Летчица

И вдруг увидел ее, у киоска, торгующего горячими блинами. На боку красовалась яркая вывеска: "РуБли". "При чем тут деньги?" - удивился Куолен.

Кристель забрала из окошка выдачи красный сверток и отошла. Да, это была она. стала старше, но изменилась мало - такая же худощавая, со светлым "хвостом", быстрая и легкая в движениях. Бежевое полупальто и узкие голубые джинсы; яркий платок на шее. Лицо уже слегка позолочено первым робким загаром. Когда Кристель загорала, ее серые глаза казались серебристыми.

Она положила сверток из "РуБлей"в элегантную, но вместительную сумку. Кристель осталась верна себе, она всегда предпочитала удобные практичные сумки и не любила декоративные клатчи и ридикюли, в которые ничего кроме пудреницы и носового платка не помещалось. Наметанный взгляд Куолена зацепился за сумку и туфли женщины: хорошего качества, купленные в фирменном магазине. Джинсы и пальто скромного вида - тоже качественные и дорогие, за сорок лет работы Эрик хорошо научился распознавать такие вещи. Значит, она тут не бедствует. Или пристроилась к делу, или деньги действительно у нее. Куолен предположил, что после Колорадо Кристель решила порвать с прежней "работой", перепахавшей ее жизнь. Значит, третий чемодан у нее. "Не зря я здесь остановился!" - подумал Куолен, следуя за женщиной. В его голове уже зрел план, который он претворит в жизнь параллельно с новым заданием: проследит за Кристель, узнает, где она держит деньги, и припрет ее к стенке, требуя дележки. Судя по всему, она не сорит деньгами и большая часть от 33 миллионов цела. Куолен имеет на них такое же право, как она, если не большее, ведь это был его замысел, его "бенефис". Ему есть чем припугнуть Кристель. Скорее всего она живет здесь не по своим документам. Липовые документы, участие в вооруженном грабеже министерского самолета и захвате заложников в 1992 году и раньше некоторые делишки подобного рода, которые они обтяпывали в Азии, Африке и Латинской Америке. С таким "букетом" ей либо вкатят на полную катушку в российском суде, либо вышлют в США, прямо в горячие объятия федералов и Интерпола, и в родном суде ей придется еще хуже. Вряд ли Кристель этого хочет. А значит, с ней можно будет договориться. Если же заартачится... Ей же хуже.

Куолен удивлялся. Если бы подобное проделал с ним кто угодно другой, Эрик вытряс бы из него информацию о тайнике самыми жесткими средствами, а потом разделался бы с предателем, чтобы другим неповадно было, а с Кристель он так поступить не мог. Достойная противница. В неравном поединке нокаутировала его, еле ноги унес. Сообразительная, сильная, бесстрашная. Таких и среди мужчин маловато, а из женщин, наверное, только одна Кристель. И еще Куолена не покидало полузабытое чувство вины перед женщиной, которой он обещал тихое семейное счастье на берегу океана, а через десять минут заслонился ею от "беретты" Трейверса...

"Старею. Возьму деньги и на отдых. В моем возрасте давно пора потягивать мохито на веранде собственного бунгало, а не носиться, как пират, по всему свету. Совсем размяк. Что за сантименты на работе?".

Кристель расплатилась за фрукты и отошла от фургончика, стараясь удобнее устроить пакет с глянцевитыми зелеными яблоками на сгибе локтя. С первого взгляда она не отличалась от большинства женщин на улице. В то же время она совсем другая - собранная, с внимательным взглядом. Несомненно, что при намеке на агрессию Кристель среагирует мгновенно, как профессионал. Эрику пришлось постараться не привлечь ее внимание.

Кристель остановилась у длинного приземистого здания с низким заборчиком и пышным газоном. В густой зелени ярко желтели первые одуванчики. "Как у Брэдбери, - подумал Куолен, - только ему одуванчики в апреле, да еще на севере и не снились...".

Он уже хотел подойти к женщине и заговорить с ней, когда в здании прозвенел звонок, и из дверей высыпала плотная толпа вопящих и смеющихся детей. Они толкались, дрались рюкзаками, подставляли подножки. Один из мальчиков, в синем джинсовом костюме и черной куртке с надписью "Ария" лихо перепрыгнул заборчик:

- Привет, мама!

- Привет, Большой Макс, - весело откликнулась Кристель. - Застегни куртку, ветер еще холодный.

"Мама?! - Куолен отступил в тень большого дерева, проглотив приготовленную фразу. Появление мальчика сбило его с толку. При нем мужчина не мог начать разговор с Кристель. - Она вышла замуж? Или..." - он присмотрелся к мальчику. Макс был рослым, почти одного роста с матерью, крепышом. Он стащил бейсболку с той же надписью, и ветер растрепал густые темно-русые волосы, такие же, как когда-то у Куолена. Но на первом самостоятельном задании в Колумбии 23-летний выпускник разведшколы поседел наполовину за одну ночь. За эту раннюю обильную проседь его прозвали Серебристым Волком...

Мальчик рассмеялся над какой-то шуткой матери, и Куолен, как в зеркале, увидел свою улыбку, обаятельные ямочки. А главное - глаза, небольшие, темно-серые, пронзительные. Мальчику лет 12-13. Значит, вывод один. И от него у Эрика захолодело на сердце. "почему она мне не сказала? Или еще сама не знала?".

*

Кристель хорошо помнила ту ночь, когда они зачали ребенка. На первом ночлеге в горах Хел привел их на перевалочную базу альпинистов, маленький домик у подножия скального массива. Несмотря на все усилия Телмара, весь вечер возившегося у камина, выстуженный домик так и не прогрелся. Спали одетыми, в ботинках, забравшись в спальные мешки. И Эрик, заметив, что девушка не может заснуть от холода, расстегнул свой спальник: "Иди ко мне, малыш. Вдвоем теплее!". Прижавшись к его теплому боку, Кристель перестала ежиться. Куолен целовал ее волосы, мочки ушей, что-то шептал. Когда его руки тихонько пробрались к ней под свитер, Кристель откликнулась. После безумного дня, когда они были на волосок от гибели, потеряли деньги (а Чак, Малколм, Дерек и Брайан погибли), девушка была растеряна, появились сомнения, не зря ли она согласилась на это дело, и ей хотелось хоть ненадолго спрятаться за широкой спиной Эрика, согреться в его жестких, но таких ласковых и теплых руках.

Все произошло в молчании, чтобы не разбудить храпящих Телмара, Кеннета, Трейверса и Такера, но страстно; Куолен вложил в ласки столько чувства, а Кристель так жарко отвечала ему, что потом обоим стало не по себе: "Как в последний раз...". но это было наутро, а ночью, засыпая после бурного экспромта, Кристель интуитивно почувствовала, что этой ночью в ней зародилась новая жизнь, их с Эриком ребенок... "Так и должно быть, - думала она, - мы любим друг друга и скоро будем богаты, вот судьба и подарила нам это чудо. Надеюсь, интуиция меня не подвела!".

О том, что это правда, Кристель узнала через пару месяцев, уже в России. А в декабре 1992 года родился Макс, Максим Эдуардович Орлов.

С той самой минуты, как она впервые увидела в родильном зале малыша с крохотным красным личиком, Кристель почувствовала, что отныне отвечает не только за себя, но и за сына. Тем более сейчас, когда он такой маленький и беспомощный. Его отцу никто не нужен. Зато у мальчика будет мать.

Подрастая, Максим все больше становился похож на Куолена. Иногда, когда мальчик улыбался, хмурился или что-то внимательно рассматривал, Кристель вздрагивала; ей казалось, что это сам Эрик, только моложе. Глядя на взрослеющего сына, женщина надеялась, что его сходство с отцом - только внешнее.