Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 20 из 67



Весной 1989 года я просто утопала в блаженстве. Я восторгалась Дармоном, восторгалась своим статусом, и никакие моральные соображения не заставили бы меня отказаться от моих фиктивных обязанностей. Этот status quo вполне устраивал меня, и, чтобы продолжать им наслаждаться, я пускалась на самые низкие, самые фантастические выдумки. Когда мой отец начинал ворчать, а Фабрис разыгрывал Кассандру, я затыкала им рот искусной ложью о великой значимости моей работы. И река моей жизни лениво текла к устью, за которым мне чудились райские кущи. Я не старалась ускорить ее бег.

Так что, когда дела вдруг пошли полным ходом, моей заслуги в том не было. Как, впрочем, и заслуги Дармона: сигнал к отправлению был дан самим Франсуа Миттераном. В какой же это момент? Да на Троицу, когда он пригласил Александра сопровождать его при восхождении на вершину скалы Солютре[33]. Я страшно удивилась, что оказанная честь не только не польстила моему дорогому покровителю, но, напротив, привела его в крайнее раздражение.

— Ну вот, моя кошечка, теперь нам придется перенести наши беседы в Морван, вы уж простите великодушно. Это серое захолустье, где впору удавиться со скуки; все, кроме президента, опрометью бегут из тех мест, одни только кладбища полным-полнехоньки. В этой мрачной дыре что ни день, то дождь, а ботанические изыскания дядюшки Франсуа — просто пытка; он знает название каждой былинки, заставляет нас все их заучивать наизусть и неизменно кончает свою прогулку слезливой одой в честь Соны, что «несет свои воды вдали».

Это королевское восхождение повергло его в поистине королевскую скорбь. Слишком молодой, чтобы принадлежать к ближайшему окружению президента, он, как правило, был избавлен от подобных мероприятий. Тем не менее дважды ему уже пришлось поучаствовать в них, и он был сыт этим по горло. В предвидении роковой даты он обычно старался приурочить к ней какую-нибудь встречу министров на европейском уровне. Но в этом году его застали врасплох, и он просто себя не помнил от злости:

— Я просил, чтобы меня не соединяли с Мари-Клер Папегей, личной секретаршей президента. Но все напрасно: она сама предложила мою кандидатуру, теперь делать нечего. Версаль есть Версаль. Меня включили в круг ближайших придворных.

Он презирал себя за то, что подчинился этому приглашению, низводившему его до ранга простых прислужников властителя.

— Он создает вокруг себя кружки преданных людей, которые плохо знают друг друга, почти не пересекаются, но не способны затмить его и проявить хоть какую-нибудь инициативу без его ведома. Подумать только, некоторые министры плачутся, что их никогда не приглашают на такие мероприятия! И из кожи вон лезут, чтобы напомнить о себе. Бродят вокруг него, как голодные коты, в надежде, что он их заметит и обласкает. А в результате их он презирает, а из меня делает комнатную собачку и при этом уверен, что осчастливил своей благосклонностью. Просто сумасшедший дом какой-то: в прошлом году они вздумали организовать подписку, чтобы воздвигнуть монумент в память об этом «паломничестве»…

В субботу вечером, не желая вливаться в ряды президентских лизоблюдов, наводнивших Лионский вокзал, Александр спешно организовал ужин с наследным принцем Кувейта. Таким образом, мы присоединились к экскурсии лишь ранним воскресным утром, прибыв на место вертолетом. Уже с девяти утра вся эта шайка торчала перед семейной обителью Даниэль Миттеран[34] — хибарой, которая старалась выглядеть малым Трианоном, даром что находилась в Клюни[35]. Но оттуда никто не выходил. Люди ждали, некоторые искали приюта в ближайшем бистро. С «придворных», пока они мокли под дождем, наверное, слетела вся спесь. К счастью, выглянуло солнце. Временами ворота приоткрывались, и местные торговцы тащили внутрь цветы, заносили корзинки с клубникой, за ними в дверь протискивались министры… Через некоторое время они выходили обратно. Соседи из сострадания предложили Александру стул, чтобы он посидел в ожидании приема возле их дверей. Он мрачно ворчал:

— Вот так всегда. Он назначает отправление то на 9 часов, то на 11, то на 12… Как получится. Если вообще уже не уехал. В таком случае нужно будет мчаться за ним вдогонку до самой вершины. И никому не отвертеться: в хорошую погоду он воображает себя Людовиком Святым и начинает вещать, как оракул. Хотя я его понимаю: в окружении всех этих шавок он вполне может считать себя «королем под священным дубом». Ладно, потерпим…

Джек Ланг и Моника раскланивались направо и налево; со мной они поздоровались так, словно знали всю жизнь. Александр представил меня Жоржу Кьежману, которого не любил, Пьеру Берже, которого побаивался, Паскалю Севрану, который его забавлял, и какому-то герою Сопротивления из Пюи-де-Дом, чье имя он забыл. Джинсы и вельветовые штаны, толстые свитера и твидовые куртки, фетровые широкополые шляпы и кепки в духе Шерлока Холмса — здесь были представлены все виды прогулочных нарядов. Это походило на воскресный день в «Гесперидах»[36], когда дряхлые старички натягивают новые сапоги-дутики и отправляются на природу, протрясти кости. Честно говоря, все это — улица, люди, скудный солнечный свет — вызывало жалость, как вдруг за минуту до 10 часов поднялся переполох: десять автомобилей на бешеной скорости подкатили к дому, оттеснив собравшихся. Мы залезли в Safrane вместе с Луи Мерма, облачившимся в костюм French Doc и совершенно очарованным всем этим балаганом.

Наконец нас доставили к подножию скалы. Вид у нее был просто устрашающий — 500 метров в высоту! Она была похожа на природную неприступную крепость типа Монте-Кассино[37], иными словами, не внушала никакого желания карабкаться на вершину. Но о дезертирстве не могло быть и речи. Президент уже опередил нас метров на двести. Я успела заметить, что сегодня он нарядился в стиле Великого Кормчего: морская фуражка и серая парка с капюшоном. Для того чтобы забраться в свое «орлиное гнездо», лучше не придумаешь: таким образом он отдавал почести всем этапам истории нашего века, от Берхтесгадена[38] до Великого похода[39]. Президентская свита ринулась вдогонку, но Александр предпочел остаться в хвосте процессии. Первую четверть часа нужно было лезть вверх по обрывистой тропе для мулов, петлявшей среди лесов и виноградников. И толкаться там среди прочих ему совсем не улыбалось. Да и все остальное было противно. Он мрачно озирал окрестности:

— До чего же унылое место! Вот уж не хотел бы стать здешним депутатом. Ни долин, ни озер, ни журчащих речек… Ни вереска, ни ландов… Земля плотная, как глина, каждый клочок возделан. И вот посреди этой бесцветной щеки торчит бородавка, на которую нам приказано взобраться! Ну почему он не выбрал для отдыха плаванье в заливе?! Там столько островков, рифов, пляжей, лугов, отдаленных хижин и приветливых колоколен, там такое многоцветье зеленого, голубого, белого… Господи, что я здесь делаю?

Он, конечно, преувеличивал, но расстилавшиеся внизу аккуратные виноградники и правильные квадратики полей выглядели непреложным подтверждением этих ядовитых насмешек. Да и крестьяне тоже что-то не попадались на глаза. Это была типичная деревенская довольно унылая местность, из тех, которые фермеры-промышленники, не вылезающие из сапог, засыпают и травят пестицидами. И все же Александр хватил через край: воздух был напоен цветочными ароматами, а небосвод сиял нежными акварельными красками, напоминая о чисто французской идиллии. В деревнях старушки наверняка пекли яблочные пироги для своих мужей, почитывающих «Пари-Тёрф»[40]. Это была Франция Шардонна[41], Миттеран чувствовал себя здесь счастливым, и я тоже. Я взяла Александра под руку, чмокнула его в губы, и мы дружной парочкой бодро полезли в гору, обгоняя запыхавшихся энтузиастов.

33

Скала в горной местности департамента Сона-и-Луара.

34



Даниэль Миттеран — жена президента Миттерана.

35

Клюни — городок в департаменте Сона-и-Луара.

36

«Геспериды» — модный кемпинг в Этреши (деп. Сена-и-Уаза).

37

В районе Монте-Кассино (Италия) в 1944 г. шли кровопролитные бои между немецкими и союзными войсками.

38

Берхтесгаден — резиденция Гитлера в баварских Альпах.

39

Великий поход — марш, организованный в 1935 г. Мао Цзедуном для свержения режима Чан Кайши.

40

«Пари-Тёрф» («Paris-Turf») — газета, пишущая о скачках.

41

Шардонн Жак (псевдоним Жак Буттело) (1884–1968) — французский писатель и эссеист, автор романов о супружеской любви.