Полужизни

– А Мэри Трелиз вы на том показе не видели?

– Что там делать Мэри? – скривился Хансард. – Они же с Эйденом не знакомы. – Чарли никак не отреагировала, и Сол раздосадованно буркнул: – Только не говорите, что знакомы. Я бы никогда не послал Рут к Эйдену, если бы подозревал, что он как-то связан с Мэри!

– Когда вы начали обслуживать Мэри? – поспешно спросила Чарли. Склонные к самобичеванию бичуют себя по поводу и без повода – это Чарли знала по собственному опыту. Лучше сменить тему. Через полчаса в Роундесли ее ждал Кэрри Гатти, поэтому времени терять не следовало.

– Года три-четыре назад. Я бы уточнил, только уверен, что документации о том периоде не сохранилось. – Точно в подтверждение своих слов Хансард приподнял лист белой бумаги, обнажив исцарапанный стол.

– Когда Трелиз впервые пришла к вам и представилась, ее имя не показалось знакомым?

– Нет. Да и с какой стати?

«К чему скрывать? – подумала Чарли. – Хансард ведь был на том закрытом показе и, вероятно, сам все видел».

– На выставке в «Тик-таке» Эйден представил картину под названием «Убийство Мэри Трелиз».

– Что?! – В голосе Хансарда прозвучал неприкрытый ужас.

– Вы не помните такого названия?

– В день показа в «Тик-таке» творилось черт знает что. Вряд ли я вчитывался в названия, хотя... Картину со сценой убийства заметил бы наверняка! Ничего подобного там не было. – Сол побледнел. – Так Мэри... убили? – На сей раз ответ он ждать не стал. – Но как же так? Я видел ее не далее как в прошлом году, а выставка Эйдена состоялась в 1999-м или годом позже.

Чарли едва не призналась, что сбита с толку не меньше, чем он, и длится это с пятницы, когда Рут Басси втянула ее в бессмыслицу, причем дело тут не только в хронологии.

– На том показе вы купили картину.

– Да, но если хотите на нее взглянуть, ничего не получится.

– Почему? Хансард покраснел.

– Я ее продал. Через несколько дней после закрытия выставки в «Тик-таке» мне позвонил коллекционер. Я тоже считаю себя коллекционером, но до этого парня мне как до луны. Он знал, сколько я заплатил за картину Эйдена, и предложил в четыре раза больше.

– А вы сказали «да».

– Как ни прискорбно, вы правы. В ту пору галерея едва приносила доход. Впрочем, дефицит наличности периодически возникает даже сейчас. Знаете, а ведь та картина мне не особенно нравилась, хотя Йен я об этом не говорил. В смысле, Йен Гарнер, она хозяйка «Тик-така» и моя давняя приятельница.

Чарли кивнула.

– Йен искренне считала Эйдена гением, а вот я к его картинам так и не прикипел. Нет, как человек он мне очень нравился, но его картинами не проникся. Они казались... чересчур пронзительными, что ли? Помню, смотрел на них и ежился. В общем, это тоже способствовало принятию решения. На следующий день после разговора за картиной прислали курьера.

– А деньги?

– Их я получил почти тут же. Сразу после телефонного разговора на мой счет перевели восемь тысяч фунтов.

– Да, такие деньги на дороге не валяются. – За восемь тысяч она продала бы любую картину, ну, кроме шедевров, вроде «Моны Лизы» и «Подсолнухов» Ван Гога. Других примеров на ум не приходило.

– Я действительно считал, что картина Эйдена будет уместнее в коллекции того парня, чем у меня над камином. Самому Эйдену я так и не признался. Собирался, да пороху не хватило. В результате я даже в гости пригласить его не мог.

– Имя того коллекционера вы, конечно, не помните? – на всякий случай спросила Чарли.

– Как ни странно, помню. Я родом из Дорсета, а фамилия того парня совпала с названием моей родной деревни, глухого, богом забытого места. Точнее, с половиной названия. О деревне Бландфорд-Форум когда-нибудь слышали?

О деревне Чарли не слышала. Зато знала, какая половина совпала с фамилией коллекционера, сделавшего Хансарду фантастически выгодное предложение. Этот человек вместе с женой Сильвией проживал по несуществующему адресу.

– Его фамилия Бландфорд, – объявил Сол. – По поводу имени стопроцентно не уверен, но думаю, что Морис. Морис Бландфорд.

В пабе «Лебедь» было так же людно и жарко, как в галерее Хансарда. Страшно хотелось пить, и, добравшись до барной стойки, Чарли заказала большую порцию содовой с лаймовым сиропом. Кэрри Гатти сидел за столиком с двумя девушками и читал книгу. Чарли он не заметил. Она опоздала, но Гатти не нервничал. Похоже, его не волновало, появится она или нет. Пробиваясь к столику Гатти, Чарли чуть не расплескала половину стакана.

– Кэрри!

– Боже милостивый! – Гатти поднял голову. – Ты уже взяла у барменши мочу на анализ?

Одна из сидевших рядом девушек демонстративно отодвинула стул, другая взглянула на Чарли, давая понять, что она не с Кэрри.

Читал Гатти «Краткую историю времени» Стивена Хокинга. Вот только закладка лежала подозрительно близко к началу. Что же, страниц пять Кэрри наверняка осилил!

– Из-за чего тебе неймется, из-за девчоночьего имени или неудавшейся карьеры комика?

Гатти захохотал. Он упивался шпильками и язвительными выпадами, и это бесило в нем больше всего.

– Ну, в плане карьеры я не одинок! Говорят, у тебя и твоего жениха она тоже к чертям катится...

– Откуда тебе известно о моей помолвке? – с притворной беспечностью спросила Чарли. Следовало продемонстрировать, что ей все нипочем. Увидит, что задел, – сожрет с потрохами. Хотя в ответ разрешалось поддевать и подкалывать сколько душе угодно. Гатти единственный из знакомых Чарли начисто игнорировал такт и приличия и в отношении себя, и в отношении окружающих.

– Ну я ведь слежу за твоими успехами! – отозвался Гатти. – Точнее, неуспехами. Неужели впрямь собралась за этого зануду Уотерхауса?

– Угу, план именно таков.

– Дурацкий план! Вообще-то уверен, до венца дело не дойдет. Вся эта помолвочная суета тебе по нутру, но в последний момент одумаешься и шнырь в кусты! Дату свадьбы наверняка еще не назначили?

– Назначили или нет, не твоя забота. Уж извини, но тебя не пригласим! – она растянула губы в ядовитой улыбке.

– Не извиняйся, я бы все равно не пришел. Такое испытание мне не выдержать!

– Вы же с Саймоном еще не пересекались? Он знать не знает, кто ты такой!

– Зато я знаю, кто он такой – гениальный сыщик и никчемный мужик. О нас он в курсе?

– Конечно! – засмеялась Чарли. – И о нас, и о тысяче других мужиков, с которыми я трахалась до помолвки!

– Ой! – взвизгнул Кэрри. – Какая ты распутница!

– Если спрашиваешь, известно ли Саймону конкретно о тебе, я уже ответила: он знать не знает, кто ты такой!

– Скоро узнает. Я парень добрый, словечко за вас замолвил. Окажетесь без работы и на мели – позвоните Себу из «Экстренного вызова». Я ему наплел, что Уотерхаус – классный спец. И про тебя то же самое. Соврал, конечно, ну да ладно, ради того, что между нами было... Если хорошо попросите, Себ возьмет вас на службу. Вряд ли расстроитесь, но со мной вам работать не посчастливится. Со дня на день подам рапорт об увольнении, хочу снова в комики податься. – Кэрри пожал плечами. – Парень я смешной, а в наше время из таланта нужно выжимать максимум. А вот ты свой в землю зарываешь! Говорят, местные мужчины все чаще обращаются за экстренной психологической помощью.

– Ты знаком с Эйденом Сидом, – перешла к делу Чарли. – В 2000 году ты был на закрытом показе его работ в лондонской галерее «Тик-так».

– Правда?

– Ты купил там картину и увез домой. Через несколько дней тебе позвонили и предложили за нее хорошие деньги. Очень хорошие.

– Мне никогда не нравился ни сам Сид, ни его жуткие работы, – заявил Гатти. – Ту картину я купил, потому что перебрал в тот вечер. Он входил в моду, я решил вложить деньги и не прогадал – дивиденды накапали почти мгновенно.

– Ты продал картину некоему Морису Бландфорду. Хотя он мог назваться и иначе, Аббертоном, например, или...

– В кои веки ты права. Картину впрямь купил Морис Бландфорд. Небось минетила ему?