Страница 93 из 119
Хотя сборный диверсионный отряд формировался в спешке и без всякого, казалось бы, чёткого плана, но одна вьючная лошадь везла пилы, топоры и ножницы, какими на фронте пользовались для резки проволочных заграждений. Нетрудно было предположить — для чего. Когда вырвались на простор полей, перелесков, оврагов, ещё не порушенных деревень, хуторов и пристанционных посёлков пехотной цепью выстроились на горизонте телеграфные столбы. Сразу сыскалось несколько хозяйственных мужичков, которые повели деловой разговор:
— Хорошо ли ты пилы поточил, Демьяша?
— Да уж не хуже, чем ты топоры: поглядывай!
— Вот и я про то же: повжикивай!
— Красные, поди, не дадут нам вспокое поработать?..
Было любо-дорого смотреть, как валились в этой крестьянской сече говорящие столбы. Нашлись и люди, привычные к металлу: начали кромсать ниспадавшую вслед за столбами проволоку. Так и слышались на другом конце проводов вопли начальников станций, а может, и гарнизонных красных командиров:
«Кой чёрт, я не могу без связи пускать поезда! Кто балуется?»
«Какое баловство — похоже, диверсия...»
«Так стреляйте диверсантов!»
«И будем стрелять. Вот только сыскать надо...»
Савинков по опыту знал — сыщут. И в прежние годы его помощников и помощниц даже через полгода находили, а теперь наука сыска ушла далеко вперёд. Он подскакал к начальнику отряда:
— Капитан, потом будет хуже. Сейчас, пока за нами нет погони, первый взрыв можно сделать и днём. Коль забрали моего юнкера, дайте двоих помощников...
— ...и по паре человек на обе стороны речонки. С пулемётом.
— Да откуда вы знаете, капитан, что я намерен рвать у речки?
— Оттуда, с фронта. Где ещё такое удобное место?
— Но ведь вы драгун? Не разведчик, тем более не бомбист?
— Всем приходилось заниматься... Вестовой! — позвал он и, когда тот прибежал, с улыбочкой: — Подберите в распоряжение... поручика Савинкова...
Савинков одобрил улыбку: «Хорошо, хоть не в унтеры возвели!»
— Подберите для него двоих минёров, четырёх ружейников и пулемёт.
Савинкову нравилась эта деловитость.
— Разрешите выполнять, капитан?
— Выполняйте, поручик... моё поручение! — уже без смущения повторил. — Выше своего звание, разумеется, дать не могу.
— Благодарю и за эту честь, капитан, — расстёгивая седельные сумки вьючной лошади, занялся Савинков проводами и упакованной в картонные пакеты взрывчаткой.
Подоспевшие помощники оказались неплохими минёрами. Всё необходимое для первого раза быстренько отобрали и сложили в солдатский вещмешок. Видя это, Савинков берегом речки ушёл вперёд. Береговой, седенький от жары тростник располагал к скрытости. Почти вплотную подобрался, не зная — может, и охрана где есть. Но, кажется, красным было не до этого. Да раньше их никто не беспокоил, В полном спокойствии Савинков осматривался. Мосток под рельсами был так себе, лёгонький, но всё-таки на каменных столбах и с железными балками. Низовым слабым взрывом не сокрушить, значит, надо рвать верхнюю часть, шпалы, настил и если не разметать, так покорёжить рельсы. И удивляло, и радовало пока: без охраны! Но не стоило утешаться лёгкостью победы: после двух-трёх диверсий на других мостах, даже небольших, красные обязательно выставят охрану. Приходилось торопиться хоть с первым зачином. Вдруг удастся вместе с поездом?..
Нежданная напасть!
Пока осматривался вокруг, пока сам мосток изучал, из противоположных тростников пришарашился какой-то дедок, чуть ли не чеховский злоумышленник, и закинул удочку как раз под створ столбов.
— Давай, дедуля, в другое место! — замахал руками Савинков.
— В другом-те месте не клюёть, барин, — был исчерпывающий ответ.
Вот так: три революции прошли, а все баре да господа! Савинкова мрачная ирония разбирала. Но вести дискуссию с дедком было некогда: минёры подходили.
— Валяй, рыбачок, вниз! — пришлось прикрикнуть.
Но ответ опять был вразумительный:
— Внизу коряжины, только леску зазря порвёшь. А под мостом — чистый камешник, журчит, всякая мошкара в тень прячется. Милое дело для гольцов!
Минёры, видно, были из деревенских. Слушать рассуждения насчёт гольцов не стали, а просто самого огольца взяли за руки, за ноги — и вместе с удочкой, ведёрком и — надо же! — с початой полубутылкой оттащили на полсотни сажен. Бросили, видно, в приречный крапивник, потому что вопль поднялся:
— Штаны-те худые, ж-жопу ведь ж-жёть!
— Деловой народ — минёры. Савинков помогал, налаживая детонатор, но они в один голос:
— Нет уж, мы лучше сами.
— В нашем деле всё нужно своими руками проверить.
Возражать было нечего. Савинков благодушно кивнул, на досуге закуривая спрятанную за пазухой сигару. Дымок и минёров на мысль навёл:
— Мы тоже заранее под камушком огонёк зажжём.
— Коротковат бикфорд, да отбегать по кустам — запнуться можно.
— Как пить дать! Загодя надо пламешочек... Вдруг пофартит с поездом?
Значит, и они под паровоз метят?
Огонёк был такой малый, да по дневному времени сухой и бесцветный, что и вблизи не видать. Тем более с паровоза. Один из минёров, замерив шагами бикфорд, сторожить остался, другой у крайней, ещё доступной с берега сваи пристроился. Он-то, приложившись ухом к рельсу, и подал голос:
— Гудёт!
Савинков с оставшимся минёром уже подожгли бикфорд... но паровоз вылетел из-за поворота с целым хвостом пассажирских вагонов!
По военному времени едва ли там были обычные пассажиры. Но минёр решительно наступил сапогом на провод, шепча:
— Люди же, люди!..
Что было делать? Минуты ведь исходили, секунды! Кстати ли, некстати ли — вдруг всплыло лицо Вани Каляева, его нервный шепоток: «Боря, нет, ты скажи: можно убивать безвинных?!» Савинков, уже готовый отшвырнуть глупый сапог, не сделал этого!..
Паровоз с десятком вагонов прогремел колёсами, раскрытыми окнами, отбившими все уши революционными песнопеньями:
Торчали в провалах окон такие ярые матросские физиономии, что Савинков сказанул своё любимое:
— Ах, чёрт дери!..
Скатившийся с насыпи минёр, зверски глянув на своих двоих ротозеев, сам уже с близкого расстояния, хоть и с запозданием, снова запалил бикфорд. Но когда-то огонь подползёт к детонатору? Даже и на двух последних метрах?!
— Каляев, помнится, мне сказал: «Жалко безвинных, но карателей...»
— Каляев? Какой Каляев?! Иванов — его фамиль!..
На помощь главному минёру бежал и этот, что своим неурочным сапогом испортил всё дело. Савинков уже опережал его, открыто перед окнами гремевшего поезда, как вдруг с той стороны опять вылез злосчастный дедок со словами:
— Нет, тамо не клюёть...
Первый минёр в одиночку потащил его в кусты, матерясь на чём свет стоит... и в это время грохнул взрыв, накрыл их обоих обломками шпал и камешником...
Матросский поезд успел проскочить, погромыхивал на подъёме от моста, а эти двое лежали в нескольких саженях, которые оказались роковыми...
На звук взрыва прискакал, не таясь, сам капитан:
— Что случилось? Почему опоздали?
Оставшийся в живых минёр, не глядя на Савинкова, начал оправдываться:
— По первому разу, не рассчитав, задлинили шнур... спохватились, обрезали... неудачно...
— Капитан, я во всём виноват, — не мог вынести Савинков этой спасительной лжи.
Но капитан уже метнулся в седло:
— Отходите! Видите?..
Как не видеть! Поезд остановился, из заднего вагона выскакивали матросы и разворачивались в цепь. Прикрывавший незадачливых минёров пулемёт встречь резанул несколько раз. Нечего было и думать, чтобы принять открытый бой. Целый эшелон матросни! Уже слышалось, капитан поднимал своих грозной командой: