Страница 29 из 86
Дэнни проснулся, когда я забрался в водительское кресло. Один из шнурков на его ботинках был развязан, и я его завязал. Что-то было не так с этими ботинками и с его зимним пальто, на котором, как я заметил, пуговицы были застегнуты неправильно. Я застегнул его заново. По какой-то странной причине образ Гарри Поттера, знаменитого мальчика-волшебника, вспыхнул в мозгу.
— Папа, с кем ты там говорил? — спросил Дэнни, все еще одурманенный.
Виктория была рассержена. Она устала дозваниваться мне на мобильный, и когда я сказал ей, что просто отключил его, она воскликнула:
— Если наша договоренность остается в силе, я должна иметь возможность с тобой связаться. Дороги сегодня опасны. Я беспокоилась.
И какое-то время я ничего из этого не помнил. Зачем мне помнить о том, чего никогда не было? Если бы мой сын действительно пропал, Виктория и Злой Эд точно бы освежили мне память.
Я стал пить больше и иногда отключался уже в полдень, а потом снова надирался вечером. Злой Эд говорил мне о том, что вино пьет вино, и слова эти были мне знакомы.
Однажды я проснулся и обнаружил, что телевизор включен, и в этом не было ничего необычного, но на этот раз мультяшные пингвины били чечетку, и это наполнило меня невероятным ужасом. Я запутался в простынях и свалился с кровати. Не в состоянии найти пульт, я пополз к телевизору и хлопнул по кнопке выключения — чтобы спастись… от чего?
Я подумал, далеко не в первый раз: «Может, мне стоит перестать пить?»
Опубликованное в газете фото человека по имени Кельвин Остер принесло очередное дежавю. Он работал охранником в Мемориальном зоопарке Хиллари в Вест-Оранже и, как оказалось, стал жертвой нападения гангстеров. Вот объяснение: я, без сомнения, видел его в зоопарке и — что за удивительная сорока, наша память — сохранил его образ, не подозревая об этом. Однако это не имело отношения к моей уверенности, что никакая городская банда его не убивала.
Затем, где-то между Днем благодарения и Рождеством, я проснулся в больничной палате с забинтованной рукой и под капельницей. В голове была полная мешанина: плохая погода, какие-то преступные типы, решившие меня ограбить, я сам, пытающийся это предотвратить.
— Как я? — спросил я крупную, свирепого вида медсестру в зеленом хирургическом костюме.
— Смотря что ты хочешь узнать, — ответила она. — Порез на руке — ерунда. Но у тебя хронический алкоголизм. Ты бился в припадке, словно лишился ума, а у нас тут санитар есть, звать Джошуа, здоровенный парень — шесть футов десять дюймов роста. Он не хотел прыгать вокруг тебя. Сказал, что в тебе демоны, и их нужно изгнать.
— А ты что думаешь? — спросил я.
— Я думаю, что мне надо научиться работать на компьютере и не задерживаться в сиделках — среди крови и боли. Каждый алкоголик — просто еще одна грустная история, а когда он трезвеет, уже и не такая грустная. Тут парень один приходил, о тебе спрашивал. Я видела его на встречах, которые у них тут по вторникам и четвергам. Он сказал, что еще вернется. Надеюсь, ты не должен ему денег.
— Это почему?
— Просто не хочу становиться ему поперек дороги. У него дурной глаз.
Как я и ожидал, ко мне пришел Злой Эд. Мы спустились на лифте на второй этаж, где один тип рассказывал свою историю — как пьянство разрушило его жизнь, но он прошел все двенадцать шагов «Анонимных алкоголиков»,[16] стал трезвенником и теперь — президент банка.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Злой Эд.
— Не знаю, — ответил я.
— Ну, могло быть и хуже, — ответил он. И сказал, что еще придет.
Когда меня выписали из больницы, я стал приезжать вместе с Эдом на собрания АА. За рулем был я. Злой Эд сказал, что не хочет брать свою машину — ее могут украсть, а на мой дрянной «эскорт» никто не позарится, что было совершеннейшей правдой, хоть и не щадило моих чувств.
Мы побывали на множестве встреч АА, обойдя всю округу — от церковных подвалов до клубов на первых этажах. Иногда мы попадали в районы с дурной славой, и на встречах АА это было заметно: алкаши отсыпались на дрянных кушетках, старые пропойцы пытались стянуть мелочь из кружки для чаевых. Однажды между двумя членами АА разгорелась настоящая война на тему о том, кто из основателей движения был мудрее — Доктор Боб или Билл У. Иногда я оказывался единственным белым в комнате, что меня особенно не беспокоило, хотя и наводило на мысли, что я единственный белый на планете. Есть разные степени отчуждения, и моя еще не самая крайняя.
Мне хотелось выпить, но я не пил. Злой Эд не всегда мог присутствовать на встречах, и я начал ходить один. Я ходил туда каждый день, иногда даже два или три раза. Например, в клуб под названием «Группа „К действию!“» можно было добраться пешком, и я бывал там очень часто.
А если на меня находило беспокойство, я мог спуститься вниз и поговорить со Злым Эдом. Он всегда был готов поболтать на тему алкоголизма.
— Пьянство влечет за собой последствия, — говорил он. — Например, когда ты пьян, ты можешь набить татуировку. А на следующее утро она, черт возьми, все еще здесь. Я — трезвенник уже девять лет. Люди мне говорят: «Ты должен свести ее или набить что-то другое», но я отвечаю, что она напоминает о последствиях пьянства, а все, что напоминает мне о том, почему я не должен пить, — это хорошо.
Однажды я увидел объявление на двери печатного салона: им требовались сотрудники. Я пошел туда, поговорил с менеджером и получил работу, пусть и не должность арт-директора, которую я занимал в «Би-Си Графике», но мне платили зарплату, и каждое утро я должен был вставать по будильнику.
За пару дней до Рождества «спонсор»[17] Злого Эда устроил большую праздничную встречу, мы пошли на нее и слушали, как тот попал в АА и как случилось, что он не пьет уже тридцать два года. Это был маленький человечек с кожей цвета китайской туши, с белыми волосами, в костюме-тройке. После встречи мы со Злым Эдом пошли на вечеринку, которую кто-то устроил в честь его «спонсора». Я чувствовал себя, как всегда, неловко и отчужденно, поэтому нашел себе укромное место на кушетке, в стороне от общего веселья.
Работал телевизор, и по нему шел старый фильм под названием «Харви» с Джимми Стюартом в главной роли. Его героем был приятный алкоголик, подружившийся с гигантским кроликом, которого только он и мог видеть. Я смотрел фильм с куда большим интересом и трепетом, чем он того заслуживал. Это была безобидная, не слишком занимательная история, но я настолько попал под ее чары, что подпрыгнул, когда «спонсор» Злого Эда присел рядом.
— Все еще немного дерганый! — сказал он, стиснув мой загривок, и рассмеялся. После чего подался вперед и уставился в телевизор. — И не удивительно, что дерганый. Ты смотришь фильм о пивном бесе. О невидимом кролике — в фильме его называют озорным духом. Это они верно ухватили! Но «озорной» недостаточно сильное слово! Пивной бес может вызвать море неприятностей. Это сущности, которые преследуют алкоголика, они могут причинить больше вреда, чем бешеная собака. Я видел, как они разрушали человека. Они могут сдвигать пространство и время. Могут свернуть реальность в крендель. Пьяница нередко обзаводится одним-двумя пивными бесами. Бывало, когда какой-нибудь запивший бедолага попадал в больницу, я приходил навестить его и брал с собой старую Салли Ла Бон. Она молилась и варила зелья, и однажды — можешь мне не верить — я увидел похожее на собаку существо, которое, воя, показалось изо рта бедного парня и вылетело сквозь потолок. Сейчас не слишком-то одобряют изгнание бесов. И мне кажется, что сама программа может освободить человека от его бесов, но я видел случаи, когда праведная магия Салли творила много добра.
Хорошенькая девушка подошла и обняла моего собеседника. Такие женщины обладают властью над умами старцев, и он забыл о моем существовании. Они встали и пошли танцевать, а я досмотрел кино. Вопреки тому, что закончился фильм хорошо, я ощутил глубокое беспокойство.
16
«Двенадцать шагов» — программа смены приоритетов и ухода от алкогольной зависимости, используемая движением «Анонимных алкоголиков».
17
В программе «Двенадцать шагов» движения «Анонимные алкоголики» спонсор — участник программы с большим стажем трезвости, которому исповедуется и полностью доверяет другой участник.