Страница 6 из 15
Беда, если канцеляризмы присущи самому переводчику, писателю. В огромном, подавляющем большинстве случаев лучше заменить официальное или книжное слово – разговорным, длинное – коротким, сложное – простым, стертое, безликое – конкретным, образным. Этому не так уж трудно научиться даже без постоянной подсказки редактора стороннего – с помощью внутреннего «саморедактора», воспитывая собственное ухо и глаз. И быстро убеждаешься: это вовсе не ведет к упрощению или старомодности, ничуть не бывало! Это лишь очистит и прояснит любую прозу. Напротив, казенные, необязательные слова, слова-штампы всякую фразу только засоряют и запутывают.
Очень, очень редко уместно официальное:
Почти всегда можно и нужно сказать просто:
следовательно
значит, стало быть
действительно
в самом деле, впрямь, вправду, по-настоящему
заблаговременно
заранее, вовремя, загодя
направлялся
шел
произошло, происшествие
случилось, случай
лично, самолично
сам
обнаружил
увидел, заметил, нашел, открыл
не выразил никакого удивления
ничуть не удивился
не стояла необходимость
незачем было
на расстоянии ста миль
за сто миль
по мере удаления
чем дальше
не играет никакой роли
неважно
на протяжении (по истечении) двух часов
за два часа, через два часа, два часа спустя
в южном направлении
к югу, южнее
это вызвало у меня раздражение
я злился, сердился, досадовал
Кстати, «раздражение» подчас отдает медициной (раздражение и покраснение кожи!), почти всегда лучше – злость, гнев, досада.
Часто пишут так:
Когда можно хотя бы так:
Все это послужило причиной ужасной неприятности.
Из-за этого вышла (получилась) большая неприятность.
У меня были кое-какие знания по археологии.
Я кое-что понимал, смыслил (немного разбирался) в археологии.
Посмотрел перед собою
Посмотрел вперед
Плохой я судья человеческих сил и способностей, если эта женщина не отберет у тебя твоего приятеля.
Либо я ничего не понимаю в людях, либо она отобьет у тебя…
Это самое большое наслаждение в моей жизни – посидеть вот так в одиночестве, в темноте, окруженным батареями пишущих машинок.
Люблю посидеть вот так в одиночестве (или – один): тихо, вокруг ни души, только батареи пишущих машинок, для меня это самое большое наслаждение (или – первое удовольствие, или даже – что может быть лучше, приятнее).
Глядя на великолепное зрелище морского простора
Любуясь морским простором
Несмотря на полное отсутствие физического сходства, она чем-то напоминала ее.
Внешне (с виду) она была совсем не похожа на… и все же чем-то напоминала ее.
И в романе, особенно не современном, вместо «в соответствии со своим характером» лучше написать «в согласии…».
В переводном рассказе о балованной жене читаем: «К сожалению, это в каждом случае оказывалось сопряженным с очень большими расходами».
Тяжело, скучно, неуклюже – все тот же канцелярит! И еще своего рода языковая алгебра. Ведь словечко это – безличный алгебраический значок. Довольно подставить конкретное значение – и фраза оживет: На беду, всякий раз ее прихоти обходились слишком дорого (стоили огромных денег).
Словесные иксы и игреки, всякие this, that, it, несчетные он и она почти всегда, за редчайшими исключениями, лучше в переводе раскрывать, расшифровывать. Одно дело – писательский прием, своеобразная манера, допустим, Хемингуэя с постоянными «сказал он», «сказал я». Это отлично выразили по-русски наши мастера еще в 30–40-х годах. Но совсем другое дело – особенности чужого языка, чужого строя речи механически переносить в русский перевод, в русскую книгу.
В английском, во французском тексте обычны безликие
the
man
the
woman
cet
homme
the
person
Чем конкретнее слово, тем лучше, образней, убедительней текст (все равно, оригинальный или переводной) и тем меньше нелепых сдвигов и ошибок.
По-английски можно в сущности о любой живой твари сказать creature. Но если зверолов, перечисляя всех, кого поймал, говорит: «животные, например колибри», это чуть смешно. Да, для науки и крохотные пичуги, и змеи – животные, но в рассказе все же лучше что-то другое, смотря по контексту (в данном случае – подопечные, пленники, пассажиры).
Незачем, к примеру, the planet’s early life переводить «древние представители органической жизни». Это без всякого ущерба можно передать проще и короче: первобытные твари или существа, на худой конец – организмы. Ни к чему казенное «человек учился использованию сил природы» (отглагольное существительное, два родительных падежа кряду!). Лучше – учился обуздывать, покорять эти силы. Тем более, что и в подлиннике не стандартное, бесцветное use, а более живое, образное harness.
Обычное английское human being в переводе лучше заменять естественным человек, и напрасно порой допускают уродливую кальку «человеческое существо»! Лишь очень редко, в произведениях старой классики, уместно какое-нибудь (может быть, даже прелестное) создание.
«Есть одна особа – она добра, чиста, преданна, она любила бы меня». Это перевод одного старого романа. В подлиннике даже не person, просто one. И куда вернее, естественней по-русски: Есть одна чистая душа – добрая, преданная…
«Седая, исхудавшая, беспомощная фигура» – сказано о старике, и хочется эту «фигуру» расшифровать, обратить некий икс в конкретный образ. Допустим, нельзя просто «старик» – рядом «состариться» (впрочем, можно заменить: одряхлеть, прожить свой век). Но в полном согласии со стилем автора можно найти иную замену, пусть даже «тень», только бы не переносить из чужого языка бесцветное, обобщенное figure.
Или: «Фигура женщины поместилась в карету» – право же, лучше бы сама эта женщина уселась в карету. Без словесной алгебры стало бы живее, зримее.
А сколько этих фигур, уже не навязанных иноязычным подлинником, наши авторы пускают разгуливать по страницам отечественной прозы!
Еще один распространенный алгебраический значок, обычный штамп и живучий паразит нашей речи – расхожее словечко вещь. «Я тебе скажу одну вещь» – а верней бы: вот что я тебе скажу (если за этим следует что-то конкретное), либо, напротив: я тебе кое-что скажу. В перевод эти вещи попадают еще и по милости французского chose, английского thing. А куда как лучше получается без этой пустопорожней скорлупки.
«Странная вещь, до чего она меняется…» – так в хорошем переводе думает о женщине герой одного хорошего романа.
Не лучше ли: Странно (или – как странно, вот странно), до чего она меняется…