Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

Название Варяжской улицы (Торговая сторона), напротив, связано с собственно варягами, т. е. с определенной народностью. Точно также об­стоит дело и в случае с другими древними топонимами города: Славен-ский конец174 (Торговая сторона), Неревский конец (Софийская сторона, от финно-угорского племени неревы или наровы, проживавшего на се­веро-западе Новгородской земли175), Чудинцева (Софийская сторона) и Прусская улицы (А.Л.Погодин отмечал, что «Прусская улица, упоминае­мая в Уставе о мостах, указывает на хронологически раннее появление довольно многочисленной колонии прусов в Новгороде... может быть, даже не без связи с варягами»176). В пользу высказанного предположения говорит тот факт, что Немецкий и Готский дворы размещались не на Варяжской улице, а на Михайловской (Готский) и между улицами Ильи­ной и Славной (Немецкий), расположенных соответственно на южной и восточной стороне Ярославова дворища177. Эти дворы возникли, видимо, там, где «заморским» купцам вначале были отведены места для жилья и торговли, и тогда, когда Варяжская улица являлась давним элементом то­пографии города, и не имели, следовательно, непосредственного отно­шения ни к ней, ни к ее названию. Что и различалось новгородцами, вкладывающими разный смысл в названия Варяжская улица и «Варяж­ская божница». М.Бережков свидетельствует, что в книге Водской пяти-ны 1500 г. в Ладоге упомянута «Варяжская улица», за которой также, ко­нечно, стоят варяги самой ранней поры. По мнению А.Н.Кирпичнико­ва, она существовала, вероятно, уже в X веке178.

Касаясь сообщения летописи под 1188 г. о конфликте новгородцев с варягами, А.Х.Лерберг полагал, что под последними понимаются гот­ландцы, которых новгородцы «заточили в Хоружку и Новый Торжок». Затем Н.М.Карамзин, задаваясь вопросом: «Это не ясно: кто и когору-боша (здесь и далее курсив автора. - В.Ф.)1 Новгородцы ли варягов, или варяги новгородцев? что такое Хоружькаі», все же посчитал, что речь идет о «важной ссоре с варягами, готландцами и другими народами скан­динавскими»: «новгородцы задержали их купцов, разослали по темни­цам». В советское время в отношении того, где происходили эти собы­тия, кто и от кого пострадал, близко к Лербергу и Карамзину рассуждал Б.А. Рыбаков179. Но большинство ученых трактует известия под 1188 г. как заключение варягами и немцами новгородцев в тюрьму соответ­ственно на Готланде и в городах восточной Швеции в ответ на разгром русскими, карелами и эстами шведской Сигтуны в 1187 году. При этом видя в варягах в основном готландцев, а под немцами то шведов, то не­мецких купцов в Висби, и добавляя, что договор 1189-1199 гг. непо­средственно связан с событиями 1188 г., и что русско-шведские отно­шения нормализовались лишь в 1201 году180. Лерберг, пытаясь объяс­нить, почему в статье 1188 г. варяги названы немцами, сказал, что русские германцев в древности называли варягами. Поэтому, заключал он, слово «немьце» есть прибавка, «которая должна объяснить древнее имя варязи; но летописатель употребляет общие названия, потому что... на Готланде вместе с тамошними жили и немецкие купцы; ему хотелось, как то очевидно, обозначить и тех и других». М.П. Погодин также не сом­невался, что «немцы есть прибавка, объясняющая варягов»181.

В 1949 г. И.П. Шаскольский пришел к выводу, что написание «немь­це» в Синодальном списке НПЛ неправильно и представляет собой ошибку переписчика, иѴго вместо винительного падежа оно должно сто­ять в именительном «немцы», как это читается в списках младшего из­вода. Отсюда, полагал он, статья 1188 г. звучит следующим образом: «по­рубили новгородцев варяги на Готланде, [а] немцы в Хоружке и Ново-торжце» (понимая под «немцами» шведов городов материковой Швеции, но вместе с тем говоря, что их «в XII в. новгородцы уже называли «свей»). Эту мысль Шаскольский проводил и в других своих работах182. В 1984 г. А.А.Зализняк установил, что глагол «рубити» («рубоша») яв­ляется одной из форм глагола «рути» (подвергать конфискации). И через два года предложил свою интерпретацию летописной статьи 1188 г.: «Новоторжец» - не название города, что исключено по нормам русского языка, а обозначение жителя города Новый Торг (Торжок). Соглашаясь с Шаскольским, что «немьце» Синодального списка - это описка, ученый дал ее перевод: «варяги, готландские немцы, конфисковали товар у нов­городцев за вину Хоружки и новоторжцев»183. Таким образом, Зализняк совершенно верно подметил абсолютное тождество для конца XII в. терминов «немцы» и «варяги», которые, в связи с этим, в равной степе­ни были приложимы к готам, как к одному из западноевропейских («не­мецких», «варяжских») народов.

Е.А. Рыбина, принимая трактовку Зализняка, дала к ней свое пояс­нение: поскольку варягами на Руси именовали исключительно жителей Готланда, а конфликт произошел с сто немецкой общиной, то летописец и объяснил, что под варягами понимаются эти немцы184 (тем самым она невольно признает широкое значение термина «варяги»). Наличие собст­венно немцев (купцов) на Готланде исследователи относят то к 1135 г., то к концу этого века, то неопределенно называется все столетие185. А.Шюк и С.Д.Ковалевский констатируют, что иммиграция немецких купцов на остров, начавшаяся в XII в., превратила Висби в «немецкий город», «и готландский элемент населения играл там подчиненную роль»186. Что, конечно, еще больше усилило представление русских о готландцах как о «немцах». Само же выражение «готские немцы», сконструирован­ное по принципу (который начал тогда формироваться), как, например, «свейские немцы», т. е. шведы, означало лишь одно - готы.

Совсем недавно Т.Н.Джаксон. не вдаваясь в детали, но вроде бы от­рицая этническое содержание термина «варяги», сказала о статье 1188 г.: после конфликта с немецкими купцами новгородцы отпустили нахо­дившихся в их городе варягов «на очень сложных условиях» - без «мира» («некоего охранного документа») и «съла», человека, обязанного сопро­вождать иностранцев в пределах Новгородской земли как при приезде, так и при отъезде»187.

Пояснение готландцев одновременно двумя равнозначными словами «варяги» и «немцы» могло быть сделано либо одновременно (тогда, когда первое стало выходить из практики употребления), либо же одно из них в последствии было уточнено другим, уже безраздельно господствующим в письменной традиции в качестве знака принадлежности к западноевро­пейцам, или же, наоборот, уже вышедшим, так сказать, из «моды». В ле­тописях встречаются оба варианта. В рассматриваемой статье наличест­вует как раз первый случай: в 90-х гг. XII в. термин «варяги», замененный «немцами», полностью исчезает, как уже отмечалось, из новгородского делопроизводства, будучи упомянутым в последний раз в договоре 1189— 1199 гг. В новгородской церковной литературе это происходит, если су­дить по «Вопрошанию Кирика», в 30-х гг. того же века, в новгородских летописях - в самом начале следующего. Вместе с тем термин «немцы» начинает постепенно вытеснять собой конкретные наименования запад­ноевропейцев. Так, если в новгородских договорных грамотах XIII в. (1262-1263, 1269) готландцы именуются и «готами» и «немцами», то в по­добных документах следующего столетия (1342, 1371, 1372) - только «немцами», «немецкими детьми», «немецкими купцами», «немецкими гостями» с «Готского берега». В договоре Смоленска с Ригой и Готландом 1229 г. западноевропейские контрагенты смольнян именуются в боль­шинстве своем «немцами» и «латинами» («латиньский язык», «латиньские купцы», «латиньский человек»), и очень редко - «рижанами» и «готами»188. В последующих соглашениях XIII в., заключенных между названными сторонами, уже наличествует только термин «немцы» (лишь в одном слу­чае определена юрисдикция, как специально подчеркнуто, «рижских» и «готских» судей в отношении тяжб смольнян вне пределов своей земли)189.

Важным аргументом в пользу понимания «немцев» статьи 1188 г. как шведов является предположение финского слависта Ю.Микколы, выска­занное им в 1927 г., и согласно которому «Новотърьц» - это Ньючепинг (Nykoping), а «Хоржьк» - Тосхэлла (Thorshalla), города на восточном по­бережье Швеции190. Е.А.Рыбина отрицает эти отождествления, считая их «сомнительными и малоубедительными»191. По смыслу статьи 1188 г., действия происходили именно на Готланде, а наличие на нем населенных пунктов со славянскими названиями не должно смущать исследо­вателей. «Гута-сага», созданная на Готланде, что не могло, конечно, не сказаться на ее исторической основе, говорит о переселении славян с юж­ного побережья Балтийского моря на остров и об основании ими г. Вис­би192. Славянские фамилии (Лютов, Мальхов, Бескин, Белин, Божеполь и другие; в XVII в. на Готланде генерал-суперинтендантом был пастор Стрелов) зафиксированы в синодике монастыря миноритов в Висби за период 1279-1549 годов193. М.Славянский полагал, что задолго ранее XII в. русские купцы завели свои поселения на Готланде194. Еще в XIX в. указывалось, что в XII в. в Висби находился гостиный двор новгородцев и существовала русская церковь195. Об этом дворе или «становище» упо­минается в договоре новгородцев с Готским берегом, Любеком и немец­кими городами в 1262-1263 г.: «А новгородцьм в становищи на Гоцком березе бес пакости, в старый мир»196.