Страница 6 из 14
В пересказах разнятся даже внешние обстоятельства дела.
То ли Делла Мэй забрала к себе внучку на несколько послеполуденных часов, как делала регулярно, а Ида зашла за Нормой Джин и заметила нечто неладное. Что именно — еще вопрос. По одной из версий — всего лишь закашлявшегося и покрасневшего ребенка. Возможно — бабушку, поправлявшую подушку запутавшейся во сне внучке.
То ли Делла ворвалась в дом соседей, выбив локтем дверное стекло, и фурией кинулась к малышке, — и перепуганные Болендеры вынуждены были вызвать полицию.
Примерно месяц спустя после момента, к которому относят это событие, Деллу Мэй Монро поместили в Норфолкскую больницу. Там она и умерла — в возрасте 51 года. В медицинской карте, констатировавшей смерть от миокардита, значился также «атипичный маниакально-депрессивный психоз». Тут-то бы нам и вспомнить о «родовом безумии», но этот диагноз был довольно расплывчат и поставлен только потому, что Глэдис, жившая с матерью в последнее время, упомянула об участившихся перепадах ее настроения.
Можно предположить, что «безумие» Деллы было просто нервной реакцией на изматывавшую болезнь. К тому же проблемы с сердцем и сосудами ослабляли кровоснабжение мозга, что влияло на психику и делало женщину, и всегда-то эмоционально неустойчивую, с трудным характером, и вовсе невыносимой для окружающих.
Глэдис переехала в Хоторн не только из-за ухудшавшегося здоровья матери. Отдав Норму Джин Болендерам, она договорилась, что станет проводить с дочерью каждые выходные, — а ездить туда-обратно, живя в Голливуде, было слишком уж утомительно. Потом, когда девочка уже вышла из младенческого возраста, Глэдис вернулась в Голливуд и устроилась на работу сразу в две киностудии.
В скромно обставленном жилище Иды и Уэйна Глэдис выглядела пришельцем с другой планеты, диковинным экзотическим цветком. Выкрашенные в вишневый либо в оранжевый цвет волосы, кричащий наряд, сигарета в руке, подчас — и запах алкоголя.
Понятно, что думала Ида о примере, подаваемом гостьей Норме Джин и другим малышам, которые застенчиво поглядывали на «странную тетю». Но терпела. Из милосердия, из-за благовоспитанности и из-за дополнительной платы, которую вносила Глэдис Бейкер за право понянчить собственную дочь.
«Негоже вставать между ребенком и матерью, какой бы та ни была», — так, верно, думала Ида Болендер. И, когда малышка называла ее «мамой», неизменно поправляла: «Нет-нет, твоя мама — та рыжеволосая дама, что приезжала к нам в субботу».
Когда девочка доросла до длинных прогулок, Глэдис стала придумывать для нее развлечения, которые хотя бы с утра до вечера вырывали Норму Джин из однообразного, устоявшегося однажды и навсегда уклада дома Болендеров.
Районы и пригороды Лос-Анджелеса, как известно, очень отличаются друг от друга. И если унылый пыльный Хоторн походил на американские провинциальные городки середины XIX века, — в других местах все было иначе. Жизнь там била ключом.
Вдвоем мать и дочь устраивали пикники на пляже в Сансет-Бич, радостно опустошая корзинку с припасами, болтая о том о сем и нежась на солнце. Ахали, восхищаясь ловкостью акробатов и жонглеров на площади Святого Марка в лос-анджелесской Венеции. Или просто садились на трамвай, выходя где в голову взбредет и не строя никаких планов заранее. Много лет Норма Джин хранила полосатый зонтик, купленный ей матерью в одну из их вылазок.
Но эти праздники омрачались частыми переменами настроения Глэдис. Порой та надолго замолкала, лишь изредка устало морщась: «Ах, не шуми так, детка. У мамы болит голова». Порой болтала взахлеб и смеялась — и казалось, что ей немногим больше лет, чем ее дочке. А порой принималась мечтать вслух о том, как навсегда заберет свою девочку к себе. Они поселятся в маленьком домике, где непременно будут белые занавески и белый рояль, на котором Норма Джин научится играть. И никогда больше не расстанутся.
Нередко к семейному дуэту присоединялась «тетя Грейс» — Грейс Мак-Ки, по-прежнему самая близкая подруга Глэдис. Немногим позже она станет главной фигурой в жизни Нормы Джин. Глэдис и Грейс снимали на двоих квартирку в Голливуде. Иногда девочку привозили после прогулки туда и оставляли ночевать. В спальне Глэдис висели на стенах и стояли на комоде фотографии актеров. Как-то раз мать — то ли в шутку, то ли в ответ на постоянные расспросы маленькой «безотцовщины» — показала дочери на портрет Кларка Гейбла в роли очередного лихого красавца, усатого покорителя сердец: «Это твой папа». Ее слова прочно застряли в памяти Нормы Джин.
Подруги, как и встарь, бредили кинематографом. Они гордились своей причастностью к нему, чувствовали себя жителями волшебной страны, хотя монотонная, донельзя прозаичная работа, которой они занимались, казалось, должна была бы лишить их иллюзий. Гуляя с Нормой Джин среди вычурно-роскошных голливудских кинотеатров, больше похожих на сказочные дворцы, они говорили ей: «Смотри, здесь идут НАШИ фильмы!» Они обсуждали перипетии жизни звезд (честолюбивая шотландка Мак-Ки когда-то мечтала попасть в их число), особенно любовные похождения. Вероятно, тогда-то у Глэдис и Грейс и зародилась мысль: хорошенькая белокурая девчушка должна стать актрисой! В самом деле, а кем же еще?!
Исподволь трех-, четырех-, пятилетней девочке преподавались основы «женской премудрости». Две дамы не только забавлялись, позволяя Норме Джин играть с содержимым своих косметичек, но и учили ее накладывать румяна и красить губы помадой.
Бывало и так, что компания разрасталась, — и Норма Джин оказывалась на пляже или в чьей-нибудь гостиной среди взрослых, приятелей и приятельниц Глэдис и Грейс. Сначала девочку осыпали приторными нежностями, а потом забывали про нее. И никто, даже мама и тетя Грейс, уже не обращали на Норму Джин внимания. Вдобавок все эти люди слишком громко и экзальтированно говорили и слишком много курили. Норме Джин становилось скучно, она замыкалась в себе и уже с меньшей тоской ждала того момента, когда вернется в Хоторн и Ида без улыбки прикажет ей поскорее переодеться и тщательно умыться.
Случалось, что Глэдис не заходила за Нормой Джин в уикэнд, пропуская встречу с дочерью ради свидания или модной вечеринки. Материнские чувства она проявляла бурно, но как-то спорадически, непостоянно…
Есть свидетельства, что Ида Болендер всерьез подумывала официально удочерить девочку и говорила об этом с Глэдис.
Беседе якобы предшествовало мелодраматическое событие, о котором рассказывали дети друзей Боленд еров и которое подозрительно напоминает историю с покушением Деллы Монро на жизнь своей внучки.
Это повествование, передававшееся из поколения в поколение и обраставшее, видимо, все более эффектными подробностями, вкратце можно пересказать так.
Когда Норме Джин было около трех лет, ее мать в одно не самое прекрасное утро решила, что дочь должна жить с ней, — и что уладить вопрос нужно радикально и немедленно. Явившись в Хоторн, она застучала обоими кулаками в дверь Болендеров и агрессивным тоном сообщила, что забирает девочку сейчас же. Встревоженная Ида попыталась урезонить гостью, но та, оттолкнув хозяйку, прорвалась во двор, где играла Норма Джин, и схватила ее в охапку Испуганная девочка заплакала. Ида бросилась отнимать ребенка у взбесившейся мамаши. Завязалась драка. Глэдис, не отпуская дочку, вбежала в дом со стороны кухни, где был отдельный вход, и заперлась. Через несколько минут Ида увидела, как раскрасневшаяся Глэдис пересекает лужайку, сгибаясь под тяжестью огромного армейского вещмешка. В этом мешке Уэйн Болендер хранил инструменты, а теперь из него раздавались сдавленные детские крики… Борьба возобновилась. Две женщины перетягивали мешок, пока лямки не лопнули и Норма Джин не вывалилась на траву. На этот раз быстрее оказалась Ида. На этот раз уже она успела вместе с заходящейся в рыданиях девочкой запереться в доме. Глэдис немного походила вокруг, пробуя на прочность засовы окон и дверей, и, когда Ида Болендер крикнула ей, что вызвала полицейских и те вот-вот приедут, тихо ретировалась.