Полужизни

– В ее доме мы нашли семнадцать таких репродукций, – вставил Комботекра. – Угадайте, какой не хватает?

– Наверняка как только Марта поняла, что уничтожила изобличающее Сида доказательство, она по памяти создала копию той картины. Почему бы и нет? Семнадцать других она же воспроизвела!

– Что же, о лучшем доказательстве я и не мечтал! – В голосе Пруста звенел лед.

– Сэр, если найдем эту картину и покажем Лену Смиту... Понимаю, улика неважная, но вдруг это развяжет Смиту язык...

– Помните, сержант, мы сидели в том шумном кафе и вы заявили, что не годитесь для службы в уголовной полиции? Тогда я с вами не согласился, зато сейчас согласен. Речь о картине, которая то ли существует, то ли нет.

– Ни в Гарстед-коттедже, ни в других зданиях Виллерса ничего подобного не обнаружено, – сообщил Комботекра. – Ричард Беделл, заместитель директора школы, ясно дал понять: будь его воля, он бы картины Марты отправил прямиком на свалку. Беделл не стеснялся в выражениях, рассказывая, какой ущерб нанесли Вайерсы репутации школы. Марта, оказывается, бродила по территории школы и приставала к девочкам с рассказами о том, как умерла и воскресла. Однако щедрая спонсорская помощь Вайерсов связывала администрации руки.

– Жадность их и сгубила! – вздохнул Пруст. – Однако за Виллерс тревожиться не стоит: школа живет и процветает. Так, что же мы намерены делать дальше? Есть предложения, в которых не фигурируют мифические копии картин?

– А если убедить Сида отправиться к отчиму на свидание?

– Ни в коем случае! – Саймон повернулся к Чарли. Он не сомневался в ее поддержке, пока не заглянул в глаза. – Только не говори, что ты «за»! После всего, на что обрек Эйдена этот ублюдок, мы заставим его навестить «любимого отчима»?

– Встреча со Смитом может пойти Эйдену на пользу, – заметила Чарли. – Скажет отчиму правду, потребует правду взамен. Ложь и недомолвки сослужили ему плохую службу! Почему бы не объяснить ему суть проблемы, вместо того чтобы оберегать его, как глупого несмышленыша?

– А если из этой затеи ничего не выйдет? Тогда после всех испытаний Эйден почувствует себя никчемным идиотом, и виноваты будем мы.

– Весьма разумно, – кивнул Пруст. – Только вы, Уотерхаус, не беспокойтесь, убеждать Сида предстоит не вам. Уверен, сержант Зэйлер справится и без вашей неловкой помощи.

– Простите, сэр, но я теперь работаю не на вас.

– Если нужно убедить, я попробую, – перебил Саймон. – Понимаю, конечно, что не гожусь для...

– Список бесконечен, правда? – сочувственно поинтересовался Пруст. – Список того, на что вы, Уотерхаус, не годитесь. Однако суть не в этом. – Пруст достал из ящика стола внушительную книгу.

«Нет, это не... – в отчаянии подумал Саймон. – Неужели... Вот проклятье!»

– Да, Уотерхаус, это новенький, блестящий, свежеизданный атлас автомобильных дорог Великобритании. Я купил его за десять фунтов, которые вскоре после нашего тет-а-тет нашел в мусорной корзине возле ксерокса.

– Сэр, вы же не собираетесь...

– Люди, Уотерхаус, делятся на две категории: те, кто признает ошибки и старается исправить, и те, кто мысленно исправляет их задним числом, то есть притворяется, что их не совершал. Если что-то получается, они «всегда так и думали», если нет, они «с самого начала были против». – Пруст откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. – Искренне надеюсь, что принадлежу к первой категории. Если в чем-то не прав, то признаю свой промах и по возможности заглаживаю.

Саймон, Чарли и Сэм Комботекра онемели от удивления.

– В этой ситуации я доволен собой целиком и полностью, – продолжал Снеговик. – Что бы ни говорили наши коллеги из Лондона, я твердо знал: вы, Уотерхаус, человек надежный и сумеете это доказать. Когда другие сомневались, я верил: вы обязательно к нам вернетесь. Представьте, если бы, вернувшись, вы обнаружили, что дело Нэнси Беддоус перепоручено Селлерсу или Гиббсу! Нет, я так не поступил, вопреки многочисленным попыткам ваших коллег, имена которых разглашать не стану, – Пруст хмуро взглянул на Комботекру, – украсть работу, являющуюся по праву вашей. Недостатки у меня, разумеется, есть, но осмелюсь утверждать, что неверность и предательство в их число не входят. – Пруст протянул Саймону атлас. – Счастливого пути, Уотерхаус! Попутного ветра!

29

1 апреля 2008 года, вторник

– Думаете, он там в порядке? – в двадцатый раз спрашиваю я Сола. Мы сидим в машине Сэма Комботекры на стоянке тюрьмы Лонг-Лейтон и ждем Эйдена, Чарли и Сэма.

– Не думаю, а уверен, – в двадцатый раз отвечает Сол. – А вы, Рут? Вы готовы к тому, что может произойти?

– Если Эйден готов, то и я тоже.

Вчера я подарила все свои книги по психологии магазину «Слово улицы», где купила добрую половину, а сегодня утром убрала со стены досье Чарли Зэйлер. Хватит иллюзий, на них потрачено слишком много времени и сил. А вот то, насколько мы с Эйденом сблизились после трагедии в Гарстед-коттедже, – действительность.

– Выдам один секрет, хотя поклялся Эйдену молчать, – говорит Сол, положив руку мне на плечо.

– Что? – Сердце болезненно сжимается. – Решили ведь: никаких больше секретов. Когда он...

– Эйден сделает вам предложение. Сегодня, вне зависимости от того, чем закончится свидание. Помолвочное кольцо у него в кармане. Что вы ответите?

– К-конечно, «да»! – От облегчения даже язык заплетается.

– Отлично, я так и знал!

– Тогда зачем портить сюрприз?

– Хватит уже сюрпризов. Если повезет, теперь их долго не будет.

Я распахиваю дверцу, заметив Чарли Зэйлер. Что-то не так: вид у нее чересчур сосредоточенный, да и зачем она спешит!

– Пожалуйста, зайдите внутрь, оба!

– Я не хочу его видеть! – пугаюсь я. – Эйдену не понравится...

– Лена Смита вы не увидите. Близко к нему не подойдете!

– Паспортов и водительских удостоверений у вас с собой, наверное, нет?

– У меня нет, – отвечаю я, а Сол качает головой.

– Тогда оставьте все в машине. Сумочку, бумажник и так далее...

– Но...

– Подождите, просто послушайте! Пока не выйдем из здания, вас зовут Том Саутуэлл и Джессика Уайтли. Вы оба приехали на собеседование – интересуетесь должностью учителя английского в учебном центре. Документы вы сдали утром, они у администрации, а сами отлучились на ланч.

Я собираюсь возразить, но стоящий рядом Сол послушно кивает и сосредоточенно бормочет: «Том Саутуэлл».

Когда подходим к застекленному пропускному пункту, пристроенному к высокому, опутанному колючей проволокой ограждению, Чарли громко и уверенно называет свое имя не только для охранника в форме, но и чтобы нас подбодрить.

– Удостоверение у вас, вот она я, – Чарли показывает на свое имя в списке. – Ой, вы только что на смену заступили? Простите!

– Ничего страшного! Вижу, сержант Шарлотта Зэйлер.

– Наши имена в списке тоже есть, – без запинки врет Сол. – Том Саутуэлл и Джессика Уайтли.

– Проходите! – говорит охранник, по очереди отпирает три замка на трех разных воротах и возвращается на свой пост.

– А куда мы идем? – спрашиваю я.

– Терпение, Рут! – шепчет Сол, и я окидываю его удивленным взглядом: сам же вроде сюрпризы не любит и тайны хранить не способен!

– В учебный центр, – отвечает Чарли.

– Не хочу я преподавать английский в тюрьме! В чем дело?

Чарли ведет нас широким коридором с зелеными стенами. Мне вспоминается другой коридор, по которому я ковыляла вслед за Чарли, когда приезжала к ней в управление. Кажется, с тех пор сто лет прошло! Как и коридор управления, тюремный украшают картины, только здесь они написаны заключенными. Некоторые просто великолепны! У одной Чарли останавливается. Я смотрю на картину и... замираю от ужаса.

– Мэри... – лепечу я. Такое ощущение, что она воскресла и материализовалась передо мной. Ее стиль ни с чьим не спутаешь! Картину по описаниям Эйдена я тоже узнаю.

– Мы были правы! – шепчет Чарли. – Простите, Рут! Понимаю, это шок, но вам следовало увидеть картину. Мы были правы, а мой босс ошибался. Мой экс-босс, – уточняет она.