации) Востока охватывает период с III по II вв. до н. э. Первый период чаще называется досократическим, то есть бывшим до появления в греческой философии Сократа, а архаических философов часто называют досократиками. В составе имени любого греческого философа два слова: первое – его собственная имя, а второе происходит от названия города, в котором он родился. Например, имя Фалес Милетский означает, что этот мыслитель был из города Милет. Под словом «школа» в истории греческой философии понимается не учебное заведение, а группа мыслителей, объединенная сходными идеями или мыслями, образующими в философии определенное течение или направление. После этих предварительных замечаний перейдем к рассмотрению воззрений и учений эллинских философов.