Страница 2 из 7
Такая она, Инесса Карповна. Говорит, что считает нужным, никого не стесняется. А вот папа ведет себя странно, можно подумать, что Жене семь-восемь лет, а не двадцать три года. Чего ради так страдальчески вздыхать? Сам, когда футбол смотрит, и не такие слова кричит.
— Только смотри, Женя, в институте соблюдай субординацию, — предупредила Инесса Карповна. — Это дома я тебе тетя Инесса, а на работе — Инесса Карповна. И слово мое — закон!
— Я понимаю, — кивнула Женя. — С этим проблем не будет, можете не волноваться, Инесса Карповна…
— Женя, а ты точно надумала в Склиф? — спросила мама, проводив гостью. — Или просто из вежливости согласилась с Инессой?
— Точно-точно, мам. Ну кто станет из вежливости соглашаться по таким вопросам? Из вежливости можно комплимент сделать, костюмчик похвалить, но место работы из вежливости не выбирают. Я, во всяком случае, так считаю.
— Но языки… — вздохнула мама.
В ее понимании знание иностранных языков должно открывать перед человеком поистине безграничные возможности. При условии, что это действительно знание, а не иллюзорная видимость его.
— Дались тебе эти языки, мам! Не делай из языков культа.
— А из чего тогда делать культ?
— Из Склифа! — довольно похоже копируя зычный голос Инессы Карповны, ответила Женя.
— Но ты же там еще ни разу не была, — мама суеверно постучала по дверному косяку.
— А уже прониклась!..
Еще больше Женя прониклась, пока они с Инессой Карповной шли от проходной до административного корпуса. Все встречные и поперечные (то есть те, кто шел не навстречу, а выходил сбоку) здоровались с Инессой Карповной не кивками на ходу или на бегу, а уважительно, с непременным озвучиванием имени-отчества, некоторые даже останавливались.
— Я здесь не первый человек, но и не последний, — словно прочитав Женины мысли, сказала Инесса Карповна. — В нашей профессии, Евгения Александровна, многое зависит от того, как вы сразу себя поставите.
Официальное «Евгения Александровна», в домашних условиях употребляевшееся исключительно в ироничном смысле, звучало непривычно для Жениного слуха. Да и на «вы» к ней Инесса Карповна никогда прежде не обращалась.
Коллегам Женя была представлена так:
— Знакомьтесь, девочки. Это Евгения Александровна Овчинникова — наш новый специалист по кадровой работе. Прошу любить и помогать. Все мы когда-то начинали.
— Очень приятно, — чинно сказала худая блондинка, окидывая Женю оценивающим и не очень-то дружелюбным взглядом. — Раиса Андреевна.
— Татьяна Владимировна, — на секунду оторвавшись от компьютера, назвалась полная курносая шатенка и снова застучала по клавишам так ожесточенно, словно имела цель разбить клавиатуру, а не напечатать текст. Внимание Жени привлек облезлый лак на ногтях Татьяны Владимировны.
В общем, с коллегами Жене не повезло. Обе значительно старше, что-то около сорока. В Раисе Андреевне сразу чувствуется вредная зануда. Татьяна Владимировна производит лучшее впечатление, но с учетом разницы в возрасте подружиться с ней вряд ли получится — общие интересы разные.
— Марина Владиславовна у нас в отпуске, — Инесса Карповна указала рукой на один из двух свободных столов.
— Здоровье поправляет, — ехидно прокомментировала Раиса Андреевна.
На всякую суету, начиная с написания заявления и заканчивая обустройством рабочего места, ушло часа полтора.
— Девочки, не давайте скучать Евгении Александровне, — сказала Инесса Карповна и ушла. То ли к себе в кабинет, то ли по делам.
Специалисты по кадровой работе переглянулись, словно решая, кто именно даст Жене первое поручение. Выпало Раисе Андреевне. Она взяла со стола большой коричневый конверт и протянула его Жене.
— Евгения Александровна, отнесите, пожалуйста, эти документы Кузнецову в общагу.
Поручение было не из самых достойных. Женя имела полное право возмутиться и напомнить Раисе Андреевне, что она — специалист по кадровой работе, а не девочка на побегушках. Могла, но не стала. Во-первых, потому что поручение могло оказаться своеобразным тестом «на вменяемость», а во-вторых, ей пока совсем нечего было делать. «Заодно и с территорией ознакомлюсь», решила Женя. Взяла конверт и пошла в общагу, но, только спустившись с четвертого этажа на первый, осознала, что не имеет никакого представления о том, куда ей надо идти.
Возвращаться не хотелось — и примета не из самых лучших, и несерьезно как-то. Да и велика ли проблема? Первый встречный подскажет…
Первый встречный, понурый мужик с испитым морщинистым лицом, на вежливый Женин вопрос: «Скажите, пожалуйста, как пройти в общежитие?» — ничего не ответил, только плечами пожал. Второй встречный — носатый брюнет лет тридцати в шуршащем на ходу от своей невероятной накрахмаленности халате — сверкнул глазами, блеснул зубами и сказал:
— Если вам, девушка, жить негде, то этот вопрос легко можно решить! Живите у меня!
— Если вам, юноша, жить не с кем, то этот вопрос легко можно решить! — в тон нахалу ответила Женя и выразительно посмотрела на правую руку брюнета.
Брюнет покраснел и ушел, так и не ответив на вопрос.
Толстуха в неопрятном халате, услышав про общежитие, молча и некультурно покрутила пальцем у виска. «Народ здесь как-то не очень чтобы так», — подумала Женя и решила спросить кого-нибудь поинтеллигентнее.
Судьба сжалилась и немедленно послала ей навстречу представительного седовласого мужчину профессорского вида, только что без очков. Женя не знала, да и откуда ей было знать профессора кафедры нейрохирургии Каграманова, славящегося на весь институт своей склонностью к шуткам. От него Женя наконец-то получила внятный и четкий ответ.
— Да вон оно, в девятом корпусе.
Приземистый девятый корпус стоял на противоположной стороне огромного институтского двора. Женя переложила конверт из правой руки в левую и быстрым шагом пересекла двор. Заодно и осмотрела территорию.
Территория впечатляла. Многоэтажная громадина справа, низкая, но широко раскинувшаяся «подкова» слева и еще добрый десяток разномастных зданий. Это вам не Торговый дом «Плоды садов Эдема»… Никакого сравнения.
Историю первого, также называемого центральным, корпуса, построенного стараниями графа Шереметева, корпуса, с которого и начался Склиф, Женя знала. Почитала кое-что в Интернете о месте, в котором ей предстоит работать. Удивилась, когда узнала о том, что профессор Склифософский к институту имени себя не имел никакого отношения. Он, оказывается, заведовал хирургической клиникой Московского университета на Девичьем поле и руководил клиническим институтом великой княгини Елены Павловны в Петербурге.
Увидев вывеску «Патологоанатомическое отделение», Женя не поверила своим глазам. Зажмурилась, потрясла головой, открыла глаза и с минуту стояла оцепеневшая, удивляясь и негодуя. Как только вернулся дар речи, помянула вслух солидного шутника недобрым матерным словом.
— Что такое? — поинтересовалась проходящая мимо женщина средних лет в высоченном, почти поварском, колпаке, явно призванном компенсировать недостаток роста вместе с высокими каблуками, цокот которых разносился по всему двору.
— Ничего, — немного резковато ответила Женя.
— Хм! — пожав плечами, женщина зацокала дальше.
Женя проводила ее взглядом, удивляясь, как можно ходить на работе — да еще в медицинском учреждении — на таких каблуках, и начала соображать, где могло находиться общежитие. Спрашивать больше никого не хотелось. В Склифе явно были свои представления о шутках юмора, и эти представления Жене совершенно не нравились. Один в морг послал, другой — в какой-нибудь виварий отправит. По мнению Жени, в научном медицинском институте непременно должен был быть виварий. Нет, лучше уж самой сообразить.
«Подкова» отпадала сразу. В старинных исторических зданиях общежитию делать нечего, там скорее дирекция разместится и музей. В административном корпусе общежития тоже не было. Во всяком случае там не было ни соответствующих вывесок, ни соответствующих объявлений, ни запаха приготовляемой еды, неизбежного в местах проживания людей. Обоняние у Жени было замечательно чутким. Отпадал и девятый корпус, который можно было считать общежитием только с натяжкой. Если включить логику, то долго искать не придется.