Страница 17 из 33
— Ну купи! — Тёма пожал плечами.
— Не знаю даже, — засомневалась Кира. — Я не уверена, что мы сейчас можем себе это позволить! Все-таки двадцать два рубля!
— Конечно, можем! — радостно ответил Тёма. — Ведь у нас еще осталось сорок рублей! Билет на метро у меня есть, на электричке мы ездим бесплатно, а еды у нас навалом.
— Ну, не знаю, — сказала Кира. — В общем, бери деньги и решай сам. Почему всегда я? Ты мужчина, ты и решай!
Кира протянула Тёме свернутые в рулончик четыре десятки и с безразличным видом отвернулась.
Тёма подошел к киоску и решительно сказал:
— Красный браслет, пожалуйста!
Из окошка киоска, как из скворечника, выглянул смуглый старичок. На совершенно лысой голове у него была ярко-красная тюбетейка, длинный нос казался приклеенным к сморщенному лицу, большие черные глаза внимательно уставились на Тёму.
— Ваша дама желает рубиновый? — спросил старичок.
Оказывается, он из своего киска подслушивал разговор Киры с Тёмой, и мало того — совершенно этого не скрывал.
— Рубиновый, — кивнул Тёма с ГОРДОСТЬЮ.
— Я прям-таки рад за вас, молодой человек! — ответил старичок. — У вашей дамы исключительный вкус! В наше время рубиновый браслет — большая редкость! И он у нас только один! Но ведь есть еще изумрудные! Может быть, вы желаете изумрудный? Или сразу два — к разным туалетам?
Кира замотала головой.
— Рубиновый, — сказал Тёма решительно.
— И опять-таки правильно, — закивал старичок, почти касаясь носом прилавка. — К синему концертному платью нужен рубиновый браслет. Вот когда ваша дама будет солировать в Большом зале консерватории и у нее будет черное платье, тогда приходите ко мне за изумрудным.
— Еще чего, — пробурчала Кира себе под нос. — Тогда я надену жемчужное ожерелье!
— Тоже правильно! — сказал старичок, подавая Тёме рубиновый браслетик и восемнадцать рублей сдачи. — Жемчуга у нас бывают довольно часто. И отличного качества! Недорого! Гарантия на полгода! Желаете что-нибудь еще?
— Нет, спасибо, — ответил Тёма. — Пока все.
И отдал Кире браслет и сдачу — восемнадцать рублей.
Кира надела браслетик, полюбовалась на него, вытянув вперед руку, потом горделиво посмотрела на Тёму.
— Тебе очень идет, — сказал Тёма искренне.
Кира слегка кивнула, небрежно встряхнула рукой, а потом подошла к киоску и положила на тарелочку для денег четырнадцать рублей.
— Два петушка, пожалуйста, — сказала Кира.
— Вот это правильно! — отозвался старичок. — Какой поступок! Умно и великодушно! Чудесная барышня! Ах, молодой человек! Вам исключительно повезло… Я тоже, знаете, в ваши годы…
И он со вздохом протянул Кире двух петушков на палочке, завернутых в прозрачные бумажки.
— Спасибо, — растроганно поблагодарил Тёма. — Только не надо было. Ведь правда же — последние деньги!
Кира кивнула.
— Гулять так гулять! А кстати, где наш пакет с едой? — спросила она, разворачивая своего петушка и небрежно потряхивая браслетом на запястье.
Тёма остолбенел.
— А ты его не… Ой! Я же его в электричке на крючок повесил! Что ж теперь делать?
Тёма был в отчаянии. Но Кира, как всегда в трудные минуты, не теряла присутствия духа.
— Не скули! — сказала она.
А потом засмеялась:
— Зато у нашего соседа теперь закусочка есть! Натощак пить вредно! Сто пудов, что он ведро пива себе купил!
— Десять бутылок, — кивнул Тёма. — Это если в электричке. С наценкой за сервис.
— Ну вот, — веселилась Кира. — Как же он это выпьет безо всего? А так он бананчиками закусит!
— И мандаринчиками, — напомнил Тёма. — Там еще два осталось.
— И пирожками! — ответила Кира.
— И бутербродиками! — поддакнул Тёма.
— А с чем бутербродики? — спросила Кира.
— С колбасой и с сыром, — вздохнул Тёма. — А с чем пирожки?
— С мясом и с капустой, — простонала Кира. — А у вас на даче еда есть?
— Наверное, есть, — предположил Тёма. — Скорее всего. Вообще-то, мы на даче всегда едим. Мама называет это «воздушный аппетит». В смысле — от воздуха!
Кира кивнула.
— Ну да. На воздухе почему-то сразу есть хочется, — и она лизнула своего петушка.
А потом достала из кармана монетки:
— Вот. У нас еще осталось четыре рубля.
— Можешь их выбросить, — ответил Тёма. — Что на них купишь? Полпетушка?
— Ага. Разбежался, — пробормотала Кира, ворочая конфетой во рту. — Придумал тоже! Пробросаешься! Деньги есть деньги. Никогда не помешают!
— Конечно, — сказал Тёма. — Но просто нам этого все равно даже на автобус не хватит. А там без билета не пускают. Там кондуктор.
— Какой автобус? — удивилась Кира. — Ведь мы же приехали. Разве это не ваша станция?
— Станция-то наша, — виновато объяснил Тёма. — Но нам от станции еще три километра до кооператива «Астрофизик». Это же дедушкина дача.
— Та-а-к, — сказала Кира. — А кстати, как мы туда попадем? Ты ключи взял?
Тёма помотал головой.
— Ключи есть у сторожа. Он меня знает. Нам главное туда добраться. Надо что-то придумать.
И он вопросительно посмотрел на Акиру.
— А что тут придумаешь? — сказала она. — Если б ты раньше сказал, я бы позвонила папе. И он бы сразу выслал за нами вертолет. А теперь как ему сообщишь? Телефонов у нас нет. И потом, вертолет из Боливии, знаешь, сколько будет сюда лететь?
— Так что же нам делать? — спросил Тёма.
— Пойдем пешком, — Акира беспечно махнула рукой. — Подумаешь, всего три километра! Ты дорогу знаешь?
Тёма кивнул.
Они шли по серо-коричневой от подтаявшего снега и глины, грязной и скользкой проселочной дороге. День был довольно пасмурный, идти было трудно, но держались они бодро.
«Какая же все-таки Кирка отличная! — думал Тёма, едва поспевая за шустрой подружкой. — Когда она не хвастается и не воображает, она ну просто ВЫСШИЙ КЛАСС!»
Вначале шли быстро, но скоро устали. Последнюю треть пути плелись еле-еле.
— Я промочила ноги, — сказала Кира.
— Я тоже, — признался Тёма. — Уже давно.
— Есть хочется, — сказала Кира.
— Да, — согласился Тёма. — Мне тоже.
— Ну, ничего, — сказала Кира. — Придем и согреемся. Чаю выпьем. И поедим.
— Конечно! — подтвердил Тёма. — Обязательно!
Впереди показался зеленый забор кооператива, и у ворот — домик сторожа.
— Ура! Добрались! — торжественно объявил Тёма и специальным молоточком постучал в обитую железом дверь.
А про себя подумал: «Только бы он был на месте! Вдруг он куда-нибудь ушел!»
К счастью, сторож оказался дома.
За бронированной дверью сперва послышался лай собаки, затем — недовольный голос и неторопливые шаркающие шаги Григория Николаевича.
— Кто там? — ворчливо спросил сторож.
— Григорь Николаич! Здрасьте! Это я, Тёма Глазов. Откройте, пожалуйста! — прокричал Тёма.
Послышался лай собаки, затем лязг многочисленных замков, засовов, цепочек и щеколдочек, и наконец дверь открылась. Правда, не очень широко.
— Здравствуй, Тёма, — сказал сторож, с опаской выглядывая в щель. — А чего это ты приехал?
— Да так, Григорь Николаич, вот, собрались и приехали, — с наигранной бодростью ответил Тёма. — Дай, думаем, приедем!
— А-а-а. Ну, ездите, ездите, — разрешил сторож. — Тут все ездиють. А чего ездиють? Ведь и не каникулы, и не выходные. Совсем не работають люди. А кто это с тобой?
Сторож вперился в Акиру подозрительным и цепким орлиным взором.
— Это наша соседка Кира, — объяснил Тёма. — Мы в Москве рядом живем.
— Надо же, — недоверчиво произнес сторож. — А я думал, в Москве все далеко. Вы вот, значить, рядышком. А родители ваши где?
— Мама в Москве, — быстро объяснил Тёма. — Она… ну, не может сейчас приехать. Она в больнице.
— Больна? — спросил сторож.
— Нет, — сказал Тёма. — Это такая особая больница. Для здоровых. Ну, то есть не то, чтобы совсем для здоровых, но все-таки не для больных.