Звездун

В Лондоне медбрат психиатрической лечебницы Тони Симеон с круглыми от потрясения глазами стоял у телевизора, над которым в рамочке висела вырезка из еженедельника «Сан». Тони поместил ее на стену только вчера. Броский заголовок гласил «Так держать!». Чуть ниже – фотография ухмыляющегося в объектив Тони с книгой в мягком переплете и CD-плеером в руках.

Именно благодаря этому портрету всего лишь два дня назад Тони пригласили участвовать в утренней телепередаче «Счастливый понедельник» на Четвертом канале. Феликс Картер тоже там был и отнесся к Симеону весьма дружелюбно. Поэтому Феликс понравился Тони. Очень понравился.

В другом районе Лондона человек по имени Брайан Форсайт сидел на кровати и задумчиво смотрел новости. Вокруг него валялись альбомы с вырезками из газет и журналов о Феликсе Картере, а стены комнаты украшали многочисленные постеры с изображениями поп-звезды, начиная со времен группы «24/7». Центром своеобразного святилища служил телевизор на комоде. По бокам, лицевой стороной наружу, аккуратно расположились видеозаписи и компакт-диски Феликса. Брайан всегда очень осторожно открывал комод, опасаясь, что в один прекрасный миг все сооружение рухнет.

При ближайшем рассмотрении напрашивался вывод, что комната принадлежит психу, цель жизни которого – преследовать знаменитостей. Вывод, кстати, совершенно верный, ибо Брайан Форсайт был именно таким психом. Он преследовал Феликса три года, с усиливающейся назойливостью, до тех пор, пока певец не обзавелся личным телохранителем. Брайан встретил принятые меры со смесью удовлетворения и возмущения. Теперь же он смотрел новости и грыз ноготь, другой рукой нащупывая пульт. Когда тот наконец нашелся, Брайан направил его на видеомагнитофон, готовясь нажать на «Стоп», как только начнется реклама. Нет ничего хуже, чем видеозапись, на которой оказались куски рекламных роликов.

В Эдинбурге Алекс Солтер, вокалист группы «Гроббелаарс», чей сингл «Зацелую тебя до смерти» занимал первые строки независимых хит-парадов, в то время как композиция Феликса «Люблю тебя (в N-ной степени)» возглавляла официальные чарты, спонсируемые Worldpop. com., ощутил прилив вдохновения. Отдавая дань памяти Феликсу, он написал довольно едкую песенку «Феликс, я тебя знаю». Алекс собирался включить ее в качестве бонусного трека в свой следующий сингл «Волны высотой в милю»*.

* Песня так и не попала на диск. Звукозаписывающая компания «Хризалис», с которой сотрудничает группа «Гроббелаарс», вместо этой композиции добавила пару ремиксов.

В Лондоне девушку по имени Эбигейл, специалиста по связям с общественностью, разбудил звук шагов в квартире сверху.

– Фу-у! – произнесла она, отчасти из желания услышать собственный голос, отчасти потому, что это восклицание очень точно передавало ее самочувствие. В пустой комнате звук казался долгим и тягучим. Эбигейл потянулась к тумбочке, чтобы посмотреть на часы, и ее взгляд упал на платье, которое было на ней в ночь премьеры. На платье, а еще на блокнот, который она весь вечер не выпускала из рук даже на вечеринке, устроенной после показа фильма в близлежащем «Кафе-де-Пари».

Девушка увидела, что блокнот сплошь покрыт каракулями, похожими на иероглифы, и напрягла мозги, пытаясь понять почему. Господи, осенило ее, да это же автографы! В какой-то момент, после одного-двух бокалов вина, явно перебрав, она решила использовать список приглашенных в качестве сувенира с премьеры и стала обходить знаменитостей с просьбой расписаться на нем. Смутно вспомнилось, как двое мужчин рассмеялись и сказали, что не имеют никакого отношения к фильму, но все равно оставили автографы, поддавшись ее пьяной и кокетливой настойчивости.

– Фу-у! – выдохнула она еще раз в пустоту. В тишине комнаты раздавалось только тиканье часов.

Эбигейл вытащила себя из постели и поплелась в туалет, где, сидя на унитазе и протирая глаза, постаралась воссоздать в памяти все события минувшей ночи. Этот эпизод – нет, ничего страшного. Тот… ну, слегка неприятный, но тоже не трагедия. А что касается подписей… ну, прекрасный способ завязать нужные знакомства среди людей, которые, в конце концов, ее клиенты. И хорошо, что она им слегка польстила, ведь они нуждаются в постоянном внимании. Все в порядке, Эбигейл просто была общительной и дружелюбной – весьма ценные качества для любой вечеринки. Выполняла свою работу.

Девушка встала, и ночнушка а-ля «спящая распустеха» сползла почти до колен, делая ее похожей на перенесшую лоботомию пациентку, которую собираются искупать. Впрочем, именно так она себя и чувствовала.

Избегая презрительного взгляда зеркала, Эбигейл побрела на кухню, почти завершив критический анализ предыдущего вечера.

Все же кое-что не давало ей покоя, какая-то неприятная крошечная мыслишка, маячившая на задворках сознания. На вечеринке девушка заявила: мол, какая жалость, что не пришел Феликс. Сказала это нескольким гостям, вспомнила Эбигейл. Да, возможно, здесь она переусердствовала. Честно говоря, она повторяла эту фразу каждому, с кем ей довелось беседовать, то есть практически всем присутствующим на приеме. Включая тех, чьего общества ей вполне должно было хватить, – звездам, например. А вдруг они оскорбились из-за намека на то, что успех получился неполным без певца, который вообще не имел никакого отношения к фильму? Вполне вероятно. Эбигейл попыталась поставить себя на место звезд. Кое-кто из них, осознавая свои комплексы, просто рассмеялся и подумал: «Храни Господь эту захмелевшую пиарщицу, помешанную на знаменитостях. Какая милашка!» Но как насчет других, с более ранимым самолюбием? Не позвонили ли они в ярости Ванессе, ее начальнице, живой легенде в мире киношного пиара? Неминуемо станешь легендой, если обращаться с сотрудниками как с грязью. Разве не Ванесса как-то встретила у входа провинившуюся подчиненную с коробкой принадлежавших девушке вещей? Говорят, она сказала несчастной: «Я очистила за вас рабочий стол. Бюро по трудоустройству вон там за углом»..

В затуманенном похмельем мозгу Эбигейл возникла теория, что, обратив внимание гостей на отсутствие Картера, она тем самым подчеркнула собственную неудачу. В конце концов, разве не она виновата в том, что певец не пришел? Возможно, ей не удалось выставить мероприятие в выгодном свете, убедительно продать его агенту Феликса…

И поэтому у девушки словно гора с плеч свалилась, когда она услыхала новость.

Эбигейл узнала о трагедии из сообщения по радио, как только включила одной рукой приемник, другой одновременно нажав на кнопку электрочайника.

– …группу «Гроббелаарс». А теперь, если вы только что настроились на нашу волну…

Эбигейл прослушала новости с отвисшей челюстью, положив руки на кухонный стол и думая (какой стыд!): «Слава Богу!» Еще она думала об имени, которое так и осталось не вычеркнутым в списке (интересно, сколько теперь будет стоить блокнот?), и о подружках в любимом баре. Маленькая, но такая важная роль в разворачивающейся драме целиком захватила девушку. Впервые в жизни она оказалась ну если и не в самом эпицентре национальной трагедии, то по крайней мере достаточно близко, чтобы ощутить ее дыхание. Эбигейл решила, что мир пиара ей нравится, по-настоящему нравится. Новости добавили ее ногам прыти, и девушка успела на работу вовремя, не забыв принять расстроенный вид перед тем, как войти в офис.

В другом районе Лондона модель Сэффрон Мартин тоже проснулась в состоянии похмелья, правда, душевного. Она открыла опухшие от слез глаза, разбуженная телефонным звонком.

– О мой Бог, – произнес манерный голос на другом конце провода. Это был Том Де Бютэ, чуть ли не последний из тех, с кем бы ей хотелось пообщаться в эту минуту. Когда первоначальное замешательство было преодолено, дизайнер поведал манекенщице о трагедии, вызвавшей столь бурные эмоции. Сэффрон положила трубку с тем же чувством, которое испытывала Эбигейл, специалист по связям с общественностью, – облегчением. Конечно, на то у нее были свои причины.