Децема

Тестостерона в этой комнате было больше, чем на всей Земле.

Сев, я постарался выглядеть расслабленно, считая, что пока не сделал ничего, что давало бы мне повод нервничать. Гай так ко мне и не повернулся, любуясь поединком с аристократической холодностью, даже надменностью. Как божество, которому приносят жертву.

Дис и Олафер расположились за моей спиной.

— Смерть — довольно востребованный товар на рынке удовольствий, — заметил Гай, наблюдая за безжалостной бойней, слегка склонив голову. — Эти двое — профессиональные бойцы, тела которых, тем не менее, не подвергались изменениям. Лепить боевых рабов, как оказалось, — работать, себе в убыток. Их движения слишком быстры и точны, их бой непогрешим и безошибочен, как математическая формула. Их сражение нагоняет скуку. Причем не только на зрителей, но и на них самих. Ты не увидишь в глазах победителя триумфа, а в глазах проигравшего — страха смерти или ярости. Взгляни на Монаха, он форменный представитель этого снятого с производства вида. Идеальный боец, не знавший поражения. Поговаривают, что я клонирую ему подобных, чтобы создать непобедимую армию, с которой отправлюсь покорять Вселенную. Что за чушь, я никогда не посмел бы порочить Войну, принося ей в жертву бездушных андроидов.

Я посмотрел на фехтовальщика. Тот не двигался, не переминался с ноги на ногу от усталости и не сутулился. Лишь иногда он медленно моргал.

Почему именно «Монах», спрашиваю.

Вопрос заставил Гая повернуться в мою сторону, словно парень только сейчас вспомнил, что разговаривает не с самим собой, а привечает гостя. Дать мне незамедлительный ответ ему не позволила прислуга, проскользнувшая в комнату бесшумно, оставляя на столе выпивку и закуску.

— Он молчит постоянно, — оживился глава Тиона, как радушный хозяин наливая в бокалы не лимонад и не сок. — Словно дал обет, понимаешь? На самом деле ему просто повредили речевые центры мозга при модификации, да так, что понимать язык он может, но воспроизводить мысли посредством слов — нет.

Наклонившись, он вставил мне в руку бокал, и я принялся сбивчиво объяснять, что еще несовершеннолетний.

— Не хочешь выпить со мной? — с расстановкой озвучил свой леденящий кровь вопрос Стокрылый.

Просто плыть по течению.

Влив себе в горло «греческий огонь», я, естественно, зашелся унизительно долгим, громким кашлем. Моя язык словно стал подушечкой для иголок, а по пищеводу каталась циркулярная пила.

Отличная выпивка. Лучшая, что я когда-либо пробовал. Волшебный нектар.

Гай рассмеялся, уже, кажется, позабыв о вколачивающих друг друга в пол бойцах.

— Как дом? Как семья?

Как мило с его стороны меня об этом спрашивать.

— Я слышал, ты ухлестываешь за девушкой, — кривовато улыбнулся Гай, вертя бокал в руках. — Шустрый какой. Но я бы на твоем месте вел бы себя точно так же. Раз уж ты оказался в теле противоположном твоему прежнему полу, почему бы этим не воспользоваться?

Сердце мое упало в лакированные туфли. Я вспомнил сначала Селию, но в итоге понял, что Гай говорит об Эльзе. Знать бы, как много ему известно.

Откуда такая информация, спрашиваю как будто беззаботно.

— Птичка напела, — его ответ прозвучал холодно. Опять. Мои попытки прощупать почву его злили.

— Да-а, знаешь. Просто увлечение. Пользуюсь благами власти и денег.

— Правда? Жалко. Но у тебя вся жизнь впереди, — Гай изобразил легкомысленную улыбку. — В любом случае, это не мое дело.

— Как твоя жена? — схватился я за нейтральную тему, решая отвести от себя огонь.

— Отлично. Желает тебе поскорее сдохнуть в мучениях.

Ладно, сказать по правде, это меня несколько озадачило. Тогда как Гая моя реакция снова повеселила.

— Не бери в голову. Она ненавидит тебя, и это естественно. Я бы начал подозревать неладное, если бы Илона после твоего предательства относилась к тебе благосклонно. Из-за тебя убили ее брата и отца. В любом случае, это никоим образом не отразится на моем отношении к тебе.

Это, безусловно, утешает, однако, разве он сам не предал Иберию? Конечно, задавать такие вопросы было с моей стороны весьма рисковым ходом, но Гай, кажется, даже не придал этому значения.

— Кроме того, что я ее муж, а ты в прошлом всего лишь ее сводная сестра, между нами есть еще несколько отличий. Ты предавал Иберию из-за прихоти, а я в ответ на нанесенное мне личное оскорбление.

Я растерялся, силясь найти в недрах своего разума упоминание об этом оскорблении, но тщетно. Потому что я о нем попросту никогда и не слышал! Все это время мне казалось, что именно предательство Гая — прихоть, а мое, скорее всего, — благородное, но обреченное на провал, дело. А теперь выходит, что я злодей?

Незаметно, но беспощадно к голове подступило опьянение, принесшее с собой какую-то необоснованную смелость, даже разнузданность.

И что это за личная обида такая, спрашиваю.

В ответ Гай протянул руку в сторону Монаха, сделав жест, который немой раб понял, снимая с пояса ножны с изогнутым мечом.

— Знаешь что это такое?

Да, это катана. Самурайский меч. Стильная штучка.

— Это оружие моего младшего брата Чери, — его голос вновь вобрал в себя пасмурность осени и унылость ноябрьских дождей. — Раньше место рядом со мной принадлежало ему. Он дрался, как бог. Ты бы его видел, он просто танцевал с этим мечом! Да и поговорить с ним было о чем. Отличный парень. Наверное, единственный, кому я действительно все спускал с рук.

Черт, я очень сочувствую его потере.

Гай бросил в мою сторону прищуренный от недовольства взгляд.

— Он не погиб. Ты что, думаешь, он мог кому-то проиграть?

Да нет, но разве он сам только что не сказал, что…

— Чери прошел через «разделитель». Как раз Иберия этому и способствовал, — глухо прорычал Гай, вытаскивая лезвие из ножен, любуясь узорами многослойной стали. — Самое паршивое во всем, что случилось, это то, что я даже не знаю, когда его ждать обратно. Срок, определенный «разделителем», до последнего остается загадкой, пока в один прекрасный денек на твоем пороге не появляется тот, чье лицо ты уже позабыл.

— И за что его… посадили?

Глава Тиона начал издалека.

У его братца было довольно пафосное прозвище. Сам Гай и его люди кликали Чери Бритвой: так же остер, холоден и аккуратен. И при всем при том (можно ли такое представить?) Чери был наивным романтиком. Сколько бы старший брат ни пытался вдолбить в его душу вместе с болью нормальное, рациональное понимание жизни, младший продолжал по ночам пялиться на звезды и мечтать о вечной любви.

День его совершеннолетия стал настоящим бедствием для их семьи. Стоило их отцу вручить младшенькому меч, тем самым признав его как взрослого мужчину, и парень пустился во все тяжкие.

— Он трахал все, что движется. Серьезно. Говорил, что души пола не имеют, — без презрения, с легкой улыбкой говорил Гай. — Таким образом он искал «истинную любовь». Верил, что обязательно что-то почувствует при соединении тел. Какое-то высшее Провидение должно было подсказать ему путь к его настоящему спутнику жизни.

Эта философия Чери немало раздражала его отца и старшего брата, но, как и сказал Гай, этот парень был настолько очарователен и талантлив, что ему все было как с гуся вода.

— Девчонки за ним табуном бегали, — посмеиваясь заявил Стокрылый, и в это было нетрудно поверить, если учесть, что они близкие родственники.

Однажды Гай отправился в гости к своему любимому тестю, естественно, прихватив с собой Чери. Унылые переговоры прошли, и Чери, тоскующий в стенах чужого дома, отправился проветриться.

Забредя в один из баров с паршивой репутацией, в которых так любили проматывать деньги и время солдаты Иберии, он стразу стал центром всеобщего внимания. Его внешность и необычное оружие были просто магнитом для женских взглядов, что, само собой, не могло понравиться тамошним мужчинам.

Когда Чери сидел за барной стойкой, потягивая крепкий коктейль, один смельчак решил выкинуть шутку по поводу его клички.