Страница 43 из 50
Соседи помещика барона Пферда всегда поражались, почему у курляндца в деревнях сплошь одни некрасивые девки и бабы. Ничего сверхъестественного, просто сразу же Степаныч выгодно распродал всех более-менее смазливых девиц в публичные дома от Москвы до самых до окраин, как в песне поется, по схеме отработанной ранее в первопрестольной с Варькой, вот и остались одни страхолюдины. Он не брезговал в поисках хорошего дохода абсолютно ничем, столичным прожигателям жизни наскучили русские девки? Прекрасно - через бартер с кавказцами он наладил поставки в российские дома свиданий персиянок, черкешенок, негритянок и прочей экзотики для любителей. Привез так же парочку атлетов из Эфиопии, надо же побеспокоится и о знатных дамах, пока мужья развлекаются в обществе "потерянных, но милых созданий". К удивлению нашего барона-сводника негры действительно умели немалый успех, вот только не среди питерских женщин...
В своих загородных имениях наш фон-барон никаких новшеств не вводил, справедливо полагая, что лучший сельскохозяйственный инструмент в российских условиях - это палка в руках жестокого надсмотрщика. Пусть князья Волконские и прочие титулованные дураки покупают заморские машины и орудия, строят конные заводы и вводят новый культуры, Степаныч озадачился простым выбором подходящих управляющих. В основном выколачиванием денег из крестьян у него занимались иностранцы из числа подонков набранных по конкурсу в питерских портерных, но были так же и свои отечественные кадры из отставных унтеров например, один такой палач держал в страхе не только порученную барином деревню, но и весь уезд, недаром прозвали "сатаной". Господина барона совершенно не волновало что происходит на селе, урожай - не урожай, да хоть конец света, но оброк должен быть собран вовремя и в полном объеме, пусть они там грабят на большой дороге или баб своих на позорный "промысел" в город посылают. Как ни странно такой подход к ведению дел обеспечил ему не только вполне стабильный высокий доход, но и создал репутацию строго и рачительного хозяина в среде провинциальных помещиков. Не все помещики имели возможность столь изощренно мордовать своих крепостных, для этого "верные" и безжалостные люди нужны на местах, и связи в верхах на случай непредвиденных обстоятельств, вот и завидовали "черной завистью". Классика русской литературы в чистом виде: у Пушкина главным провинциальным авторитетом ведь выведен Троекуров, а не Дубровский. Пфердовские крепостные крестьяне неоднократно пытались жаловаться властям, но их всегда пороли за казенный счет и возвращали хозяину, так положено по закону. Далее обычно начиналась расправа с жалобщиками, кому порка, кого в Сибирь, кого в солдаты. В самом крайнем случае, если очередной управляющий перегибал палку, и дело доходило до трупов, наш барон с чистым сердцем сдавал негодяя властям под суд и ставил на его место нового, не менее свирепого. А как вы хотели - "наша власть должна быть страшной", иначе народ избалуется, по крайней мере Степаныч быстро стал в новом мире приверженцем этого принципа.
Особая забота была у него конечно же была о подрастающем поколении, снова прямо как у классика: "Дети - это наше будущее". Так в окрестностях Петербурга был основан закрытый пансион для девочек, а управляющие в поместьях получили четкие указания прислать туда "пригожих на лицо" девиц в возрасте до 10 лет. Дело вела "генеральша Амалия", с виду представительная и родовитая дама, но на самом деле известная в узких кругах варшавская бандерша. Степаныч соблазнил ее немалым окладом и процентом от реализации "красного товара". Девиц добросовестно учили четыре года примерно по той же программе, что и в Смольном институте, кроме специальных предметов конечно. Выпускные экзамены по спецпредметам обычно принимал лично Виктор Степанович: отличницы поступали на стажировку в его домашний гарем с перспективой дальнейшего трудоустройства на ниве оказания сексуальных услуг - содержанками например к богатым господам, хорошисток продавали горничными и гувернантками зачастую в приличные дома, "удовлетворительниц" понятное дело ждали бордели Питера, Москвы и других крупных городов. В последние годы ближе к 1812 в связи с наплывом в столицу знатных и не очень французских и немецких эмигрантов возник немалый спрос и на "нетрадиционные сексуальные услуги". Виктор Степанович уже всерьез подумывал об открытии специальной школы-интерната для мальчиков, но к сожалению судьба распорядилась иначе и осуществить столь грандиозные замыслы он не сумел.
Читатель вправе спросить, почему столь бурную и незаконную деятельность не пересекли власти, да и дворовые своего "веселого" барина должны были давно убить за такие фокусы. Ответ прост - от справедливого возмездия по закону Степаныча спасали деньги и связи среди "хороших людей", зачастую презентованная вовремя нужному человеку девка решала все проблемы. Что до рабов, так зря он что ли докторскую защитил по теме противостояния крепостных и их хозяев? Он все предусмотрел до самых мелочей, сразу же завел в Питере вольнонаемную вооруженную охрану и среди его дворовых никогда не было крепких мужиков и парней, кроме избранных экзекуторов навроде уже известного читателю кучера Степана. Исключение составляли актеры домашнего театра, но туда он брал только забитых и покорных. На кухне тоже трудились исключительно наемные кухарки и повара, барин совсем не желал получить на завтрак дозу мышьяка от родных очередной своей жертвы. Не держал он по 200-500 дворовых "бездельников" при себе, как многие его столичные современники, обходился минимальным количеством слуг, за вычетом гарема конечно. Поэтому в Питере барон Пферд слыл человеком передовым, европейцем, консерваторы почитали его чуть ли не революционером и "вольтерянцем". Впрочем надо сказать, что известность у него была несколько специфическая, его советами, услугами, деньгами и девушками аристократы охотно пользовались, но приглашать к себе откровенно брезговали. Раз только и удалось ему принудить одну молоденькую графиню рассчитаться "натурой" за должок... Не принимал Пферда высший круг общества, но он пока и не комплексовал по этому поводу.
От этих "благородных" бизнесу были сплошные проблемы, однажды зарвавшийся Степаныч был жестоко бит по морде молодым гвардейским офицером, из-за очередной девки кажеться. Но и тут природный ум и сообразительность его выручили. После некоторых поисков он завел себе собственного бретера, иначе говоря профессионального дуэлянта. Молодцу грозила пожизненная каторга за весьма неприглядные деяния и стоило немалых денег его "отмазать", что впрочем окупилось сторицей. Теперь каждый потенциальный обидчик неоднократно подумает, прежде чем поднимать руку на нашего барона, слишком уж нехорошая слава была у его французского приятеля и приживала.
Страна готовилась к войне с Наполеоном, и наш пострел тоже собирался принять в этом захватывающем действии участие. Нет воевать - не для него, убить ведь могут или покалечить, это удел быдла. Другое дело поставки продовольствия и других предметов снабжения например, зная чем закончиться очередное сражение можно весьма неплохо заработать на таком важном деле...
Что еще? Читатель вправе спросить почему бывший историк не попытался найти бункер на горе возле Сосновки, ведь там осталось столько нужных и полезных для начала 19-го века вещей? Нет не забыл Степаныч ничего, он неоднократно вспоминал о этой своей потенциальной "заначке", особенно в моменты временных финансовых затруднений. Но каждый раз возникали непреодолимые препятствия. Начнем с того, что холм на склоне, где находиться прибывшее из 20-го века бомбоубежище с артефактами, принадлежит казне. Поэтому купить эту территорию, обнести забором и потихоньку заниматься поисками нельзя. В одиночку или небольшой группой рыскать ко окрестностям Сосновки можно долго и безуспешно... Другое дело если разделить местность на квадраты и привлечь для прочесывания сотню-другую поисковиков, но как тогда сохранить секретность мероприятия? Разнесется слух, что на горе ищут клад, и тогда совсем не факт, что заветный бункер найдут люди Степаныча-Пферда. А это уже что называется... ой белый пушной зверек пришел. Там ведь остались три миллиона фальшивых ассигнаций, целый арсенал оружия, военные карты и досье на "известные персоны" и еще масса интересных вещей. Даже самый тупой абориген-исправник без труда сообразит, что между фальшивками и "душкой Пфердом", которого все еще не забыли в дворянском собрании города N существует определенная связь, и далее ниточки потянуться в Москву. Тут уже не отделаться даже крупной взяткой: фальшивые деньги, оружие и документы в специально оборудованном тайнике - это уже по местным меркам "заговор", дойдет до царя и замять будет невозможно.