Страница 102 из 112
Вариингу обуревали схожие чувства, преследовали те же мысли: "Мы, машинистки и секретарши, на чьей мы стороне? Те, кто пишет и печает под диктовку босса Кихары и ему подобных, — с кем мы? С рабочими или богачами? Кто мы? Кто мы такие? Много раз я слышала от подружек: "Наша фирма производит то-то и то-то", "В нашей фирме столько-то рабочих и платят им столько-то", "Наша компания получила такую-то прибыль". Они говорят "наша", а у самих нет ни цента, даже на автобусный билет после рабочего дня не наберется. Девушки частенько хвастаются своими боссами, а хвастаться-то, в общем, нечем! Разве что парой сот шиллингов в месяц, которые они гордо называют жалованьем! И за такую малость мы жертвуем важнейшими вещами. Это, во-первых, наши руки. Мы перепечатываем все их бумаги, письма. Наши руки становятся их руками, наша сила — их силой.
Во-вторых, наши мысли. Ни один босс не оставит на работе девушку, имеющую собственные суждения и взгляды, отличные от его взглядов; боссам не нравится, когда секретарши подвергают что-то сомнению, задают вопросы, не закрывают глаза на их гнусные дела. Босс всегда прав, у тебя же вместо мозгов руки да бедра, ничего другого не требуется.
В-третьих, наша душа. Босс Кихара и ему подобные вымещают на нас свое дурное расположение духа. Накричавшись дома с женами, они приносят свою злобу в контору. Когда у них что-то не ладится — лучше к ним не приближаться. Нас оскорбляют, но мы помалкиваем — нам не положено расстраиваться, тем более давать волю слезам.
В-четвертых, наше тело. Большинство из нас, за редким исключением, может получить работу и удержаться на ней, только уступив домогательствам субъектов вроде босса Кихары. Мы их подлинные жены… хоть и незаконные. По субботам и воскресеньям нас возят на бойню в БМВ. Есть ли разница между жертвенным ягненком и дойной козой?.. Так кто же мы такие?"
Сердце Вариинги билось в такт ее мыслям. Мучительные вопросы не находили ответа. Никто не поможет ей, необходимо самой принять решение и найти место в битве, что ведется не на жизнь, а на смерть!
Вариинга и Гатуирия, подойдя к пещере, едва не задохнулись от дыма. Повсюду — догорающие обломки столов и стульев, вокруг плотное кольцо щителей Нжеруки. Люди все еще пели ту же песню:
Несколько ворюг тщетно пытались протиснуть толстые животы наружу, но застревали в дверях пещеры. Зрелище это было и комичным, и грустным. Те из жуликов, кто ухитрился выбраться наружу, семенили вперевалку к своим машинам, напоминая бегемотов. Вздымая пыль, они уносились прочь, благодаря бога за избавление. Худерьба выскакивала из окон и, приземлившись, стрелой срывалась с места. Рабочие бежали вдогонку, выкрикивая: "Ловите их! Ловите! Держите воров!"
С того места, где стояла Вариинга, невозможно было разглядеть всего, что происходило у входа в пещеру. Там, натыкаясь друг на друга, метались владельцы особняков, выстроенных на Золотых Холмах Илморога, а за ними гонялись обитатели трущоб Нжеруки. Зато ей повезло, и она стала свидетельницей великолепного спектакля: Гитуту ва Гитаангуру и Ндитика ва Нгуунджи пытались улепетнуть, а преследователи колотили их по задам палками. Совсем выбившись из сил, они судорожно ловили воздух; от боли, страха и усталости с них градом катил пот.
Не одна Вариинга посмеивалась, любуясь этим зрелищем. Добродушные жители Нжеруки беззлобно потешались над обитателями Золотых Холмов, которые на ходу сбрасывали с себя пиджаки, галстуки, обувь, ремни — лишь бы бежать было легче.
Но когда в толпе заметили, что из пещеры пытаются выбраться иностранцы, смех превратился в угрожающий рев. Похватав палки, дубинки, железные прутья, люди плотной массой обступили выход из пещеры. Иностранцев охраняли местные прислужники из бывших ополченцев. Один из них достал револьвер и навел его на атакующих, но от грозного гула толпы у него дрогнула рука, и пуля, никого не задев, просвистела в воздухе. Толпа остановилась, потом снова хлынула вперед, от топота тысяч ног тряслась земля.
Семерка грабителей из Западной Европы, США и Японии спаслась лишь благодаря тому, что их машины оказались совсем рядом, иначе толпа разорвала бы их на куски. Предусмотрительные водители не глушили моторов, чтобы укатить без промедления.
Два вора с перепугу позабыли, что приехали на машинах, и умчались на своих двоих. Их автомобили подожгли. Вскоре около пещеры не было уже ни одного грабителя. Всем удалось улизнуть, от страха у них словно выросли крылья.
Оставшиеся у входа в пещеру люди ждали, что скажут их вожаки. Мутури ва Кахония Майтхори выступил первым.
— Друзья, или нет, пожалуй, назову вас сородичи, ибо все, кто собрался здесь, принадлежат к одному роду — роду рабочих. Вы вдоволь налюбовались тем, что здесь происходило. Толстопузые вздумали нас хулить. А ведь у них такие животы вовсе не потому, что они ждут детей, вздулись они не от недугов. Их распирает от нашего пота и крови. Их чрева бесплодны. Мы, рабочие, строим дома, но въезжают в них другие, а строители остаются под дождем. Мы шьем одежду, которая достается другим, и те щеголяют в ней; портные же ходят нагишом. Мы растим хлеб, но едят его другие, а у хлеборобов по ночам в животах урчит с голодухи. Смотрите, мы возводим отличные школы, но учатся в них не наши дети. А наши роются в помойках — ищут объедки. Сегодня мы решили наконец заявить о своих правах. Мы отказываемся быть горшками, в которых другие варят кашу… — сказал в заключение Мутури и скромно подался назад. Толпа устроила ему овацию, женщины криками выражали восторг.
Следующим оратором был предводитель илморогских студентов. Увидев его, Вариинга испытала странное чувство. Возможно ли? Мутури спас ее от смерти под колесами поезда в Накуру, а этот молодой человек только вчера вытащил из-под автобуса в Найроби. Теперь они выступают друг за другом.
— Мы, студенческая община Илморога, а также школьники начальной и средней ступени, полностью поддерживаем справедливую борьбу рабочих против системы современного грабежа. Рабочие идут в авангарде борьбы с неоколониализмом — последней стадией империализма. Когда илморогские рабочие узнали о готовящемся сборище местных и иностранных воров, они сообщили об этом нам.
Студенты долго раздумывали над тем, что бы такое сделать, чтобы проявить свою солидарность с рабочими. И было решено напечатать разоблачительные карточки, чтобы людям стала ясна подлинная суть затеи с конкурсом. Это и впрямь бал Сатаны, дьявольская выдумка. Сомкнем же наши ряды в справедливой битве против кровопийц и душегубов, против всех преступлений империализма и неоколониализма. Вместе с рабочими будем возводить дом, в котором заживут все строители. Нет лучшего применения нашим знаниям, чем поставить их на службу народу. Мы, студенты, не хотим отставать от трудящихся, вместе с ними прогоним сатану и его присных!
Ему тоже громко хлопали.
Третьим взял слово представитель илморогских рабочих. На нем была длинная шинель и островерхая шапка, которую он стащил с головы, прежде чем заговорить. В волосах его пробивалась седина.
— Во-первых, — начал он, — позвольте воздать должное отважным студентам университета и учащимся окрестных школ. Если наша молодежь сложит оружие, родина останется беззащитной. Что тогда станет со страной? Мы приносим благодарность всем тем, кто откликнулся на наш призыв о помощи. Хочу теперь сказать одно лишь словцо, задать всего один вопрос. Есть два вида единства: единство рабочих и единство богачей. На чьей вы стороне? Чьи принципы вы поддерживаете, ибо у каждой из сторон свое учение?
Гимн богачей и империалистов звучит так: