Принцесса-грешница

– Не стоит говорить о деторождении в присутствии Джулианы, – вздохнула, глядя на сестер, Юстейс. – Это неприлично.

– Должны же все дети, которых она целует, откуда-то появляться, – фыркнула Лукреция.

Юстейс напряглась так, что даже кринолин ее платья зашуршал. Ноздри у нее раздулись, но она так и не решилась вступить в спор.

– Поторопись, Джулиана. Ты должна успеть переодеться. Меньше чем через час сюда прибудет месье Дюпре, чтобы продолжить писать твой портрет.

– В этом действительно есть необходимость? – уточнила Джулиана. Портрет, который писал Дюпре, целиком и полностью являл собой творческую фантазию художника. На этом портрете Джулиана была совершенно не похожа на себя.

– Ну, конечно, – воскликнула Юстейс, у которой от возмущения затрясся подбородок. – Даже если принц Август не выражает своего интереса к тебе, возможно, кто-то другой из Габсбургов сделает это. А если не они, то, я слышала, у царя Александра есть второй кузен, с которым мы пока еще не пытались завязать дружбу. Правда, ему только десять лет.

В обсуждении этой темы Джулиана участвовала слишком много раз, чтобы краснеть во время откровенного разговора своих тетушек насчет отсутствия у нее перспектив выйти замуж. Вряд ли в том, что выбор невелик, была ее вина. Им требовался принц, который не являлся бы ни французом, ни испанцем, чтобы Джулиана могла получить поддержку его страны в своем стремлении вернуть себе трон.

Но, как ни странно, найти кого-то, кто хотел бы жениться на бедной принцессе без притязаний на ее страну, довольно трудно.

– Грегори сообщил, что на домашнем приеме в загородном поместье какого-то герцога ожидают принца Вильгельма. Мы все должны присутствовать, – сообщила Константина. Она отломила кусочек печенья и подала его зверьку в корзинке, но тот лишь обнюхал лакомство и снова заснул.

– Грегори вернулся? – удивилась Джулиана.

– И, по всей видимости, избегает тебя. – Лукреция встала. Ей всегда удавалось выглядеть гораздо более величественной, чем это удавалось Джулиане.

Это означало, что ее брат скорее всего попал в беду или весьма близок к этому.

– А кто из герцогов устраивает прием? – уточнила Джулиана.

Константина задумалась. Герцоги в ее понимании располагались примерно на одном уровне с трубочистами. Она никогда не забивала себе этим голову.

– Герцог Соммет? – подсказала Джулиана.

– Мы сто лет не бывали на грандиозном приеме, – со счастливым видом кивнула Константина.

Ох уж этот Грегори! Ну почему в этом доме нет темницы? Джулиана просила его держаться от Соммета подальше. Ее брат был убежден, что Ленория пала из-за вмешательства внешних сил. Джулиана соглашалась. Однако в то время как она была буквально одержима желанием схватить заговорщиков, ответственных за это, Грегори гораздо больше стремился объединиться с любым, кто обещал незамедлительный возврат к власти.

Джулиана знала Соммета совсем немного по Конгрессу в Вене, и это был человек грандиозных обещаний и бархатных угроз. Он любил считать себя влиятельным лицом. Также Джулиана обнаружила, что он злоупотреблял своим влиянием на тех, кто слабее его самого.

На таких, как Грегори.

– А разве принцу Вильгельму не пятьдесят? – У Джулианы не было ни малейшего желания тратить время на эту вечеринку.

– Сорок пять, – фыркнула Юстейс. – Кстати, моему дорогому Альберту исполнилось пятьдесят три, когда я вышла за него.

А спустя три года он умер, оставив Юстейс носить по нему траур последние пятьдесят лет. Повторять тетушкину судьбу Джулиане совсем не хотелось.

– Давайте начнем с принца Августа. – Он по крайней мере был ее возраста, пусть даже в самых лестных сообщениях его называли «толстым хныкалкой». – Пожалуй, пойду переоденусь, если уж предстоит встреча с месье Дюпре. – Джулиана подобрала юбки и элегантно, насколько могла, поспешила выйти из комнаты, пока тетушки не попытались заставить ее изменить решение. Если бы она не обожала их, то вполне могла бы противостоять советам. Однако тетушки были исполнены самых благих намерений, и Джулиана не решалась им перечить.

В коридоре оказалось лишь немного прохладнее, чем в зале для приемов, но Джулиана обрадовалась и этому. Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто ее не видит, она потянула за лиф платья из плотного бархата. Лондон в июле – не самое лучшее место для проживания. Если бы предложение на загородный прием поступило от кого-то еще, она бы приняла его, только чтобы спастись от городского зловония.

У Джулианы сохранились только выборочные воспоминания о Ленории, но она точно помнила, что летом там всегда дул ветерок, а в воздухе стоял запах цветов и дождя, а не воняло сажей и отбросами.

Впереди за углом появилась и тут же исчезла знакомая темноволосая голова.

– Грегори!

Повисла довольно длительная пауза, и Джулиана уверилась, что брат решил улизнуть. В таком случае ей придется бежать за ним, несмотря на нагоняй, который она получит от тетушек, как только они об этом прознают.

Грегори все-таки появился. Он не сутулился, ведь в конце концов их с сестрой воспитали одни и те же тетушки, но тем не менее избегал взгляда Джулианы.

– Джулиана, я как раз собирался уходить.

– Это может подождать.

– Нет…

Джулиана подняла бровь, и брат смолк. Все-таки статус правителя пусть почти несуществующей страны дает какие-то преимущества.

– Я слышала, ты проводишь время с Сомметом.

– У него есть планы, как помочь восстановлению Ленории, – вспыхнул Грегори и отбросил с глаз тяжелый каштановый локон.

– Планы, возникшие без разрешения действующего правителя Ленории?

– А какой у меня остается выбор, если нынешний правитель не собирается ничего делать, чтобы вернуть страну? – усмехнулся Грегори и сразу стал выглядеть гораздо моложе своих двадцати лет. – Почти два года прошло с тех пор, как закончилась война. К этому времени мы уже должны были вернуться домой.

Джулиана вздрогнула. Нет, она не позволит брату подгонять ее.

– Соммет – махинатор и лжец.

– Но ты не знаешь его так, как я, – с нотками мольбы в голосе начал Грегори. – Его план сработает. К зиме мы вернулись бы в Ленорию. Ты, наконец, смогла бы позаботиться о своих людях. Или ты считаешь, что это дело испанцев или французов?

– Как ты смеешь? – Возможно, Соммету с помощью лжи удавалось манипулировать Грегори, но Джулиана никогда бы не согласилась, чтобы ею кто-то манипулировал. – Своим людям я отдаю все. Каждый день, каждую минуту я переживаю за них.

– Переживать – не значит действовать. Поскольку никакой ты не правитель, я даже не знаю, почему слушаю тебя, – заявил брат и продолжил свой путь дальше по коридору.

– Грегори.

Но он даже не оглянулся.

Джулиана прошла несколько оставшихся до ее комнаты футов, на ходу вынимая булавки, которые удерживали на голове тяжелую золотую корону. Затем бросила ее на кровать.

– Дарна?

Горничной нигде не было видно. Джулиана знала, что должна сидеть тихо и ждать ее возвращения. Но ей хотелось поскорее избавиться от этого проклятого платья. И черт бы побрал этого Грегори.

Она действует. Просто делает это очень осторожно. Поспешные и необдуманные действия только ради действия еще хуже, чем абсолютное бездействие.

Разве не так?

Джулиана потянулась за спину и нащупала пуговицы. Тетушки ни за что не позволят ей надеть это платье снова. По всей видимости, появление в одном и том же платье дважды подорвет у ее подданных веру в способность Джулианы управлять страной.

«Теперь ты олицетворяешь Ленорию, – скажет Лукреция. – А она должна быть восхитительной».

Джулиане никак не удавалось расстегнуть пуговицы. В другое время она бы оставила эту затею и дождалась горничную. Но сейчас Джулиана потянула за край застежки на спине и дернула. Две жемчужные пуговицы оторвались и покатились по полу. Джулиана равнодушно проследила за ними, потянула вниз лиф платья, освободилась от рукавов, а потом и от всего платья. Ткань была настолько плотной, что когда платье оказалось на полу, оно на некоторое время застыло бесформенной массой, прежде чем медленно опасть. Джулиана даже пнула его для верности.