Слово о гордости

– Мы победим.

– Непременно! – Сахо вскинул вверх кулак. Помедлив, я подняла меч, направив его в небеса. Уходящие посланцы слышали радостный гул голосов свободных жителей Койне-Хенн.

– Отец будет доволен, – сказала я уже тише, когда люди разошлись, вернулись к своим делам, а на ступенях остались лишь Сахо, Герке и я.

– Ты взяла его меч, – осторожно произнес Сахо.

Словно испугавшись его слов, ула в рукоятке вспыхнула и померкла, а затем рассыпалась тысячей крупинок.

– Нужно заменить... Боем буду руководить тоже я. Такова воля Хранителя.

– Ты наш Хранитель, Триста! – горячо воскликнул Герке. – Мы пойдем в тронный зал и спросим Ардана... Он уже готов уступить тебе место!

– Молчи! – крикнула я. – Это лишь проверка. После... После нашей победы я стану Хранителем, это так.

Кажется, он остался доволен таким ответом. После нашей победы я уйду с гордо поднятой головой, глядя в честные глаза своих помощников.

– И не тревожьте моего отца, – добавила я. – С ним по-прежнему буду говорить только я.

Нам нужно победить... Койне-Хенн останется без Хранителя, но останется свободным. Я все еще не вижу достойного стать преемником Койне, но его найдут мои помощники... Не совсем то, что я планировала, но время против меня, да и так, пожалуй, будет легче – я устала думать обо всем. Теперь нужно только победить. Любой ценой... Вернее, той ценой, которую потребует Проклятый...

Я еще надеялась на наши силы, рассылая гонцов в свободные анклавы и разведчиков – в земли Сонрока, и все яснее понимала – повторится прошлая война, но на этот раз Гулгар собрал еще больше людей, за десять лет подчинил еще больше земель... Его кони уже не столь неповоротливы, как те, которых я запомнила десятилетней девочкой. Его големы сильнее прежних. Его механики набрались опыта и мастерства. Выход к нашим шахтам стережем мы, но у Гулгара и без того хватает улы. И появились сведения о том, что лорд Сонрок призвал под свои знамена нескольких магов...

Видения, с каждой ночью все страшнее, заставляли меня искать выход из сна и кричать, просыпаясь от голоса старой Айгны, которая вновь ночевала в моих покоях. Как в детстве, она говорила о Крысином Короле, гладила меня по волосам и никому не рассказывала о дурных снах, преследующих дочь Ардана. Сильная женщина, она хранила тайну и не собиралась нарушать уверенность жителей анклава в грядущей победе.

В покоях отца я сидела, разговаривая сама с собой, со скелетом и кошками. Убирала тронный зал и его комнаты, следила за приготовлением пищи и хозяйством, кормила льнущих ко мне, довольных котов, разбирала карты и описания деяний своих предков. Никому из них за все годы правления не грозила подобная армия... Я как прежде встречала шахтеров и навещала обработчиков улы, а так же заходила в оружейные и к лекарям.

Гонцы в другие анклавы и разведчики возвращались один за другим, принося дурные вести. Инбер Тай не повернул назад, он направился к остальным свободным Хранителям долины, и кто знает, может, после общения с Койне-Хенн он стал вести себя иначе? Тем не менее, больше нигде он не испытал того, что случилось с ним в нашем городе... Посланников Овна прогнали, громко отказавшись от предложения, но... Но Хранители понимали, что против войск Гулгара им не выстоять. Я предлагала объединиться, а они думали долго – и говорили... Говорили о защите и мире, забывая о гордости! Койне-Хенн разочаровался в своих братьях-городах! Мои люди злились, отчаянно глядя в сторону, где спрятались те, кого они считали родными себе по духу.

Лишь три из дюжины свободных анклавов не запятнали своей чести. Три самых слабых анклава... Их Хранители прислали мне ответ. Они не могли отправить своих воинов в чужие земли, когда под боком шагающие деревья и живущие в реке гидры, но обещали не забывать наших общих принципов и ждать Гулгара у себя, подготовив максимально возможное количество людей... Другой край долины! Слабые города, обещавшие сражаться, в отличие от своих более развитых братьев! В качестве поддержки они прислали в Койне-Хенн вино, которое мы часто у них покупали, и два обоза с продовольствием – зерном, которое у нас почти не выращивали. И это весной, когда старые запасы почти закончились, а новых еще ждать и ждать! Я восхищалась этими городами, хоть они и не дали нам воинов... Я написала им, поддавшись порыву, написала, что мы не пропустим армию Гулгара, как не пропустили ее десять лет назад, и после нашей победы заключим крепкий дружеский союз четырех истинно великих анклавов.

– Мы умрем, Айгна, – сказала я, проснувшись в очередной раз с криком на губах. – Мы умрем, но даже Гулгар не посмеет сказать о нас плохо. Койне-Хенн останется в их летописях самым громким словом... Словом о гордости, какой не видели люди этого мира.

Старая моя, верная нянька, она всхлипнула, пряча синие глаза, полные слез. У жителей Койне-Хенн глаза синие, как небо, или зеленые, как трава, всегда насыщенного цвета, полные жизни и готовности ко всему, а у моего отца глаза были оранжево-желтыми, как мед, как древесная смола, как вечернее солнце. И у деда... И у всех моих предков-Хранителей. Солнечные глаза и серо-русые гладкие волосы, болезненно бледная кожа, резко очерченные скулы, всегда холодные руки и прямые, постоянно нахмуренные брови... Айгна говорила, что я все больше похожа на Ардана, даже смеялась, что никто не увидит разницы, когда я займу его место на троне.

– А волосы-то совсем растрепались... – пробормотала она ни к чему и принялась распутывать длинные пряди.

– Никому не говори, Айгна.

– Не скажу...

– А только мне пришло время вспомнить, что сделала мать.

Айгна вздрогнула, неловко дернув мои волосы. Я не поморщилась даже, а она, помолчав, стала распутывать их дальше, только вздыхая время от времени.

Мы должны победить.

– Разве это смелость, гордая дочь Ардана? – с насмешкой спросил Проклятый, встретившись со мной во сне. – Разве это смелость – переложить ответственность на плечи мага?

– Ты не знаешь, что я сделала, прежде чем обратиться к тебе, – просто сказала я. – Скажи, ты согласен помочь нам, как десять лет назад?

Он не отвечал долго, не поднимая головы, не глядя на меня, а потом произнес только одно слово:

– Долг.

– Все, что ты потребуешь, – сказала я. – Кроме Койне-Хенн, его жителей и их свободы. Это не обман и не загадка. Я отдам тебе то, что ты пожелаешь – пожелаешь в один момент. Ты ошибешься с желанием, но это будет только твоя вина. А я исполню долг.

– А если я потребую... то, чем ты дорожишь больше всего на свете? Твоя мать не согласилась на это.

Как в сказках...

– Больше всего я дорожу своим городом, а о нем я уже все...

– Я говорю о твоей гордости, – перебил меня Проклятый.

Что ж, к этому я тоже была готова.

– Получишь – только вместе с моей жизнью.

– Ты не знаешь, на что соглашаешься, – его голос изменился. Теперь со мной говорило зло в человеческом обличии, голос казался шипящей, извивающейся змеей.

– Но ты ведь этого хотел! Чтобы у обманувших тебя Койне не осталось другого выбора! – ответила я. – Не удивлюсь, если ты подействовал на решение Гулгара вновь направиться в долину!

– Не думай обо мне столь плохо, – теперь хрипел и кашлял старик, с трудом выговаривая слова. И звонко смеялась юная девчонка:

– У нас будет время поговорить, если... – голос на миг стал мужским, низким, привыкшим угрожать, и вновь изменился, на скрипучий, вызывающий омерзение говор.

– Если тебя не пугает мой голос...

– Когда ты придешь? – сдерживая приступ тошноты, спросила я.

– Скоро, – высокий, ломающийся подростковый голос мне ответил. – Совсем скоро.

Увидев утром Герке, я прямо сказала, что повторила поступок матери. Он только поджал губы и отрывисто кивнул, а потом крепко меня обнял. То же самое сделал и Сахо, а кивки воинов, услышавших моих слова, впервые напомнили короткие поклоны. У меня кружилась голова от воздуха, ветра, собственного решения...