Полужизни

Йен достала из папки глянцевый буклет.

– Это каталог выставки, – пояснила она.

На фотографии картина с лестницей шла под номером двенадцать и, согласно каталогу, называлась «Спрос и предложение». «Час от часу не легче», – подумала Чарли. Под номером одиннадцать в каталоге напечатали портрет толстяка в ванне – жирные складки на груди и шее напоминали горные цепи.

– Все названия чересчур... – Чарли потрясенно замолкла. Руки мелко-мелко задрожали. Она хотела сказать, что названия чересчур уклончивые и не соответствуют тому, что изображено...

Однако исключение все же было. Картина под номером восемнадцать называлась «Убийство Мэри Трелиз».

17

5 марта 2008 года, среда

– Ты влюбилась в Эйдена с первого взгляда? – неожиданно спрашивает Мэри.

– Да.

– Вот и Марта тоже. Любовь странная штука: чем больше сумбура и меньше здравого смысла, тем интереснее. Каждая женщина мечтает сказать: «Я влюбилась с первого взгляда», чтобы все поняли, какая она темпераментная. Марта была дурой самого дурного типа – умной дурой. А говорила так гладко – заслушаешься! Чувства к Эйдену за доли секунды превратила в поэму о страсти и разлуке. Дверь в аудиторию оставили открытой; они столкнулись на пороге; их взгляды встретились, а души навсегда простились с одиночеством... Вот идиотка! – Мэри не жалеет эмоций, словно иначе я ее не пойму. – Запала на смазливого юнца, и сразу любовь до гроба!

Еще ни в чьих словах я не слышала столько горечи и боли. Хочется снова спросить про восемнадцать пустых рам, но Мэри уже трижды проигнорировала мой вопрос. Наверное, отвечать она пока не готова, поэтому настаивать бессмысленно.

– Экзальтированная Марта выжала из секундной встречи все возможные и невозможные плюсы. «Обменяйся мы хоть словом, волшебство бы исчезло!» – повторяла она. С такой девушки, как Марта, розовые очки не сорвешь! Когда позвонили из колледжа с известием, что должность досталась не ей, она заявила, что знала об этом заранее и «так даже лучше». Зато с первого октября 1993 года она знает, где искать Эйдена, – в кембриджском Тринити-колледж. Начисто забыв о скромности, Марта написала ему письмо и призналась в любви. Порядочный человек прочел бы письмо и сразу понял, насколько ранима Марта, а Эйден плевать на это хотел. Он написал в ответ: да, он тоже обратил на нее внимание. Обратил внимание! Девушка поклялась ему в вечной любви, а он милостиво зафиксировал факт ее существования. Тогда я и почувствовала, насколько опасен этот Эйден для Марты.

– Опасен?

– Он ведь не написал: «Да, ты мне тоже понравилась» или «Прости, но ты не в моем вкусе». Такие, как Эйден, затягивают женщин в сети, обещая чувства, на которые в принципе не способны. – Рассказ несется потоком: похоже, Мэри забыла о моем существовании. – Эйден пригласил Марту в Тринити. Бедняжка так боялась опоздать, что села на самый ранний поезд и приехала в Кембридж за час до условленного времени. Эйден заранее объяснил, где живет, и Марта его разыскала. «Что-то ты рано!» – заявил он, пожимая ей руку. Даже в щеку не поцеловал! Марта извинилась и спросила, есть ли у него время. «Я работаю», – заявил Эйден. Знаешь, что он сделал потом? Сел у мольберта и взялся за кисти. «Могу писать и одновременно разговаривать», – не глядя на нее, сказал Эйден. Он писал индийскую семью на фоне красной стены. Марта ради него в Кембридж приехала, а Эйден заставил ее ждать, пока не закрасит стену кисточкой! Марта умирала от унижения.

Мэри засовывает в рот непослушную прядь и жует, словно лакричную палочку.

– Эйден прервал работу и повел Марту на ланч. Прямо в колледж, где об уединении и мечтать не приходилось. Сказал, что польщен вниманием такой очаровательной девушки, но серьезные отношения завязывать не желает, от них один стресс. Объяснил бы в письме, тогда бы Марта в Кембридж не поехала, а потом не гадала, что пошло не так и почему. После ланча Эйден отправил Марту домой. Она еще долго писала ему слезные письма, чуть ли не каждый день, ее чувства не изменились. Эйден отвечал изредка и кратко: не унывай, жизнь прекрасна и удивительна. Черкнет пару строк, и хватит... Я тоже раза два ему написала, гневно так, с ненавистью... – Мэри слабо улыбается. – Ну, ты меня в гневе видела! Разве могла я спокойно смотреть на то, что он с ней творил?! В итоге письма Марта писать перестала и засела за роман. Об Эйдене и своей одержимости! Не книга, а сплошные эмоции... К счастью, так показалось лишь мне. Когда книга вышла, Марта послала авторский экземпляр Эйдену и вскоре получила от него письмо. Помню, там было «спасибо» и цитата из Гора Видала, известная, ты ведь ее знаешь?

Я не сразу догадываюсь, что Мэри хочет услышать ответ. Если хочет, нужно отвечать, с ней иначе нельзя

– Нет, не знаю.

– «Всякий раз, когда друг добивается успеха, во мне что-то умирает».

– Чудовищно!

– Рут, в мире много чудовищного! – раздраженно восклицает Мэри. – С чудовищной правдой я мирюсь, но слова Видала – неправда, по крайней мере, для меня неправда. Провала можно желать лишь человеку, которого ненавидишь, согласна? – На сей раз ответа Мэри не ждет. – Любой нормальный человек изорвал бы письмо Эйдена в клочья и послал бы наглеца подальше. Любой, но только не Марта! Знаешь, как она отреагировала? – От смеха у Мэри сбивается дыхание. Больше всего она похожа на тряпичную куклу, из которой вытащили набивку. – Марта обрадовалась: «Значит, он считает меня другом!»

– Что?

– «Всякий раз, когда друг добивается успеха, во мне что-то умирает». Марта решила свести обиду к минимуму, приняв письмо за предложение дружбы, которой он прежде ее не удостаивал.

Мэри чересчур откровенна, и мне кажется, что я без спросу проникла в интимный мир несчастной женщины и роюсь в ее грязном белье. Нужно прервать Мэри, но я не прерываю.

– Марта написала еще несколько писем, на которые Эйден не ответил. Все советовали забыть о нем, из головы выбросить, но для Марты это означало катастрофу.

– Она представляла любовников, против которых ополчился весь мир, и ей этот образ нравился, – говорю я.

Мэри улыбается, и в улыбке ее почти гордость, отчего мне снова становится страшно. Желание угождать порой до добра не доводит. Я так старалась угодить Эйдену и Стивену Элтону. И это какое-то время удавалось.

– В чем дело? – спрашивает Мэри.

Пускаться в новые признания не хочется – я и так почти все карты раскрыла.

– Ты не веришь мне?

Я киваю, хотя это ее версия! Интересно, а у Эйдена другая?

– Понятно, веришь, но не до конца. Эйден из моего рассказа не похож на Эйдена, которого ты знаешь, любящего, заботливого. С другой стороны, в последнее время ты его не понимаешь и без меня не разберешься, что к чему, поэтому до определенной степени хочешь мне верить. Такое вот внутреннее разногласие.

Что же, она права.

– Тебя послушать, я почти шизофреничка! – отшучиваюсь я, пытаясь скрыть неловкость.

– Внутренние разногласия возникают у многих, особенно у тех, на чью долю выпадают тяжелые испытания. С душевными ранами всегда так: отчасти хочется выжить, отчасти – забыться.

Одна часть души умирает, другая обречена на полужизнь...

Я начинаю понимать.

– Так Марта повесилась из-за Эйдена? Из-за того, что он ее отверг?

– Да, но это случилось позднее, после того, как они занимались сексом, – отвечает Мэри, не задумываясь о том, приятно ли мне это слышать. – В 1999 году Марта с Эйденом встретились снова. Кто-то решил собрать молодых перспективных представителей искусства и выставить перед обывателями, как цирковых обезьян, – пусть люди тешатся. В число обезьян попали и Марта с Эйденом. Представь, во что она раздула цирк!

– Решила, что их снова свела судьба?

– Конечно. Марта была проклятьем Эйдена, а он ее проклятьем. Почему люди всегда думают, что судьба играет им на руку?

– Я так не думаю.

– Значит, ты разумнее Марты. Она пыталась измениться в угоду Эйдену – похудела, стала по-другому одеваться...