Три слепых мышонка

Но старик запомнил номер машины.

Пусть вьетнамец ошибся, напутав с цифрами, но ошибка была не столь велика. Старик сам определил свою участь, его придется убрать. В этом деле не должно быть свидетелей, вдруг возникших номеров машин, определенных следов, по которым можно выйти на него. Старик станет посланником в царство мертвых, кто-то должен передать привет новопреставленным.

Он зашел на лодочную станцию.

Сумерки сгущались.

Остается ждать.

Скоро наступит темнота.

— Помните, я говорила вам о диакритических знаках? — управившись с едой, произнесла Май Чим.

— Да. Седилль и умляут.

— Я заглянула в словарь, это синонимы.

— Конечно.

— Вы мне говорили. Я решила познакомить вас с вьетнамским алфавитом, с некоторыми значками, которые станут понятнее, если их увидишь на бумаге. Я сделала копию алфавита из старого учебника по грамматике, это я и намеревалась сказать по телефону. Может, взглянете? — улыбнулась Май Чим.

Она как-то не очень естественно произнесла последнюю фразу.

Разумеется, он согласился.

Она отложила столовые приборы и потянулась за сумочкой, висевшей на спинке стула. Вынула из сумки сложенный вчетверо листок, развернула его и протянула ему со словами:

— У нас ксерокс на работе.

Буквы чужого языка выглядели очень странно, хотя внешне походили на английские. Может быть, их искажали разные значки и крючочки.

— Это не весь алфавит, — сказала она. — Есть обозначения для тональности. Если хотите, я их воспроизведу, но они слишком напоминают следы куриных лапок. Я не зря упоминала, что вьетнамский язык очень сложен. Одних значков — миллион. Ну, это я преувеличиваю, но достаточно. Можете оставить листок себе.

— Спасибо. — Адвокат положил листок в нагрудный карман.

— Вам пригодится для путешествия в Сайгон, — хитро подмигнула она, давая понять, сколь нескоро он сможет осуществить подобную акцию. Покончив с делом, она вновь обратилась к трапезе, отрезала кусочек мяса и уже было собралась отправить его в рот, как вдруг ее одолел интерес:

— Как вам рыба?

И этот вопрос прозвучал не совсем обычно, как-то чужеродно. Под стать ее экзотической внешности.

— Так себе, — ухмыльнулся Мэтью. — Мой партнер вообще считает, что во всей Флориде не отыщешь хорошей рыбы. За уловом приходится выходить далеко в море, и рыба портится, так утверждает знаток.

— Я прекратила есть рыбу, — сообщила Май Чим. — Во Вьетнаме мы все время ели рыбу, а здесь она некачественная. В этом ваш партнер прав.

— По-моему, тоже. Но не стоит ему об этом говорить.

— Вы довольны своим партнером?

— Да, очень.

— А он женат?

— Да.

— Он счастлив в браке?

— Можно сказать, что они с женой стремятся к этому.

— А вы с женой были счастливы?

— Скорее нет.

— Поэтому вы и развелись?

— Все гораздо сложнее.

— Наверняка тут замешана другая женщина.

— Да.

— А сейчас у вас есть подруга?

— Нет, ничего постоянного.

— Что-нибудь мимолетное?

— Есть женщины, с которыми мне приятно проводить время.

Она покончила с едой и аккуратно положила нож с вилкой на тарелку, вероятно, кто-то подсказал ей, что так принято. Она потягивала пиво и наблюдала, как багровеет небо над заливом. Скоро солнце опустится в море и стемнеет. Ему показалось, что пауза слишком затянулась. Небо совсем почернело.

— Знаете, — она с трудом подбирала слова, непрерывно глядя на синь воды, — я не могу понять, зачем вы мне позвонили.

— Я хотел поближе вас узнать, — сказал он.

Она кивнула.

— Вы хотите сказать, что готовы переспать со мной?

Она спросила серьезно и требовательно, ожидая безусловно честного ответа.

Он решил не лукавить и ответить откровенно.

— Я бы хотел, чтобы это когда-нибудь произошло.

— Когда? — строго спросила она. — Сегодня вечером? Завтра? Через месяц? Через год?

— Мне трудно сказать, — он был в замешательстве, — когда это время может наступить.

— А когда оно может наступить?

— Для этого необходимо обоюдное желание.

— А если я не захочу?

— Тогда ничего не произойдет.

— Получается, что тогда мы никогда не сможем узнать друг друга ближе?

— Я этого не говорил.

— Я азиатка, — сказала она.

— Я знаю.

— Это вас прельщает во мне? Моя азиатская кровь?

— Я вас не тяну в постель, — обиделся он. — Я вас пригласил на ужин. Какое все это имеет отношение к вашему происхождению?!

— Многие мужчины хотят переспать со мной по этой причине. Их привлекает восточный колорит.

Он ощутил себя в джунглях, ведомым прекрасной женщиной, которая в один миг обернулась вьетнамским воином, обвешанным фанатами.

Ему было нечего сказать.

— Я думаю, вы не из таких мужчин, — произнесла она.

Он продолжал молчать.

— Я не знала в жизни ни одного мужчину, — прошептала она, глядя, как тьма сгущается над заливом.

Старик стоял на обочине дороги почти под фонарем и смотрел в сторону лодочной станции. В одной из лодок кто-то играл на укулеле. Тонкий металлический звук, казалось, был послан из другого времени и другого мира, которому принадлежал старик. Многие лодки были освещены. Тени от них плавали в черной воде. Негромкие голоса доносились издали. В мелкий ночной туман изредка прорывался редкий звук укулеле. Старик, склонив голову, завороженно слушал незнакомую мелодию. Наконец он, казалось, очнулся и побрел прочь от пристани.

«Давай, старикан, топай сюда!»

Он снова сцепил руки за спиной, еще ниже склонил голову, маленький, сгорбленный человечек, и засеменил мимо ярко освещенной станции.

«Давай, давай, поспеши!»

Он подходил все ближе и ближе, фонарь остался у него далеко за спиной, впереди его ждала черная стена, он несмело шагнул в кромешную тьму, навстречу своей смерти, где убийца уже занес нож…

«Ах!»

Глава 9

Кабинет инспектора Мориса Блума в здании управления общественной безопасности украшали вставленные в рамку фотографии тех бригад, которыми он руководил, будучи на службе в графстве Нассау на севере. Они висели рядышком с настенными табличками из Главного департамента Полиуш графства Нассау, парой газетных вырезок, упрятанных под стекло из «Нью-Йорк дейли ньюс» и лонг-айлендской газеты «Ньюсдей» с заметкой об отважной операции по захвату двух грабителей банка в Минеоле, бандиты были схвачены полицейским Морисом Л. Блумом. Поблизости висело несколько фотографий его жены. На книжной полке стоял кубок, полученный на соревнованиях по боксу, когда он служил во флоте, и тут же — игрушечный пес Скупи — подарок его девятнадцатилетней дочери. На ошейнике болталась надпись: «Лучшей ищейке в мире. С любовью, Марк».

Блум просматривал свежий номер «Геральд трибюн Калузы». Его внимание привлек заголовок: «КРУПНЕЙШЕЕ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ ФЛОРИДЫ ДЕЛО О НАРКОТИКАХ».

— Я уже решил, что началась третья мировая, — вместо приветствия произнес Мэтью.

— Угу, — ответил Блум.

— Заголовок бросается в глаза.

— Угу.

Статья под броским заголовком начиналась на довольно истерической ноте: утром 21 августа сего года захвачена крупнейшая в юго-западной Флориде партия наркотиков, в так называемом Боливийском районе Калузы арестовано 12 человек. В статье отмечалось, что расследование, которое длилось около четырех месяцев и привело к описываемым событиям, было начато по инициативе прокурора штата Ская Баннистера, явилось совместной акцией прокуратуры и департамента полиции с привлечением штата шерифа, именно это сыграло свою роль в успехе операции по пресечению подпольного бизнеса. В ходе рейда было конфисковано несколько тысяч килограммов кокаина, миллионы долларов наличными и такой арсенал ручного и автоматического оружия, что его хватило бы на оккупацию всей Центральной Америки. В статье приводились жесткие слова Ская Баннистера: «Если вы торгуете наркотиками — мы вас арестуем, посадим и покараем. Долгое время таким людям удавалось избегать наказания. Теперь я лично займусь этим. Мы не потерпим торговлю наркотиками в нашем штате». В конце автор статьи выражал надежду, что эта операция действительно положит конец торговле наркотиками во Флориде.