Избранное

Тамара вернулась поздно вечером в отличном настроении. Сперва она продемонстрировала загар. Потом долго и художественно описывала окрестности Звенигорода. А потом посмотрела на меня, словно видит меня впервые.

— Володя, — сказала она, — на тебя же просто жалко смотреть!..

— А ты не смотри, — сказал я.

Она, наверно, не заметила моего холодного тона. А может быть, сделала вид, что не заметила.

— Такой ты у меня бледный, немощный…

Это было уж чересчур. Я промолчал и вдруг вспомнил Лопушинского из технического отдела. Неделю назад Лопушинский вернулся с соревнований по тяжелой атлетике.

— Транзисторный приемник весит меньше, чем штанга, — сказал я.

Тамара внимательно взглянула на меня, пожала плечами, а я развивал наступление:

— Если мы с тобой доживем до следующей зарплаты, я, пожалуй, действительно куплю себе очки.

— У тебя что, плохо со зрением?

— Говорят, — это слово я произнес раздельно, — говорят, что плохо!..

Тамара отвернулась — видимо, пыталась скрыть смущение.

— Ну вот что, — решительно сказала Тамара, — отправляйся-ка в душ. Ты так прокурился, просто ужас!..

Я пошел в душ. Мне хотелось побыть наедине со своими тревожными мыслями.

Стоя под душем, я насторожился.

— Виктор Павлович, — донесся до меня приглушенный голос Тамары, — все в порядке. Он получил мою анонимку. Эффект грандиозный. С минуты на минуту ожидаю семейную сцену. Он сейчас набирается бодрости. Душ принимает. Да. Все, больше не могу говорить. Он уже выходит!..

Перед тем как выйти из ванной, я посмотрел в зеркало. Выглядел я подходяще. Лицо у меня было как у народного артиста Бондарчука в кинофильме «Отелло».

За ужином я хмурился и молчал. Молчала и Тамара, но было видно, что она в прекрасном настроении.

…Сегодня воскресенье, и мы собираемся за город.

Кроме меня и Тамары едут Виктор Павлович и Серега.

Погода отличная. Приедем на место, расстелем скатерку под зеленым шатром и будем собирать свои транзисторные приемники.

Испытаем технику на свежем воздухе. Город далеко, природа, никаких помех, кроме пения птиц.

Но это ничего. Если в приемнике хороший динамик, птицы не помеха.

Пусть себе поют на здоровье.

1967

НАЧАЛО РОМАНА

Лиза вымыла голову зеленым польским шампунем. Медленно расчесывая волосы, она закрыла глаза и ощутила приятный горьковатый запах нагретой солнцем хвои. Совсем как в лесу. Еще бы сюда голоса птиц, и все, больше ничего не надо. Можно лечь на травку и лежать, лежать, не открывая глаз и ни о чем не думая.

Она надела халат и вышла из ванной. Задергивая штору, взглянула в окно. Что такое? Под вечер было тепло, и пожалуйте вам — снег. Валит крупными хлопьями, но какой-то несерьезный, даже крыши не успели побелеть, ложится и сразу тает.

Зазвонил телефон. Лиза сняла трубку:

— Алло!

— Это я, — она узнала голос Тамары, — ты что делаешь?

— Волосы накручиваю на бигуди.

— Себе?

— Управляющему домом.

Тамара засмеялась.

— Значит, ты одна? Сейчас же приезжай ко мне. Есть разговор.

— Сурьезный?

— Более чем. Если приедешь, — негромко, со значением произнесла Тамара, — я познакомлю тебя с одним человеком.

— Исключено, — сказала Лиза. — Я не в форме.

— Мы будем вдвоем, — сказала Тамара, — я и ты.

— А где Игорь?

— Игоря нет. Он придет поздно.

— А этот… человек?

— Его не будет.

— Ничего не понимаю.

— Приезжай — поймешь!

Лиза улыбнулась, она ждала, сейчас Тамара скажет: «Я пошутила, хотела тебя заинтриговать», но в трубке пели уже гудки частые и нетерпеливые: ну? ну? ну?..

Положив трубку, Лиза вспомнила — сегодня после пятиминутки рентгенолог Мусин поинтересовался ее планами на вечер. Она пожала плечами — спросил-то ведь явно из вежливости, дядечка немолодой, семейный, у него свои планы, у нее свои.

А какие у нее, собственно говоря, планы на вечер? Во-первых, вымыть голову и привести ее в порядок. Это уже почти сделано. Затем — сварить себе большую чашку кофе. Обязательно дописать заметку в стенгазету. А потом? Потом можно наконец и почитать. Сегодня в метро она купила новую книжку Брэдбери «Вино из одуванчиков».

Зазвонил телефон. Лиза сняла трубку и загадала: если опять Тамара, — значит, у нее что-то серьезное.

— Алло!

— Как, ты еще дома? — удивилась Тамара.

— Иду, — сказала Лиза. — Уже выхожу.

Сперва поговорили о разных разностях и выпили чаю с яблочным пирогом. Удивительно — как Тамара успевает, и печь, и стряпать, и вязать мужу немыслимой расцветки свитер, и еще плюс ко всему писать свою кандидатскую? Лизе проще. Она одна. Рядом с поликлиникой столовая, там вполне приличные обеды. Дома — полуфабрикаты, суп из пакета и никаких свитеров. Красота, кто понимает!..

В какой-то момент Лиза заметила — Тамара ее не слушает. Вяжет и при этом как-то странно улыбается.

— Чересчур у тебя загадочный вид, — сказала Лиза.

Тамара отложила вязанье.

— Значит, так…

— Смелей, доктор Коренец.

— Не знаю, с чего начать…

— Начни так: «Был тихий вечер. Две врачихи сидели на кухне и одна из них…»

— Подожди, Лиза… Скажи, ты допускаешь такую ситуацию — мужчина случайно встретил женщину, и она сразу ему понравилась… А?

— Такие случаи бывают, — сказала Лиза. — А эта женщина, часом, не медик?

Тамара утвердительно кивнула. «Похоже, с Томкой что-то стряслось. Вот она опять замолчала. Уж не влюбилась ли, окаянная душа?

— Ну, ну, не томи. Рассказывай.

— Ты прекрасно знаешь, как Игорь ко мне относится. Ему даже в голову не приходит, что я, скажем, способна закрутить с кем-то роман…

— Плохо, когда не верят в твои способности.

— Я ему как-то говорю: «Игорь, мне сон приснился, будто я еду в одном купе с Грековым и так мы с ним целуемся!..»

— Что еще за Греков?

— Архитектор. Они вместе работают в Моспроекте. Игорь меня выслушал и говорит: «Нереально». — «Что нереально?» «Греков, — говорит, — себе этого никогда не позволит». Я говорю: «Это не Греков, это я себе позволила…»

«Все ясно. У Томки семейный купорос. Есть потребность поплакаться в жилетку».

— Может быть, я дура, не знаю, но мне до смерти хочется, чтобы он устроил мне сцену ревности.

— Игорь тебя любит?

— Вообще любит…

— А в частности?

Лиза почувствовала себя старшей. Сейчас она во всем разберется, успокоит эту замужнюю девчонку, наладит ее на правильный путь, вытрет ей носик и отправит гулять.

— Ты понимаешь, Лиза, мне иногда кажется, что он ко мне привык. Да-да, привык… Ну, хорошо, насчет сцены ревности, может быть, глупо, но ты понимаешь, мне часто не хватает чего-то того… прежнего…

— То есть?

— Я хочу, чтобы он на меня посмотрел и сказал: «Томик, а глаза-то у тебя, оказывается, карие и с какими-то крапинками…»

На плите призывно звякнула крышка чайника. Лиза встала, выключила газ.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказала Тамара, — на улице снег, сыро, а эта подлая баба заставила сломя голову бежать к ней, слушать семейные байки. Что, скажешь, не угадала?.. Если бы ты знала, Лиза, как я тебе сейчас завидую.

— Ты мне? — удивилась Лиза. — Интересное кино. Чему же ты завидуешь? Тому, что мне уже стукнуло двадцать восемь, пора на заслуженный отдых, а я по сей день старая дева.

— Елизавета Ивановна, не продолжайте, а то я зарыдаю, — сказала Тамара и достала из ящика стола конверт. — Ознакомьтесь, гражданочка, с энтим письмом.

Она так и сказала — «с энтим», желая, очевидно, перевести разговор на шутливую волну.

Лиза надела очки и прочитала адрес на конверте:

«Москва, Садовая, двенадцать, квартира семь, Коренец».

— Надеюсь, письмо не Игорю?

— Нет. Читай. Если хочешь, можешь вслух.

Вытащив из конверта листок, исписанный крупным разборчивым почерком, Лиза начала читать: