Паром

Баллада об охоте и зимнем винограде

Памяти Роуфа

Как ты рванулся, брат мой, Вслед за бегущей косулей! Как ты рванулся, брат мой. Пулей рванулся за пулей! Как ты стрелял с разбегу. Вниз пробегая по склону. Черный по белому снегу Вниз пробегая по склону Грянула третья пуля, Грянула, чтобы настигнуть! Перевернулась косуля. Хотела судьбу перепрыгнуть. Вихрями крови и снега Кончилась, затихая. Словно упала с неба Летчица молодая. Ты горло лебяжье надрезал, Чтобы не думать об этом. И обагрилось железо Струйкой горячей, как лето. И вдруг: виноградные гроздья, Лоза на ветке ореха. Ледяные, черные гроздья Сверкнули тебе из-под снега. Чудесная неразбериха! Ты дерево взглядом окинул. И ты засмеялся тихо И снова винтовку вскинул. И выстрел ударил над лесом, И эхо метну лось следом. Ты гроздья лиловые срезал. Как пару дроздов дуплетом. На шее тяжесть косули. Снега разрывая, как пахарь, Ты шел, а губы тянули Ягод холодный сахар. И капали капли со шкурки Тобою убитой косули, А виноградные шкурки Ложились, как черные пули. Мы знали в погоне надсадной Тяжелое пламя азарта. Но разве мы знали, брат мой. Какая нам выпадет карта? И разве я знал, что за год Губы навек остудишь. Как шкурки проглоченных ягод. Выплевывать легкие будешь? Ломоть поминального хлеба. Поминальной струи услада. Бесконечное зимнее небо. Ледяная гроздь винограда.

В Сванетии

Никогда не позабуду Этот сванский хуторок. Он возник подобно чуду Среди каменных дорог. Здесь эпоха на эпоху Навалилась впопыхах, Здесь российскую картоху Сван сажает на полях. Край форели и фазана В пене с головы до пят. Во дворе любого свана Свой домашний водопад. Глядя в пропасти с уклона, Можно сдуру, невпопад. Дьяволу по телефону Позвонить в ближайший ад. Над дорогой в диком крене Хищно замерла скала. На лугу схлестнулись тени Самолета и орла. Океан травы и света Вчетвером проходим вброд. …Домик сванского поэта. Стой! Хозяин у ворот. Вмиг откуда-то из чащи Доставляет мальчуган Два ведра воды кипящей — Злой, пузырчатый нарзан. Ощущают, словно голод. Жаждой выжженные рты Сладостно томящий холод. Холод цинка и воды. Напились. Глядим на башни, Влажный пот стирая с лиц. Это сванский день вчерашний Смотрит из кривых бойниц. Вот он, дух средневековья. Романтические сны. Гордой кровью, бедной кровью Эти камни скреплены. А хозяин — дело чести — Шуткой потчует друзей. Сдав оружье кровной мести В исторический музей. Здесь оружьем не бряцают, Вместо вражьих черепов Вдоль стены ряды мерцают Турьих выгнутых рогов. Развалившись на кушетке, Выбираем тамаду, Стол ломится, словно ветка У садовника в саду. Сколько лиц! Восток и Запад Льнут к хозяйскому теплу. Запах трав и дружбы запах Лучшей из приправ к столу. Поднимая тост за дружбу. Как венчальную свечу. Чокнуться хочу я с Ушбой, С Ушбой чокнуться хочу! Потому что чище дружбы Ничего не знали мы. Потому что выше Ушбы Только Ушба, черт возьми! Между тем на пир из сада На слова мои в окно Ломится горы громада Вместе с небом заодно. Кончил я. Свежеет воздух. Зябко зыблется туман. Светляки, а может, звезды. Гаснут, падая в стакан.

Абхазская осень

Дай бог такой вам осени, друзья! Початки кукурузные грызя. Мы у огня сидим. Ленивый дым. Закручиваясь, лезет в дымоход, И, глядя на огонь, колдует кот. Дрова трещат, и сыплются у ног. Как с наковальни, яростные брызги. Замызганный, широкобокий, низкий, К огню придвинут черный чугунок. Мы слушаем, как в чугунке торопко. Уютно хлюпает пахучая похлебка. Золотозубая горою кукуруза Навалена почти до потолка, И наша кухня светится от груза Початков, бронзовеющих слегка. А тыквы уродились — черт-те что! Таких, наверно, не видал никто: Как будто сгрудились кабаньи туши. Сюда на кухню забредя от стужи. Они лежат вповалку на полу. Глядишь — вот-вот захрюкают в углу И прежде чем варить их над огнем, Те тыквы разрубают колуном. Нанизанные на сырой шпагат. На гвоздике у закопченной дверцы. Как ленты пулеметные, висят Три связки перца. Вот, до поры всю силу свою пряча. Блестит в графине розовая чача. А только рюмку опрокинешь в рот — Ударит в грудь. Дыханье оборвет. И на секунду горла поперек Стоит, как раскаленный уголек. Над медленным огнем сидим. Глядим. Желтеет пламя. Голубеет дым. Мы не спешим. Мы пьем за чаркой чарку, Как мед густую, сладкую мачарку. Вдруг — настежь дверь. И прямо из тумана Им хоть по снегу бегать босиком — Ребята входят. Ведрами каштаны Несут с собой. И следом — ветер в дом. Сейчас в лесу во всей осенней мощи Багряные каштановые рощи. …Огонь поленья лижет, языкат, А в кухне запахам от запахов тесно. Вином попахивает поздний виноград, И виноградом — раннее вино.