Тайны черных джунглей

– Что такое? – с тревогой спросил Тремаль-Найк.

– Мы поблизости от Киддепура. Какой-то военный корабль отправляется в плавание и салютует.

– Давайте! Давайте!.. Мы должны прийти вовремя!..

Река начинала необычайно оживляться. Барки, бриги, китайские джонки, изящные клиппера и бригантины, а также дымящие своими трубами пароходы во множестве поднимались и спускались вниз по течению. Сидевший у руля Тремаль-Найк должен был пустить в ход всю свою ловкость, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в этой массе судов и лодок, которая так возросла, что иногда занимала всю реку.

В десять шлюпка прошла перед Киддепуром, большим поселком, расположенном на левом берегу реки, а чуть позже оказалась в виду Калькутты, королевы Бенгалии, столицы всех английских владений в Индии, с ее внушительным рядом дворцов и пагод, с ее куполами и причудливыми колокольнями, с ее улицами и площадями, под защитой форта Вильям – самой большой и мощной крепости на полуострове.

Тремаль-Найк вскочил и широко раскрытыми глазами смотрел на эту разворачивающуюся перед ним изумительную панораму большого столичного города.

– Какой блеск!.. – прошептал он. – Никогда б не подумал, что так близко от страны тигров и змей может возвышаться такой огромный город.

Он повернулся к одному из тугов, самому пожилому, и спросил:

– Ты знаешь город?

– Да, – отвечал индиец.

– Ты знаешь, какова моя миссия?

– Коульи мне сказал: убить капитана, чтобы он не напал на Раймангал.

– Где мне найти его?

– Мы это узнаем, я надеюсь.

– Он еще не отправился?

– Мы не видели ни одного военного корабля, спускающегося по Гангу, – ответил старик. – Значит, экспедиция еще не отправилась.

– Не знаешь, есть ли у капитана свой дом в Калькутте?

– Есть, недалеко от форта Вильям.

– Ты найдешь его?

– Да, конечно.

– Интересно, там ли он сейчас?

– Мы это скоро узнаем.

– От кого?

– От одного из наших. Это боцман на борту «Девоншира».

– Что это за «Девоншир»? – спросил Тремаль-Найк.

– Вон, взгляни на ту канонерку у форта Вильям.

Тремаль-Найк посмотрел в указанном направлении и увидел в пятидесяти ярдах от массивных стен крепости небольшое паровое судно с довольно низким корпусом и такой небольшой осадкой, что оно легко могло подниматься даже по притокам Ганга. На нем была только одна мачта, расположенная ближе к носу, а на корме, на круглой платформе, стояло тяжелое артиллерийское орудие.

– Ваш человек служит на этом судне? – спросил Тремаль-Найк.

– Я тебе сказал: это боцман Хидар.

– Пошли к нему.

– Спокойно. Здесь нужна осторожность.

– Нас тут не знают.

– И все-таки не стоит так спешить.

– Делай, как знаешь, – сказал Тремаль-Найк.

Туг оставил на минуту весло и, встав на скамейку, внимательно оглядел палубу канонерки.

На палубе виднелись несколько матросов, занятых приборкой, и среди них седоватый боцман, который, стоя на корме, болтал с юнгой.

– Это он, – сказал душитель, повернувшись к Тремаль-Найку.

– Кто он?

– Хидар.

– Он тебя видел?

– Подожди минуту.

Он приложил ладони ко рту, образовав нечто вроде рупора, и издал пронзительный звук, который скорее мог исходить из медной трубы, чем из человеческого рта.

Боцман тут же повернулся к реке и наклонился над фальшбортом. Шлюпка в этот момент проходила под самым бортом канонерки.

Взгляд боцмана встретился со взглядом старого туга, но он тут же перевел его дальше, притворившись, что разглядывает парусник, шедший вниз по течению.

– Скоро Хидар будет на берегу, – сказал старик. – Он меня понял.

– Где мы встретимся с ним?

– В одной харчевне, которую содержит наш человек.

Шлюпка двинулась дальше, держась вблизи берега, и направилась к пристани.

По берегам реки, особенно на больших каменных лестницах, спускающихся к воде, толпились мужчины, женщины и дети, чтобы совершить свои омовения в священных водах Ганга.

В любое время года индиец не забывает о религиозном омовении; оно стало для него ежедневной необходимостью. Во всех городах, которые расположены на берегах священной реки, толпы жителей каждое утро заполняют эти лестницы, и, едва взойдет солнце, погружаются в воду.

Мужчины и женщины, богатые и бедные, старики и дети, раздеваются на ступеньках, на открытом воздухе, на глазах у всех, не обращая внимания на взгляды любопытных, и совершают омовения, обратив лицо к солнцу, как предписывает культ.

Первым делом они полощут себе рот, потом предлагают пригоршню воды дневному светилу. После этого стирают одежду, никогда не пользуясь мылом, поскольку оно считается нечистым веществом, и снова одеваются, всё так же на открытом воздухе, мужчины и женщины вместе, после чего возвращаются по домам, унося с собой кувшин с водой для дневных омовений.

Пройдя этот хаос из судов и купающихся, проплыв мимо портовых строений и складов, шлюпка причалила к широкой лестнице, которая в этот момент была безлюдна.

Старый туг велел своим товарищам оставаться в ней и сказал Тремаль-Найку:

– Следуй за мной.

Они поднялись по лестнице и сквозь торговые ряды и портовые лавочки вышли в город.

Несмотря на раннее утро, толпа заполняла уже улицы города, множество экипажей и пешеходов кружило по его площадям, своим великолепием не уступающим Лондону.

Старый туг быстро пересек несколько улиц и площадей, прошел мимо блестящих дворцов с фронтонами в стиле греческих храмов, окруженных садами, и вскоре углубился в грязные, узкие улицы бедных кварталов, где остановился перед хибарой нищенского вида, над дверью которой висела вывеска в виде рыбы с квадратной, как у лягушки, головой, и длиннющими плавниками.

– Подождем его здесь, – сказал туг. – Хидар скоро придет.

Они вошли в темную и грязную комнату, где виднелись несколько столов и бамбуковых табуреток, и уселись в самом освещенном ее углу. Хозяин, худой, как факир, и страшно изуродованный оспой, принес им блюдо риса, приправленного соусом из рыбы и пряностей, и кувшин «тоди», очень светлого и приятного пальмового вина.

Проголодавшись от утреннего воздуха и долгого путешествия, Тремаль-Найк и его товарищ опустошали свои тарелки, когда в харчевню вошел боцман королевского флота. Это был крепкого сложения мужчина лет сорока, с черной бородой и умными глазами.

Он держал во рту короткую трубку и беспрерывно дымил. Завидя старого туга, он подошел к нему и протянул руку.

– Рад снова встретиться с тобой, Мок, – сказал он и пристально глянул на Тремаль-Найка, словно ощупывая его взглядом.

– Не бойся, Хидар, – ответил старик, поняв его. – Это наш, он посланец Кали.

– Дай мне доказательство, – сказал боцман.

Тремаль-Найк показал ему кольцо, которое носил на пальце.

Моряк склонил голову.

– Я в твоем распоряжении, посланец Кали.

– Садись и выслушай, – сказал Тремаль-Найк. – Ты знаешь капитана Макферсона?

– Конечно. Я его знаю, наверное, лучше всех.

– Ты знаешь, где он находится?..

– Он что, покинул свое бенгали? – спросил вместо ответа Хидар.

– Да.

– Когда?..

– Три-четыре дня тому назад.

– Этого я не знал. Интересно, что он будет делать в Калькутте?

– Готовить экспедицию против Раймангала.

Боцман вскочил на ноги, выронив трубку, которую держал во рту.

– Против Раймангала, вы сказали? – спросил он, стиснув зубы. – А!.. Я подозревал кое-что!.. Недаром они снаряжают «Корнуэлл».

– Корабль? – спросил Тремаль-Найк.

– Старый фрегат, который был предоставлен капитану Макферсону.

– Где он находится?

– Здесь, у арсенала. На него погрузили много боеприпасов, продовольствия; его снаряжают, как транспорт, точно готовят десант.

– Среди его экипажа есть наши люди? – спросил старый туг.

– Да, двое: Палаван и Биндур.

– Я их знаю. Нужно повидать и расспросить их.

– Они ничего не знают о предназначении «Корнуэлла». Я говорил с ними вчера вечером и выяснил, что цель и маршрут похода держатся в строжайшем секрете.