Имя Звезды

Стоять вдруг сделалось очень трудно. Я заледенела, ноги задрожали. Я начала сползать вниз по стене. Когда я оказалась на полу, оттуда, под новым углом, было куда лучше видно, как кровь плещет мне в одежду, и я приняла решение больше туда не смотреть. Я сосредоточилась на Ньюмене, на делано спокойном выражении его лица.

— Я скажу тебе одну интересную вещь, — произнес он, постукивая кончиком ножа по раковине. — Ты заставила меня поменять планы. Поначалу я хотел просто выманить «духов», вычислить одного из них. А вместо этого обнаружил тебя. Куда легче, когда у тебя есть конкретная цель — с которой можно разговаривать, которая в центре внимания «духов». Я вознагражу тебя. В момент смерти я держал в руке терминус. Пальцы на кнопках. Подозреваю — доказательств нет, и все же я подозреваю, — что именно поэтому я стал таким. Я не просто вернулся, я вернулся в полной силе. Из всех, кто погиб там, на станции, вернулся один я. Я всегда хотел разобраться, есть ли между этими фактами связь. Я ранил тебя, скоро ты умрешь от потери крови. Пришлось бить в живот. Если бы я полоснул тебя по шее, ты потеряла бы сознание и скончалась через несколько минут. Феморальную артерию я тоже не задел. Удар профессионала.

Он отошел к дальней стене, нагнулся и подтолкнул в мою сторону терминус.

— Давай, — сказал он. — Бери. Испробуй его на себе. Держи сколько сможешь.

Я отняла руку от живота и схватила прибор. Попыталась найти единицу и девятку, но перед глазами плыли круги, а пальцы соскальзывали. Может, удастся встать. Я решила попробовать. Только руки, все в крови, не держали вес тела. Скользили по кафелю. Уцепиться было не за что, а оттого, что я шевельнулась, стало только хуже. Пришла боль, сильная боль.

— Не трепыхайся, — посоветовал он. — Иначе кровь быстрее вытечет. Лежи спокойно и жми на кнопки. Твой последний шанс, Аврора. Давай проверим, что из этого получится. Посмотрим, превратишься ли ты в призрака.

С дверью что-то происходило. Она двигалась. Нет, дверь росла — разрасталась внутрь…

Видимо, у меня галлюцинации.

Нет, дверь все же разрасталась внутрь, какими-то странными кусками. А потом эти куски соединились в нечто знакомое. Затылок, на нем шляпа. Колено, нога, ступня, лицо. Это Джо просачивалась сквозь дверь.

Этого, похоже, даже Ньюмен не ждал, — не ждал появления женщины в военной форме Второй мировой войны.

— Как это у вас, черт побери, получилось? — изумился он. — Я бы невесть сколько проходил сквозь такую дверь.

— Тренировка, — ответила Джо. — И сила воли. Это не слишком приятно.

Джо была ко мне ближе, чем Ньюмен. Она тут же подошла и вынула терминус из моей руки.

— Как я понимаю, вы это отобрали у моей подруги, — сказала она, поднимая терминус повыше. — А еще, сколько мне известно, вы бросили ее под машину.

Ньюмен отшатнулся к кабинке. Он пытался сохранять спокойствие, но оно его быстро покидало.

— Кто вы такая? — спросил он.

— Сержант Джозефина Белл, вспомогательный женский корпус Королевских ВВС.

— Вы, видимо, не знаете, зачем нужен этот прибор, — сказал он. — Поосторожнее с ним.

— Я прекрасно знаю, зачем он нужен, — ответила Джо.

В ее движении не промелькнуло и тени сомнения — оно было стремительным и чётким, такое не под силу никому живому. В следующий миг она оказалась в углу, рядом с Ньюменом. Я помню вспышку. В центре помещения будто взвилось торнадо, дверца кабинки распахнулась. Пол содрогнулся. А еще раздался шум — гул вихря, который скоро утонул в дребезге зеркал у меня над головой. Рассыпавшееся стекло смерчем взмыло в воздух. Немного повисело, потом посыпалось вниз. А потом запах — сладковатый запах гари — заполнил помещение. А потом свет погас, и они исчезли. Исчезли оба.

36

Как глава секты «Врачующий ангел», кузина Диана читает ауры прихожан. Она говорит, что ауры — это ангелы, которые вьются у вас за спиной и защищают вас от бед, и каков ваш ангел, можно узнать по цвету. У нее есть специальная табличка. Голубые ангелы заведуют эмоциями. Красные ангелы отвечают за любовь. Желтые ангелы занимаются здоровьем. Зеленые ангелы оберегают дом и семью.

Но самое главное — разглядеть беленьких сияющих ангелочков. Они занимают в таблице первую строчку. Беленькие сияющие ангелочки появляются, когда происходит «серьезное происшествие». Если кузина Диана видит у кого-то за спиной сияющего беленького ангелочка, она немедленно начинает искать в газете некрологи и заметки о несчастных случаях.

— Белый свет, — говорит она, тыча пальцем в заметку. — Я видела белый свет, а ты знаешь, что это значит.

А значит это, что кто-то попадет под автобус или свалится в старый канализационный коллектор и погибнет.

Я видела белый свет повсюду — мягкий, яркий, бескрайний.

— Блин, — сказала я.

В ответ на это свет слегка потускнел. Я не умерла. В этом я была почти уверена. Впрочем, может, конечно, и умерла, просто пока этого не сообразила. Я же не знала, как выглядит смерть.

— Я умерла? — спросила я вслух.

Ответом мне было лишь тихое попискивание какого-то аппарата и невнятные голоса. Потом предметы сделались немного отчетливее. Там, где раньше были зыбкие пятна, появились линии. Я лежала в кровати — с перекладиной, белыми простынями и с голубым одеялом поверх. Над кроватью, у самого края, висел на штанге телевизор. Из руки моей торчала трубка. Было еще окно с зеленой занавеской и вид на серое небо.

Штора рядом со мной отдернулась. Вошла медсестра с коротко остриженными светлыми волосами.

— Мне показалось или ты что-то сказала? — поинтересовалась она.

— Я странно себя чувствую, — ответила я.

— Это действие петидина, — пояснила она.

— Чего?

— Препарата, который снимает боль и нагоняет сон.

Она схватила висевший надо мной контейнер капельницы — я только тогда его и заметила — и проверила уровень жидкости. Потом взяла мою руку, осмотрела пластырь, державший на месте трубку, воткнутую в вену. Когда она наклонилась, я заметила, что к ее халату приколоты часы — не обычные наручные, а какие-то особенные, похожие на медаль. Как будто она служила в армии. Как Джо.

Джо…

Тут ко мне начала возвращаться память. Все, что случилось в туалете, марш по Лондону, станция метро. Это казалось каким-то далеким, будто произошло не со мной. И все же из глаз выкатилось несколько слезинок. Хотя я не собиралась плакать. Сестра утерла мне лицо салфеткой и дала глотнуть воды через соломинку.

— Вот так, — сказала она. — Давай-ка попей. А плакать незачем. Дышим спокойно, медленно. А то швы разойдутся.

Вода меня успокоила.

— Ночь у тебя была будь здоров, — сказала она. — Там пришел полицейский, хочет с тобой поговорить, если ты в силах.

— Разумеется, — ответила я.

— Тогда я его впущу.

Она вышла, а через секунду в дверях возник Стивен. Исчезло все, что делало его полицейским, — жилет, блейзер, шлем, форменный пояс, галстук. Осталась только белая рубашка, которая была перепачкана, измята и вся в пятнах от пота. Он и всегда-то был бледным, а тут кожа стала синевато-серой. И тогда я вспомнила. Память возвращалась по кускам. Станция метро. Шприц. Стивен на полу. Он только что вернулся от порога смерти, и по нему это было заметно.

— Нас отправили в одну больницу, — сообщил он.

Он подошел к кровати, осмотрел меня с ног до головы, уясняя состояние дел.

— Рана, — сказал он негромко. — Нож не дошел до брюшной полости. Полагаю, что это больно, но ты поправишься.

— Я ничего не чувствую, — ответила я. — Кажется, мне дали какое-то убойное лекарство.

— Рори, — сказал Стивен. — Не хочу тебя напрягать в таком состоянии, но они уже идут.

— Кто?

Только я это произнесла, как раздался резкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, вошел мужчина. Лицо у него было моложавое, волосы, судя по всему, преждевременно поседели, одет он был неброско, но в дорогие вещи — темный пиджак, синяя рубашка, темные брюки. Он мог быть банкиром или манекенщиком, изображавшим идеализированного путешественника, — я таких видела в рекламном журнале в самолете. Состоятельный, вежливый, будто специально выглядящий так, чтобы его легко было забыть — только волосы не забудешь. За ним вошел еще один — постарше, в коричневом костюме.