Страница 28 из 99
Сказочный клад в Балаклаве не давал покоя многим изобретателям, водолазам, инженерам. Министра торговли и промышленности России завалили предложениями относительно подъема золота «Черного принца». Так что царское правительство было вынуждено отказывать и своим, и иностранным кладоискателям, ссылаясь на то, что спасательные работы в Балаклавской бухте «стесняют Черноморскую эскадру, базирующуюся в Севастополе».
В 1922 году ныряльщик-любитель из Балаклавы достал со дна моря у входа в бухту несколько золотых монет, и в мировой прессе вновь начался ажиотаж вокруг «Черного принца». В Советской России им даже заинтересовалось такое серьезное учреждение, как ОГПУ. В 1923 году туда обратился флотский инженер В. С. Языков с предложением достать золотой клад. В марте того же года был организован ЭПРОН — Экспедиция подводных работ особого назначения, позднее снискавшая немалую славу.
Советским инженером Е. Г. Даниленко был создан глубоководный аппарат, который позволял осматривать морское дно на глубине 80 саженей. Воздух для экипажа из трех человек подавался по резиновому шлангу, а сам аппарат имел «механическую руку», был оборудован прожектором, телефоном и системой аварийного подъема в случае обрыва троса.
В первых числах сентября ЭПРОН приступил к поисковым работам. Каждый день с катера спускался аппарат Даниленко, квадрат за квадратом прочесывавший дно Балаклавской бухты. За год обнаружили множество обломков деревянных судов, но ни одного железного корабля.
Осенью 1924 года врач ЭПРОНа К. А. Павловский во время учебных спусков с группой молодых водолазов наткнулся к востоку от входа в бухту на допотопный паровой котел квадратной формы. Неожиданная находка заставила эпроновцев тщательно обследовать этот район. Под обломками скал, обрушившихся с береговых утесов, водолазы нашли разбросанные на большой площади останки железного корабля. Но перед новым годом спуски пришлось прекратить, так как начались жестокие штормы.
К этому времени поиски «Черного принца» уже стоили ЭПРОНу почти сто тысяч рублей. Встал вопрос: следует ли их продолжать? Тем более что не было достоверных документов, подтверждающих наличие золота на затонувшем фрегате. Запросили советское полпредство в Лондоне. Однако Британское адмиралтейство, сославшись на давность событий, а также на законы, ограничивающие допуск иностранцев к архивам, ничего конкретного не сообщило. В итоге продолжение работ было признано нецелесообразным.
Однако история балаклавского клада на этом не закончилась. Советское правительство получило предложение поднять золото с «Черного принца» от известной японской водолазной фирмы «Синкай Когноссио Лимитед». Последним в ее «послужном списке» значился английский корабль, затонувший в Средиземном море, с которого водолазам удалось достать ценностей на два миллиона рублей.
Японская фирма предлагала ЭПРОНу сто десять тысяч рублей в качестве оплаты за предварительные работы по обследованию останков железного корабля у входа в Балаклавскую бухту. Поднятое золото должно было делиться между советской и японской стороной в соотношении шестьдесят и сорок процентов. На этих условиях был заключен договор, и летом 1927 года «Синкай Когноссио» приступила к подводным работам. За два месяца ее водолазы расчистили от обломков скал и тщательно обследовали дно в месте кораблекрушения. Но нашли всего четыре золотые монеты: английскую, французскую и две турецких.
Перед тем как покинуть Балаклаву, представители японской фирмы заявили, что у входа в бухту действительно лежит «Черный принц», только им не удалось найти среднюю часть корабля. Оставшиеся части корпуса сильно разрушены, причем явно искусственным образом. Это привело их к выводу, что англичане, которые оставались в Балаклаве в течение восьми месяцев после кораблекрушения, взорвали «Принца» и подняли бочонки с золотом.
Впрочем, не исключено, что японцы ошиблись и Балаклавская бухта все еще хранит золотой клад.
СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ БУМ
У охотников за подводными сокровищами Средиземное море еще сравнительно недавно считалось «бедным». Ведь оно находилось в стороне от маршрутов «золотых» и «серебряных» галеонов, на которых в средние века везли из Латинской Америки в Европу драгоценные металлы, а до открытия в 1869 году Суэцкого канала — и от маршрутов на восток.
Но в последнее время на его европейском, азиатском и африканском побережьях наблюдается настоящий бум подводного кладоискательства. С наступлением летнего сезона туда устремляется поток западногерманских, французских, бельгийских и швейцарских туристов, которые проводят отпуск, охотясь за лежащими на дне сокровищами. Они не стыдятся своего хобби и при случае любят напомнить, что Франклин Делано Рузвельт, до того как стал президентом США, тоже грезил сундуками с драгоценностями, дожидающимися своего часа у острова Кокос.
Впрочем, на Средиземном море речь в первую очередь идет о произведениях искусства. Все началось с того, что в Адриатическом море у побережья Фано была найдена мраморная голова, приписываемая резцу древнегреческого скульптора Лисиппа, придворного художника Александра Македонского. За какую сумму она была продана в калифорнийский музей американского мультимиллионера Поля Гетти, можно только гадать. А возле Неаполя аквалангисты, исследуя поглощенный морем древний город, натолкнулись на прекрасную мраморную статую древнеримского бога Диониса.
Затем последовала находка двух великолепных греческих бронзовых статуй на дне Тирренского моря близ селения Риачи в Калабрии. Их обнаружил в морском песке всего в трехстах метрах от берега римский инженер, страстный археолог-подводник Стефано Мариоттини. Статуи отлично сохранились, несмотря на две с половиной тысячи лет, прошедших со времени их создания. Когда эту парочку впервые выставили во Флоренции, а затем перевезли в Рим для всеобщего обозрения, они произвели настоящий фурор как среди любителей древностей, так и в научном мире. Эти статуи считаются самыми совершенными произведениями древнегреческих скульпторов.
За право экспонировать «греческих воинов» разгорелись жаркие споры среди нескольких итальянских городов. Было ясно, что увидеть скульптуры захотят многие и в самой Италии, и за ее пределами. Тем самым они превращались в своего рода туристическую приманку. В конце концов было решено передать их в музей Реджо-ди-Калабрия. Этим признавался приоритет города: как-никак статуи нашли у побережья Калабрии. Но главный расчет был на то, что они привлекут туристов в эту экономически отсталую область. И, надо признать, «греческие воины» успешно справились с поставленной задачей.
Австрийские же аквалангисты-любители обнаружили настоящий подводный Клондайк в Новаринской — бухте у юго-западной оконечности Пелопоннесского полуострова. Там на дне лежали остовы 55 турецких кораблей, потопленных 20 октября 1827 года объединенной русско-англо-французской эскадрой.
Турки оккупировали тогда восставшую против них Грецию и вывозили оттуда морем колоссальные ценности, награбленные на побережье и на островах: золото, самоцветы, произведения искусства. Попытки поднять их предпринимались еще в XIX веке. Это старались сделать и сами турки, но поскольку командующий турецким флотом действовал в тайне от властей, его судили и казнили. Потом туда пришли греки, а в 1927 году — англичане. Сколько и что именно удалось поднять австрийцам, неизвестно: официально было объявлено, что они добыли лишь пушечные ядра и «сувениры».
Порой в роли удачливых кладоискателей оказываются и те, кто, казалось бы, не имеет никакого отношения к охоте за подводными сокровищами. Так, например, случилось с двумя итальянскими пограничниками. Им поручили проверить донесение одного из агентов о том, что между островами Вентотене и Санто-Стефано неподалеку от берега контрабандисты спрятали под водой контейнер с наркотиками. Но вместо наркотического зелья они обнаружили на глубине сорока метров римское судно, затонувшее около двух тысячелетий назад.