Город Масок

Он улегся на жесткий матрац, вытянул ноги и опустил голову на подушку. Пытаясь устроиться поудобнее, он почувствовал, как что-то впивается ему в бок и, пошарив рукой под шерстяной

курткой, вытащил венецианскую тетрадь из кармана пижамы.

Засыпая, он держал ее в руке и гадал, вернется ли когда-нибудь домой.

Глава 3

САД В ВОЗДУХЕ

----------------------------------------

Loggia degli Arieti - Лоджия овнов

----------------------------------------------------------

Возвращение в свое тело Люсьен ощутил как удар. На него мгновенно навалилась тяжесть

болезни. Если бы он не лежал в постели, то упал бы от бессилия. Его горло пересохло и болело.

Он попытался нащупать волосы, но ощутил лишь голую кожу. Слезы навернулись ему на глаза — потерять волосы во второй раз было значительно тяжелее.

Значит, это был сон. Чудесный сон... Такой реальный. И как он мог придумать Арианну и Герцогиню, и весь этот невероятный город, который и был и не был Венецией? Даже сейчас произошедшее казалось ему абсолютно реальным, а жизнь, в которой он был прикован к постели,

— дурны ным сном. Люсьену показалось, что он все еще одет в брюки и куртку Арианны. Но, конечно же, это было не так. На нем была та же синяя пижама, в которой он оказался в Беллеции.

В дверь постучали, вошел отец.

— Доброе утро, сынок, Сегодня ты выглядишь чуть получше — у тебя нормальный цвет лица.

Люсьен удивился. Чувствовал он себя просто ужасно. Но если подумать, то так казалось по сравнению с тем, каким живым и здоровым он был в Беллеции. Вполне возможно что он действительно чувствовал себя лучше, чем в последний раз в этом теле. Или в этой кровати, как бы там ни было.

— Горло все еще болит? — сочувственно спросил отец. — Не забывай, ты можешь писать в тетради.

Тетрадь! Люсьен вытащил ее из кармана и написал: «Расскажи мне еще о Венеции».

Родители Арианны ее очень сильно ругали, но она не обращала на это внимания. После того как Герцогиня позвала Люсьена на сцену, она убежала и изо всех сил понеслась обратно к Санта-Маддалене, поблизости от которой можно было найти лодку. Там она наняла лодочника, чтобы тот отвез ее обратно на Торроне, воспользовавшись деньгами, приготовленными для вступительного взноса в «Scuola Mandoliera».

Она еле сторговалась с беллецианцем, уговаривая его покинуть город в день после Венчания с Морем. Он ворчал всю дорогу, но Арианне было не до него. Сжав одной рукой борт лодки, а другой, закрыв рот, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать от разочарования.

Это было нечестно. Этот парень, Лючиано, разрушил все ее планы и затем спокойно занял ее место. С одной стороны, она понимала, что это не его вина, что он не специально попался

Герцогине на глаза. Он был таким простаком, не знающим ничего о Герцогине, мандольерах и вообще о Беллеции.

Но, с другой стороны, она отчаянно ему завидовала. Он, со своими темными глазами, кудрявыми волосами и застенчивой улыбкой, скоро будет катать туристов по Большому Каналу, уверенный в своем будущем. Она ни на минуту не сомневалась, что Герцогиня изберет его. И хотя он выглядел едва ли достаточно взрослым, чтобы его приняли в Школу, и был слегка худоват, его внешность гарантировала ему успех. И это при том, что он не был не то что беллецианцем, он не был даже итальянцем.

Арианна попыталась расслабиться и побрызгала лицо водой. Они были в водах лагуны, далеко от омерзительной воды каналов. Лючиано сказал, что он англианец, и она ему верила, хотя он и говорил по-тальянски. Но она больше не верила остальной части его истории. Да и как она могла поверить ему?

Он сказал, что болен, хотя явно был здоров, он сказал, что облысел, — она пренебрежительно фыркнула. Должно быть, он обманул ее. Его история была абсолютной бессмыслицей. Возможно, он был вовсе не таким уж простаком, как ей показалось.

К моменту, когда лодка коснулась причала Торроне, ее гнев сменился жалостью к себе. Дозорный, выставленный специально для того, чтобы узнать о ее возвращении, приветственно махнув ей рукой, побежал вдоль канала, а Арианна побрела домой. Она прекрасно понимала, какая суматоха поднялась на острове из-за ее отсутствия. Она была их «дочерью острова», единственным ребенком, родившимся здесь за последние двадцать лет.

Все на Торроне были старыми. Арианне не с кем было играть, за исключением родителей и двух своих братьев, которые были намного старше нее. На Торроне вообще осталось лишь несколько семей.

Отец Арианны, Джанфранко, прожил тут всю свою жизнь и сейчас был прожитором маленького музея при соборе. Собор на Торроне был самым старым зданием во всей Лагуне, которое построили много веков назад, когда Беллеция была болотом. Туристы со всего мира приезжали посмотреть на его волшебные серебряные мозаики.

Но здесь не было ни магазинов, ни школы. Арианну возили на лодке в школу, находившуюся на Мерлино, большом острове, где оба ее брата работали и жили в маленьком домике на берегу. Там были и магазины, где торговали едой и предметами роскоши с материка. Летом на Торроне приезжали торговцы с Бурлески, привозя сладости, вино, кружева и изделия из стекла, чтобы продать их туристам, зимой же жители Торроне могли рассчитывать только на рыбу из Мерлино и то, что удалось вырастить самим.

Все долгие зимние месяцы Арианна мечтала о побеге.

Мать Арианны, Валерия, выскочила из их маленького белого домика возле собора и подбежала к ней, плача и смеясь с облегчением, вскоре сменившимся бранью и угрозами. Дозорный вбежал в собор, спеша передать Джанфранко новости.

— Где ты была? — продолжала допрашивать ее мать.— Мы так беспокоились! Томмазо и Анджело всюду разыскивают тебя. Вместо того чтобы наслаждаться праздником, знаешь, чем им приходится заниматься? Они в лодке плавают вокруг Беллеции, высматривая тебя.

Арианна пробормотала что-то о естественных потребностях и о том, как она потерялась в толпе.

Она не ждала, что ей поверят: даже если она не смогла найти братьев, ее взяли бы на любую лодку, ведь им всем необходимо было покинуть город. Вообще-то она не придумала, что скажет родителям, если ее примут в Школу. Ее планы заканчивались на конкурсе. Возможно, закончив обучение, она раскрыла бы свою тайну, и Герцогине пришлось бы согласиться с тем, что девушки могут обучаться и в будущем.

Но если быть честной, она понимала, что вряд ли еще кто-нибудь из девочек захочет поступить в Школу. Она строила свои планы только для себя.

Ее продолжали ругать весь день и отец, и братья, вернувшиеся лишь в полдень, голодные и расстроенные. Соседи тоже заходили удостовериться, что с ней все в порядке, и укоризненно качали головами, осуждая ее поведение и непослушание.

Арианну просто тошнило от всего этого, и она, как много раз до того, пожалела, что на острове больше нет детей, которые могли бы отвлечь от нее хотя бы часть этого внимания.

— ...и никто не знает, как долго он продержится, — закончил отец. — Вода поднимается каждый год, и, если перестать возводить дамбы, город скроется в море, как Атлантида.

Так что это не Беллеция, Люсьен был уверен, что город в его сне не тонул, хотя он не мог точно знать этого. Беллеция была абсолютно не похожа на обреченный город — суетливая, благополучная, исполненная собственной значимости. И насколько он успел узнать Герцогиню — она не позволит отнять у себя город.

— Тебя интересует Венеция? — спросил отец.— Я могу принести тебе несколько книг из библиотеки.

Люсьен вздохнул и написал: "Ты когда-нибудь бывал там?" Отец выглядел несколько смущенным.