Страница 13 из 91
Командиры полков разъехались. Сотня за сотней пошли рысью...
День выдался тёплый и солнечный. Серебряная паутина висела в воздухе. Казаки весело переговаривались:
— Бабье лето, кажись!
— Оно самое. Сейчас бы, братцы, бабу...
— Голодной куме хлеб на уме.
— Эй, уманец, замолкни, и так не в седле сижу, а навроде на колу.
Казаки захохотали. Кто-то сказал озорно:
— Поломаешь — жёнка прогонит.
— Ничё, братцы, я и поломанным с ней справлюсь. Весело казакам. Въехали на большак. Из-за дальнего бугра показался всадник.
— Эвон как скачет, в намёт.
— Так и коня может загнать.
— Наш, из головного дозора. Не иначе с донесением. Казак уже докладывал генералу:
— От разведки я. Урядник Весёлко велел сообщить: там село и в нём германцев не менее бригады. Пехота. Нас не ждут, по селу разбрелись... Пулемётные расчёты не готовятся, на орудийных батареях кроме караульных никого нет. По всему, прислуга передыхает после марша...
Тотчас от генерала по полкам поскакали адъютанты. Развернулись сотни, расчехлили знаменосцы стяги. Едва трубачи сыграли атаку, сотники подали команду:
— Шашки наголо, в атаку марш!..
С треском выхватили казаки сабли и, раскинувшись в лаву, охватывая полукругом село, понеслись кубанцы и терцы на неприятеля. Развевались красные и серые башлыки, блестели на солнце сабли. Громовое «Ура!» потрясло округу. В панике метались германцы, разбегались по селу, но их настигали, рубили...
Краснов остановил коня, окинул взглядом место сражения. Боя не было: немцев гнали, пока генерал не велел трубачам играть отбой.
В той короткой атаке казаки добыли несколько пулемётов и угнали куцехвостых германских битюгов. С пушек сняли замки.
Краснов узнал: в этом первом рейде они разгромили бригаду, следовавшую к фронту...
Проследив по картам марш Сводной дивизии, Краснов предложил Денисову:
— Надо готовиться к следующему рейду. Будет он, Святослав Варламович, уже по австрийскому тылу. Сутки отдыха казакам и лошадям, и в путь.
Новый налёт кубанских и терских казаков в тыл австро-венгров был не менее удачным. Он задержал на несколько дней продвижение противника. В штабе дивизии принялись за разработку плана глубокого рейда, который должен был продлиться с неделю. Краснов с Денисовым пришли к убеждению, что эти рейды приостановят наступление германских войск и дадут возможность русским частям передохнуть, закрепиться на новых рубежах.
— Ваше превосходительство, — сказал Денисов, — к такому рейду надо готовиться тщательно. Может случиться, что дивизии предстоит столкнуться с венгерской конницей…
— Возможно, — согласился Краснов. — Это будет не просто рейд по тылам, но и удар по германским войсковым соединениям: необходимо нарушать управление, сеять панику и неразбериху. Будем готовиться. Одно могу сказать, Святослав Варламович, немцы вот-вот перейдут к позиционной войне. И тут станем молить Господа, чтобы наш тыл не развалился.
— Что вы имеете в виду?
— Моральный дух русского солдата.
В штабе Верховного командования германской армии произошли кадровые изменения: на должность начальника Генерального штаба вместо Мольтке-младшего был назначен генерал Фалькенхайн. Переход Германии к позиционной войне Фалькенхайн расценивал как необходимость.
Перебросив значительную часть своих армий на восток и начав наступление, Верховное командование Германии рассчитывало на быструю победу. Однако русские войска отходили медленно, закрепляясь на новых рубежах.
Генерал Фалькенхайн, приняв дела, несколько дней знакомился с обстановкой на фронте, принимал рапорты командующих. Фалькенхайн не был словоохотливым: выслушивая генералов, молча кивал. На одном из совещаний, оборвав очередного докладчика, он сказал:
— Господа, мы усилили нашу восточную группировку, преследуя определённые цели. В первую очередь это стремительное продвижение наших войск вглубь русских просторов. Но русские упорно сопротивляются, Грозят превратить войну в затяжную, а это для нас смерти подобно. Сейчас я бы хотел услышать, чем объяснить задержку продвижения на Юго-Западном фронте? Почему 8-я армия генерала Брусилова отступает столь медленно, что это напоминает перегруппировку сил противника при подготовке к контрнаступлению?
Поднялся начальник разведки Генерального штаба германской армии, седой высокий старик с лицом аскета:
— Мой генерал, отходя, генерал Брусилов поставил в прикрытие 2-ю Сводную казачью дивизию. С недавних пор ею командует генерал Краснов, человек, обладающий талантом стратега.
— Это тот Краснов, который подвизается и на литературном поприще?
— Так точно, мой генерал. Краснов предпринимает действия своей дивизии, напоминающие партизанские рейды. Это ломает наши планы, заставляет менять их. Операции наших штабов подчас зависят от воли Краснова. Казаки его дивизии — лихие конники, и не будем скрывать — подчас нагоняют страх на наших солдат, не говоря уже об австрийцах.
Фалькенхайн недовольно нахмурился:
— Уведомите верховное командование австрийской армии, чтобы направили против дивизии Краснова корпус венгерской кавалерии.
— Австрийцев атакуют сербы.
— В данной ситуации нас интересует австрийская армия как союзник Германии. И если мы начали наступление на востоке, то пусть австрийцы в нашем оркестре ведут свою скрипку в унисон.
— Да, мой генерал.
— Мы не должны затягивать войну — этого не выдержит экономика Германии. Но если мы поставим Россию на колени, то будем кормить немецкий народ И армию. В России много хлеба, мяса и масла, и мы заберём это по праву победителей.
Фалькенхайн поднялся, давая понять, что совещание окончено. И, уже уходя, напомнил:
— Уведомьте австрийцев: конница венгров должна остановить казаков Краснова.
На приёме у канцлера между Гинденбургом и Фалькенхайном случился короткий разговор. Дело было в конце 1915 года, в разгар зимы. На востоке, где стояли немецкие и русские армии, крепчали морозы, а в Германии, в Берлине была оттепель, сыпал мокрый снег, пахло сыростью.
Генерал-фельдмаршал Пауль Гинденбург, отодвинув тяжёлую штору на высоком окне, заметил:
— Там, на Восточном фронте, я отогревался в русской избе на печи. Тепло, приятно пахнет распаренной глиной. Одно плохо: тараканов не счесть.
— Брр, — поёжился Фалькенхайн.
— Но забавно, что русские называют этих тараканов прусаками. И я думаю: может, они правы? Может, родина тараканов Пруссия?
— Вздор! Тараканы заводятся в любой страде от нечистоплотности.
Гинденбург весело расхохотался.
— Хорошо, давайте о деле. Эрих, знаете, о чём я подумал? Вы начальник Генерального штаба и, думаю, согласитесь со мной. На востоке русская армия окончательно оттеснена от своих границ в болота Полесья и парализована. Галиция освобождена; Польша и часть Литвы очищены от русских; Австро-Венгрия спасена от окончательного разгрома; Сербия уничтожена; Болгария с нами в союзе; Румыния сказала своё «нет» Антанте... Наша победа близка.
— Я с вами согласен. Но перед великой Германией стоит нелёгкая задача покорить Россию.
— Убеждён, Эрих: если мы разгромим её армию, а это уже не за горами, мы её покорим. Россия превратится в страну, из которой мы будем получать всё необходимое. Представьте себе: Украина и Крым, Кавказ и Сибирь, Дон и Кубань. И уголь Донецка...
— Этого ждёт германская нация, Пауль, она держится надеждами, ей надоели эрзацы... Теперь ваша задача повернуть германскую армию на запад. Франция должна встать на колени, а проклятые англичане — убраться на свой остров.