Страница 109 из 117
Антон был уже на противоположном берегу, когда услышал со стороны рощи выстрелы и смертельный, захлебнувшийся на отчаянной ноте крик.
В Департаменте Полиции получены сведения о том, что в Париже в настоящее время имеет место быть не всероссийская общепартийная конференция РСДРП, а конференция заграничных групп большевиков-ленинцев. Относительно же общепартийной конференции, она должна состояться за границею в конце сего декабря месяца.
Сообщая об изложенном, Департамент Полиции просит Ваше Высокоблагородие осветить конференцию заграничных групп, установить точные место и дату проведения общепартийной конференции и о результатах разработки вышеуказанных сведений уведомить.
24-го декабря. Суббота
Настали настоящие рождественские морозы, днем 15°, ночью до 20°. В 11 час. принял Нератова, затем Сухомлинова, вследствие чего опоздал совсем к обедне. Завтракал с детьми. Погулял. В 4 ч. была их елка наверху. В 6 час. поехал с четырьмя дочерьми в Питер. Были с Мама у всенощной в Аничкове. Для всех детей и внуков была елка с массой подарков. Обедали в кабинете Папа. Вернулись в Царское Село в 10¼. Затем была наша собственная елка.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Антон привел к Юзефу еще одного товарища. Проводил его на вокзал, а когда вернулся на улицу Коллонтая, на столе его уже ждал завтрак и бутылка вина. Он удивился.
– Но и надшел час пожечнаня, прощания, – сказал поляк. – Кажется, все проехали. Если кто и задержался, встречу сам. А для вас – письмо от Серго.
Он протянул конверт.
«Выезжайте в Париж. Остановитесь в „Отель Популяр“ на рю де Шарон. Есть срочное и важное дело. С-о».
Наконец-то в Париж! Почти полгода заняла дорога туда…
Антону уже не сиделось:
– Когда ближайший поезд?
– За године. Через час. Успеем позавтракать. – Юзеф поднял рюмку. – Ну… Рад, что узнал вас.
– Я тоже…
Да, за эти недели Антон хорошо узнал нового своего товарища. Проникся к нему глубоким уважением и принял его скорбь. Однажды, когда они вдвоем коротали вечер в этой неуютной квартирке, а за окнами стыла темень, Юзеф рассказал ему о своем горе, и за холодной, словно бы отстраненной от всего личного внешностью ему вдруг открылась тоскующая и горячая душа. Юзеф говорил о Зосе, о сыне. «Они – это я сам, нераздельная часть меня самого… Жена – мой самый надежный друг во всех делах и заботах… И вот теперь ее ждет Сибирь… Принадлежности к партии, работы в комитете и в издании газеты вполне хватило для вечной ссылки… А Ясик все болеет. Как родился, ани еднего дня не был здоровы… Могу представить, каково ему там – в сырой камере…» «И больного малыша – в сибирские морозы?» – ужаснулся Антон. «Сына могут отдать – зачем жандармам на этапах возиться с ним? Ищу, кто бы взял…» – «Может быть, наши, в Париже, смогут помочь?» – «Все это далеко, и очень сложно…» «Поверьте мне, будет хорошо!» – Антон попытался ободрить товарища. Тот принял: «Бардзо дзенкуе». Несмотря ни на что – надеюсь. И рад, что есть у меня жена и есть сын. – Не сдержался: – Не вем, до якего бога мам сен модлить, чтобы она и сын выдержали! – Оборвал сухим смешком: – Можете представить: в детстве я был очень религиозным и даже хотел стать ксендзем. Благо, мой дядя, сам ксендз, отговорил: «Ты с твоим характером не можешь быть ксендзем». «Да, святые отцы из нас не получатся! – сказал Антон. – Я слышал однажды: полю нужна не молитва, а соха…»
Сейчас, подняв рюмку, он сказал:
– Давайте, Юзеф, – за здоровье ваших!..
Юзеф молча выпил. После паузы сказал:
– Передайте товарищам: если кто из делегатов еще объявится, я направлю в Париж, по адресу авеню д’Орлеан, 110, в редакцию «Социал-Демократа». И еще передайте: за эти месяцы я дважды выбирался туда – повсюду оживление. – Поднялся: – Пора.
– Что ж… Спасибо за все… Хочу еще сказать: я не забыл о нашем первом разговоре. Всегда можете располагать мной. А я сразу же по приезде попытаюсь разобраться… До встречи, Юзеф!
– До настемпнего спотканя, Владимиров! До скорой встречи! Счастливый путь. Горячие приветы товарищам. Пшеде вшистким – Ильичу и Надежде Константиновне!..
Дорогая моя!
Сердечно благодарю тебя за письмо. Мне не приходило в голову и не могло прийти, так как знаю, в каких условиях ты живешь, – что ты сама могла бы взять к себе Ясика. Я писал тебе, предполагая, что, может быть, ты случайно знаешь кого-либо, кто мог бы взять Ясика и к кому можно было бы иметь полное доверие. Еще не знаю, куда отдам его и что сделаю, но во всяком случае, положение не так уж плохо, у меня столько друзей, которые готовы мне помочь и которые не дадут погибнуть Ясику, – а может быть, уже через несколько месяцев и мать сможет вернуться. Когда я вижу жизнь других людей, то мне стыдно становится, что нередко мои личные заботы отнимают у меня столько мыслей, чувств и сил. Но теперь пришло такое время, что нужно иметь много сил, чтобы выдержать, пройти через этот тяжелый период и дождаться лучших времен. Чувствую по твоему письму, что ты страшно устала. Я хотел бы обнять тебя крепко и сердечно поцеловать. Зло бросает свою тень на всех, и то, что ты пишешь о молодежи, – это, кажется, сейчас присуще многим. Теперь такое время. Солнце так низко, что зло бросает свою тень очень далеко и она заглушает все более светлые тона. Но пройдет это время, а тогда и те, которые знают теперь лишь муки эгоизма, познают более широкий мир и поймут, что существует более широкая жизнь и более глубокое счастье. Поцелуй сердечно от меня всю твою тройку.
25-го декабря. Рождество Христово
Были у обедни и молебне и по случаю изгнания волхвов и два-надесяти язык. В 2 часа с Ольгой и всеми детьми отправился в манеж на елку Конвоя и Сводного полка. По обыкновению были песни и балалаечники. Вернулся домой в 3¼ и пошел погулять. Стоял тихий день при 18° мороза. Пили чай из-за Ольги в 4 часа. Читал до 8 ч. Обедал Дмитрий, с которым поиграл в биллиард.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Продуваемый всеми ветрами, дребезжащий поезд катил из Кракова в Вену. Из Вены в Париж Антон взял билет на экспресс.
Только миновало рождество – в купе он оказался один. Можно было опустить подлокотники, растянуться на диване, закутавшись в толстый плед, предложенный проводником.
Париж встретил его сонмом моторов и колясок на Елисейских полях. Два года назад автомобили попадались еще редко. Теперь же они носились вереницами, оглашая воздух воплями клаксонов, над улицами стоял непривычный запах бензинового перегара.
Нескончаема была толпа на тротуарах. Антон увидел новый магазин «Для счастья дам». В витринах – подарки, новинка – юбка-брюки… Улочки, отходящие от Больших бульваров, хранили еще следы недавних карнавалов: смятые маски, обрывки серпантина, зернышки конфетти меж плит тротуаров.
Комната в «Отель Популяр» была на мсье Анатолия Чащина заказана, а у портье ждала записка: «В восемь вечера. Кафе „О Манийёр“, авеню д’Орлеан, 11. С-о». Едва успев принять душ и переодеться с дороги, Антон помчался на встречу, будто спешил на любовное свидание.
В кафе от столика у окна ему приветливо махал рукой Серго:
– С приездом! Чего желаете: вина, пива?
Антон опустился в удобное кресло.
– Ай-ю-ю и «большую дурочку»! – счастливо улыбнулся он.
Время будто повернуло вспять. Он вспомнил свой первый парижский день четыре года назад. Неужели он согласен повторить все сначала?.. Нет, только не это!.. «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды: и вода не та, и мы не те…»? И правда – и ложь. В своей памяти, в себе мы несем все прошлое, все пережитое…