Страница 76 из 78
И кто из смертных с уверенностью может определить, для чего посетила его сердце эта капризная дама — любовь?
Может, для того, чтобы он, как Петрарка, создал в ее честь венок поэтических сонетов, а может, чтобы написал наполненную подлинной страстью симфонию? А может быть, для того, чтобы новый человек, плод этой любви, вошел в мир и прославил в веках свое имя?
Но даже если Некто, посылающий это чувство, не подразумевает таких глобальных творческих последствий, разве мало того, что просто двое будут счастливы тем, что нашли друг друга?
Новый день, новый год, новый поворот судьбы...
Итак, прошел год.
Много это или мало?
Алене казалось, что он растянулся на целую жизнь.
Несколько лет у нее были такими однообразными, похожими один на другой, и все ей было известно заранее, по крайней мере, распланировано.
А сейчас ее каждый день поджидали сюрпризы. И каждый счастливый день не был похож на предыдущий.
А их с Алешей медовый месяц растянулся на всю долгую зиму и слякотную весну.
Алеша увез ее на море.
Экзотические Сейшельские острова, коралловые рифы, диковинный подводный мир Красного моря, жаркое австралийское лето — это были его щедрые дары своей любимой.
И случилось необъяснимое — Алена перестала бояться водной стихии. Ее больше не мучили приступы морской болезни, и она с легкостью выдерживала прогулки на яхте или моторном катере и даже отважилась погрузиться в глубь океана на экскурсионной подводной лодке. Ей нужно было понять, что же испытывает Алеша, чем привлекает его этот глубинный мир...
Коралловые атоллы напоминали им прихотливо разбросанные среди водной глади обручальные кольца. И ей казалось, что эти пустынные островки каким-то странным образом скрепляют их союз...
А когда в Сиднее Алена увидела, как заходящее солнце окрасило в глубокий розовый цвет белоснежные паруса многочисленных яхт, то восторженно и благодарно шепнула мужу:
— Ты мой капитан Грей... Вот и появились алые паруса...
— Конечно, ведь это я заказал для тебя этот закат, — улыбнулся он.
Единственное, чего боялась Алена, что Алеше скучно без привычной работы. Он ведь совершенно не умел бездельничать. Но может быть, морские прогулки в какой-то мере заменяли ему его глубоководные исследования...
Сначала Алена почти каждый день со страхом ждала, что придет какая-нибудь телеграмма и ее суженый сорвется с места, извиняясь, что возникла срочная необходимость. Но Алеша был спокоен и расслаблен, и она тоже понемногу успокоилась и перестала думать о возможной разлуке. Вернее, разлука стала казаться невозможной...
Она не уставала удивляться и восхищаться своим мужем. Он досконально знал все эти диковинные уголки, он открывал ей неизвестный мир, показывал затерянные в океане островки, даже названий которых Алена никогда не слышала. Он говорил, кажется, на всех языках мира, без труда объясняясь и с экипажами яхт, и с торговцами сувенирами, и с гостиничной обслугой. Он знал самые невероятные истории и легенды, он объяснял, что из себя представляют местные экзотические блюда, он ловко раскалывал огромные кокосы, и Алена впервые в жизни пила настоящее кокосовое молочко...
Эти месяцы показались ей одной нескончаемой сказкой, словно ее за какие-то заслуги вдруг поместили прямо в рай, только не эфемерный небесный, а реальный земной...
И впервые в жизни она так долго бездельничала. И даже думала с ужасом, до чего же, оказывается, ленива... Но так приятно было просто гулять, отдыхать и наслаждаться жизнью... Ей так давно хотелось вот так посибаритствовать, но не было возможности. А теперь, благодаря Алешке, можно было подолгу нежиться в постели, вдоволь лакомиться, не укоряя себя в обжорстве, и ощущать жизнь как нескончаемый праздник.
Но одно в Алеше было неизбывно — ревность. Кажется, он стал-таки мягче и терпимее, но все равно Алене постоянно приходилось его сдерживать, чтоб он ненароком не ввязался в драку с шоколадным полуобнаженным аборигеном, который имел неосторожность проводить жадным взглядом аппетитную блондиночку...
Но сейчас ей это даже нравилось.
Ведь так и должно быть — восхищенные мужчины склоняются перед ожившей Венерой, а муж и повелитель стоит на страже.
По крайней мере, он больше не упрекал Алену, не выматывал душу подозрительностью — смирился с тем, что она все равно будет пользоваться успехом, и тут уж ему ничего не поделать. Ведь ее единственная вина в том, что такой уж она уродилась.
— Глупый, — говорила ему Алена после очередного скандала, в который Алеша умудрился ввязаться, — разве ты не знаешь, что мне нужен только ты?
— Знаю, — петушился он. — Но пусть не пялятся!
— Может, мне надеть паранджу?
— Не стоит, — смягчался он. — Мне тоже нравится на тебя смотреть...
Но надо сказать, что, ревностно охраняя свою супругу, Алеша не замечал того, что на него тоже бросают пылкие взоры гибкие аборигенши. Высокий стройный европеец с пронзительно синими глазами и гибкой пружинящей походкой явно заставлял учащенно биться сердца местных девушек.
Алена отмечала это ревнивым оком и поглядывала на них свысока, покрепче прижимая к себе Алешин локоть.
Нечего тут вертеть попками и строить глазки! Это мое! Мо-е! Ясно?
И для уяснения девицам не требовался переводчик — женщина женщину всегда поймет. И смуглые красавицы сникали, понимая, что не в силах составить белокожей леди достойную конкуренцию.
А пока молодожены наслаждались земным раем, в подмосковном поселке кипела работа.
Прораб чертыхался, что строительство приходится вести в самый неподходящий сезон, но ему и было заплачено за то, чтобы правдами и неправдами он успел закончить все к маю.
В мае новый дом ждал новых хозяев.
Алена вышла из машины и застыла, не в силах вымолвить ни слова.
Вместо ее привычного дощатого забора высилась ажурная чугунная изгородь, сплошь увитая каким-то цепким быстрорастущим плющом с крупными глянцевыми листьями.
На липах и березах еще едва проклюнулись почки, а он уже нахально зеленеет в полную мощь! И так разросся, что полностью затянул ажурные просветы, превратившись в сплошную высокую стену.
И за этим живым зеленым забором, протянувшимся вдоль обоих участков, объединив их в один, теперь не видно ее дачи. Только возвышается оштукатуренный в нежно-палевый цвет верхний этаж Алешкиного дома с огромными, во всю стену, окнами и странной ажурной, прозрачной конструкцией, тянущейся туда, где должна стоять дача...
— Тебе нравится? — Алеша напряженно следил за ее реакцией.
— Я еще не поняла...
— Я заказал рассаду тропического плюща, — тут Алешка произнес неудобоваримое латинское название. — Он вечнозеленый. А летом должен еще и цвести. По крайней мере, мне обещали, что будет...
Он распахнул широкие ворота, и Алениному взору предстал настоящий парк.
Посыпанные гравием дорожки были обрамлены газонами. На них уже пробивалась первая нежная травка. Кусты малины, смородины и облепихи росли вдоль дорожек, а в глубине газонов с симпатичной неправильностью были высажены фруктовые деревья, сирень, жимолость, черемуха и даже каштаны. Конечно, они еще были тоненькими саженцами, но Алена живо могла себе представить, что будет, когда они разрастутся и наберут силу...
А в том месте, где раньше был Аленин двор, ровными рядами тянулись вскопанные грядки и сверкали на солнце стеклами несколько высоких длинных теплиц.
— Я подумал, ты сама захочешь посадить... — проследил за ее взглядом Алеша. — Ведь в этом ты мастерица.
— Ну и теплицы, Алешка! Целые оранжереи! — подпрыгнула Алена.
— Оранжерея на заднем дворе, — поправил он.
Старый яблоневый сад за дачей уже покрылся розоватой ароматной пеной, словно шапочками нежного зефира. А сама дача...
Вот точно такой же она была много лет назад, когда Аленку впервые привезли сюда, — вкусно пахнущей свежим деревом, ладной и прочной, выстроенной основательно, для многих и многих поколений...