Звездун

Особенно после того, как я говорю:

– Слушай, успокойся, Фрэнк в отпуске. Он не придет, ясно? Он улетел на Менорку.

Брайан смотрит на Феликса.

– Ты мне солгал, – медленно произносит он.

– Я забыл, – неловко оправдывается Феликс, бросая на меня гневные взгляды.

Честно говоря, мне до лампочки, что сейчас думает Феликс. Я бы предпочел, чтобы человек, нацеливший на меня пистолет, не вел себя так нервно.

– Сейчас за мной придет машина, – говорит Феликс, – клянусь Богом, не вру.

– Но ведь водитель не войдет в дом, не так ли? – осведомляюсь я, прежде чем Брайан успевает еще раз дернуться.

– Нет, – отвечает Феликс тихо, словно в его мозге промелькнуло видение захлопывающихся стальных дверей.

– Сколько у нас времени до того, как он приедет? – спрашиваю я. – Имей в виду: если ты солжешь, нам всем будет хуже.

– Пара часов, – выдавливает Феликс с помертвевшим взглядом.

После этой фразы в прихожей воцаряется что-то вроде перемирия. По крайней мере Брайан вроде уже не так нервничает.

– Ну хорошо, двойник, – произносит он наконец, – а ты что здесь делаешь?

Даже достигнув некоего равновесия, мы по-прежнему держим друг друга под прицелом. Феликс, третья вершина треугольника, абсолютно спокоен.

Но вопрос хорош. Что я здесь делаю? Как мне удалось вляпаться в такое дерьмо?

Проще всего было бы ответить так: я вошел, потому что обиделся на попытку отделаться от меня билетами на концерт. На самом деле это только половина правды. Я ведь не Брайан Форсайт, не преследователь-псих. И не одержимый фанат. Несколько дней назад у меня вообще не было записей Феликса Картера, нас связывало лишь то, что люди время от времени говорили, будто я на него похож. Я здесь потому, что приоткрылось окно в его мир и я увидел путь к спасению. Я здесь потому…

– Мне нужна помощь.

Они оба смотрят на меня вопросительно. Типа, в чем тебе требуется помощь? Колесо поменять? Сделать домашнее задание? Как тебе помочь?

– Мне нужна помощь…

Они оба чуть наклоняют головы вперед, ждут, что же я скажу.

– Мне нужна помощь, чтобы вернуть жену.

После моих слов в прихожей чувствуется почти осязаемое облегчение. Полагаю, что, если смотреть на это с их точки зрения, могло бы быть и хуже. Я мог бы потребовать помощи в решении какой-нибудь омерзительной сексуальной проблемы. В данных обстоятельствах немного семейного консультирования – безобидный пустяк.

– Послушайте, парни… – говорит наконец Феликс. Похоже, он неожиданно вспомнил, что это его дом, и что он – звезда, и что мы здесь из-за него, и поэтому, даже если мы и держим пушки, пора брать ситуацию в свои руки. – Послушайте, парни, вы не против, если я оденусь? Моя одежда в гостиной. Я оденусь, и мы сможем поговорить о твоих проблемах с женой. А потом, когда мы с этим разберемся, – он обращается к Брайану, – поговорим о том, чего хочешь ты. Как вам предложение?

К Феликсу вернулось самообладание, точно. Его голос звучит нарочито сдержанно и успокаивающе. Любопытно, обучают ли специально поп-звезд тому, как обращаться с людьми, подобными Брайану Форсайту или мне? Научил ли его Фрэнк, как вести себя в кризисных ситуациях? Типа, сохраняй спокойствие, убедительно разговаривай с человеком, вторгшимся в твой дом, узнай, как его зовут, не делай резких движений, не показывай страх…

– Ну, давайте, – добавляет спокойно певец, – позвольте мне одеться. Я замерз. Вы окажете мне неоценимую услугу.

Молодец, думаю я, устанавливает контакт. Правильно действует. Я бы сам так поступил на его месте.

– Хорошо, – говорю я.

– Нет! – повышает голос Брайан Форсайт. Таким тоном отец запрещает ребенку брать игрушки – мол, последнее слово здесь за мной.

– Ладно, – обращается певец к Брайану все так же спокойно и доверительно, – ты здесь главный.

Отлично: согласиться со своим местом в иерархии. Нужно запомнить этот прием.

– Но у меня вон в той комнате джинсы и футболка. – Феликс показывает вправо. – Я бы оделся, и мы бы сели, помозговали, что я могу сделать для вас.

Я смотрю на Брайана. Его заявка на единоличное лидерство мне не нравится. Давайте не будем забывать, что у меня тоже есть оружие. И все-таки пусть пока все идет как идет.

– Хорошо, – неохотно соглашается Брайан, – показывай дорогу… только медленно!

Феликс делает то, что ему сказали: медленно поворачивается и входит в дверь, ведущую в гостиную. Брайан следует за ним; он, похоже, не уверен, в кого ему целиться. Я пожимаю плечами, словно говоря: «Я не опасен», и Брайан идет за Феликсом; между нами установилось нечто вроде равенства.

Захожу за ними в гостиную, опустив руку с револьвером. Гостиная в точности такая, как я запомнил по документальному фильму, только беспорядка больше. Намного больше. Хотя Феликс не разделяет целиком и полностью мой собственный пренебрежительный подход к ведению домашнего хозяйства, мы явно одним миром мазаны. И от этого мне становится хорошо. И даже еще лучше, когда я замечаю пустые банки из-под пива на столе, который стоит между двумя диванами. Диваны явно дорогие и обтянуты белой кожей. Классно.

– Ну и где же твоя одежда? – осведомляется Брайан.

– Вон там. – Феликс осторожно показывает на диван, действительно заваленный шмотками.

Мы с Брайаном стоим посредине комнаты и смотрим, как Феликс подходит к дальнему дивану, берет джинсы и протягивает их нам для осмотра. Умно.

– У тебя странная пушка, – говорит он мне, просовывая одну ногу в штанину.

Брайан фыркает – по-моему, с легким презрением.

– Зато в прекрасном состоянии, – с напускной уверенностью отвечаю я. Впрочем, если знать моего старика…

– Не сомневаюсь, я просто имел в виду… ну… выглядит необычно. Это что, револьвер времен войны? Похоже на те, из которых стреляли во время военных действий в пустыне. Откуда он у тебя?

– Упал с верблюда.

– Ха-ха-ха. Отлично.

Феликс стягивает с дивана футболку и, держа ее так, чтобы мы видели, надевает.

– Это оружие моего отца, – поясняю я.

– Неужели? – удивляется Феликс. – А на вид ты не такой старый, чтобы иметь отца, который воевал во Второй мировой.

Брайан тоже смотрит на меня с любопытством.

– Он и не воевал. Не знаю, где он взял этот револьвер. Думаю, приобрел – в надежде на то, что в один прекрасный день встретит человека, который убил мою мать.

– О… – Лицо Феликса темнеет от страха. – Мне очень, очень жаль…

– Ее сбила машина, а водитель даже не остановился. Полиция его так и не нашла. Я думаю, что несправедливость этой ситуации разбивала моему отцу сердце, понимаешь? И яду-маю, что это, – я взмахиваю револьвером, – помогло ему пережить ее смерть. Подарило надежду. Мысль о том, что каждый день может стать тем днем, когда он получит ответ. И он был готов его получить.

Брайан стоит молча, наведя на Феликса пистолет, не принимая участия в нашем разговоре. Я жестом показываю Феликсу, что он может сесть.

– Ужасно, – произносит певец, медленно опускаясь на диван, смотрит на меня, хотя одним глазом косит на Брайана. Мне его жаль, на самом деле жаль. Он не понимает, кого ему бояться. – Я имею виду историю с твоей мамой. Представляю, что ты чувствуешь. Это…

– Несправедливо, да?

– Неправильно.

– А ты думаешь, это справедливо? – Свободной рукой я обвожу комнату, показывая на фигурки персонажей из «Звездных войн», два белых кожаных дивана, бильярдный стол, тысячи компакт-дисков, аккуратно расставленных на дизайнерских стеллажах, телевизор – самый большой из всех, какие мне только доводилось видеть, технику в тумбе под ним – видеомагнитофон, DVD-плеер, «Плэй-стэйшн-2», еще одну игровую приставку – «ИксБокс», спутниковую антенну… – Это справедливо?

– Мне повезло. – Феликс подбирает слова с тщательностью человека, идущего по минному полю. – Послушай, тебе это надо? Хочешь денег? Тебе не повезло? Я могу помочь…

– Нет, – отвечаю я, – ты не понял. У тебя есть что-то лучше всего этого. Намного ценнее.