Страница 23 из 41
Таким образом, как по месту поселения в удаленном округе, так и по характеру всей своей общественной и религиозной жизни израильтяне жили особняком от остального египетского населения. Тем не менее, время по необходимости сближало их с туземцами, и следы этого сближения отразились на многих сторонах их жизни. Высокая цивилизация Египта понемногу покоряла себе кочевых пришельцев, и они постепенно освоились с оседлой жизнью и принимались за земледелие и ремесла. Вместе с тем, в их среду проникли египетские науки и искусства, следы которых явственно выступают во всей дальнейшей их исторической жизни. В Египте они заимствовали познания по геометрии и медицине, а также научились искусству выделывать различные галантерейные вещи из золота, серебра, дерева и камня, приготавливать дорогие и разноцветные ткани, вырезать и гранить драгоценные камни. Но особенно важным для них приобретением было искусство письма, о знании которого не упоминается в патриархальную эпоху, между тем как Моисей по исходе из Египта уже писал для народа законы, которые народ обязывался читать. В самый язык вошло много египетских слов. Еврейские меры называются египетскими именами. Нил по египетскому обычаю в библейском тексте просто называется йеор — рекой; месяц адар близко напоминает египетское название также месяца атайр; адон — название ковчега завета и теба — название корзинки, в которой спасен был Моисей, – чисто египетские, и многие другие слова и обычаи обнаруживают египетское влияние на израильтян. К сожалению, египетское влияние на израильтян не ограничилось внешней жизнью, а с течением времени отразилось отчасти и на внутренней религиозно-нравственной жизни. Так, из некоторых последующих постановлений и фактов можно с несомненностью выводить, что израильтяне отчасти поддались и безнравственным обычаям, отличавшим простой народ в Египте, и даже усвоили некоторые формы идолослужения. Конечно, особенное влияние на них могла иметь не пышная религиозная обрядность, которой отличалась религиозная жизнь высших классов Египта, но те простые, часто грубые обряды народной египетской религии, свидетелями которых израильтянам часто приходилось бывать. В качестве примера можно указать на боготворение золотого тельца в пустыне, а также и прямое, состоявшееся после жертвоприношений в скинии, запрещение приносить жертвы идолам» (Лев 17:7), – запрещение, подтвержденное впоследствии Иисусом Навином, который прямо говорил: «отвергните богов, которым служили отцы ваши за рекою и в Египте, и служите Господу» (Ис Нав 24:14). Таким образом, пребывание в чужой земле, поведшее впоследствии к рабству политическому, грозило повергнуть израильтян и в рабство духовное.
Сколько времени израильтяне после смерти Иосифа наслаждались миром и благоденствием – определить весьма трудно. Но можно с вероятностью думать, что положение их изменилось к худшему со вступлением на престол новой природной египетской династии. «Восстал в Египте новый царь, который не знал Иосифа», а вместе с тем не мог признавать и права его потомков на те особенные привилегии, которыми они пользовались при прежней династии. Имя Иосифа как сановника низверженной династии могло быть ему неизвестно (или он мог просто не признавать его заслуг). Вместе с тем понятно, с какими чувствами царь в его положении мог относиться к израильтянам. Они были привилегированными подданными, пользовались особой благосклонностью низверженной династии, при которой они владели одним из важнейших округов Египта, господствующим над подступом к самому сердцу страны. Ненависть и вражду к низложенной династии он, естественно, перенес и на любимое ею племя. Но на развитие особенной враждебности к израильтянам могли влиять и другие, чисто политические обстоятельства. Борьба египетских князей с пастушеской династией и народностью происходила по преимуществу в округе Гесем, где гиксы, окопавшись в укрепленных лагерях, долго отражали напор египтян. В этой борьбе невольно должны были принимать какое-нибудь участие и израильтяне, и нет ничего невероятного в том, что они поддерживали сторону гиксов, как народности, родственной им по племенным особенностям, и как династии, которой они так много были обязаны. От природных египтян они ничего не могли ожидать себе, так как для них всякий пастух был «мерзостью», и все пастушеские племена находились у них в презрении. Этот союз с гиксами сделал их политическими врагами египтян, и когда гиксы были окончательно изгнаны из страны, то израильтяне должны были рабством заплатить за свое изменничество природным фараонам. Опасение фараона, что израильтяне, как многочисленное и сильное племя, в случае войны могут соединиться с неприятелем и вооружиться против египтян, имело действительные основания и подтверждалось прошлой историей Египта. Гиксы завоевали Египет именно при помощи пастушеских племен, которые, подобно израильтянам, с позволения фараонов селились в северо-восточных округах страны и «во время войны соединились с неприятелями». И вот, в чисто государственных интересах начинается по отношению к ним политика давления и угнетения.
Прежде всего, конечно, новое правительство лишило израильтян тех преимуществ и вольностей, какими они пользовались при прежней династии; но затем оно перешло и к положительному их угнетению, стало «изнурять их тяжкими работами». В данном случае не нужно было и выдумывать искусственно этих работ: они являлись как естественная потребность в самом месте обитания израильтян. По изгнании гиксов из Египта требовалось на будущее время обеспечить страну от вторжения полудиких чужеземцев, и потому правительство нашло нужным построить несколько новых укреплений в этой окраине, и на эти тяжелые земляные работы употреблен был даровой труд израильтян. Труд был, очевидно, каторжный, и библейский историк с горечью повествует об этих работах. «Египтяне с жестокостью, – говорит он, – принуждали сынов израилевых к работам и делали жизнь их горькою от тяжелой работы над глиною и кирпичами, и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью». Так они «построили фараону Пифом и Раамсес, города для запасов», т. е. пограничные крепости с кладовыми для военных припасов.
С каждым новым царствованием возрастали тягости для народа, и не только израильского, но и египетского. Фараоны как бы старались превзойти друг друга своей военной славой и грандиозными постройками и дворцами, которыми украшали свои резиденции, и чем знаменитее был фараон, чем блистательнее его царствование, тем больше стонал народ под гнетом непосильных работ и повинностей. Партиями отводили изнуренных рабочих в каменоломни, заставляли высекать огромные глыбы гранита и с невероятными усилиями тащить их к месту построек; заставляли рыть и проводить новые каналы, делать кирпичи и месить глину и известь для воздвигаемых построек; поднимать воду из Нила в каналы для орошения полей, как это можно видеть еще и теперь на берегах Нила, где обнаженные рабочие, подобно машинам, работают целый день под палящим солнцем, поднимая воду из реки для проведения ее по полям. Одним словом, «ко всякой работе принуждали их с жестокостью» под палочными ударами неизбежных надзирателей.
Несмотря, однако же, на все угнетения со стороны правительства, молодой народ быстро увеличивался в своей численности и силе, и под впечатлением, быть может, постоянных военных шествий египетских войск через землю Гесем, в нем развилась страсть к воинственности, которую отряды отважных охотников и удовлетворяли набегами на соседние страны. Так, партия из колена Ефремова делала набеги на филистимские земли и утоняла скот. Понятно, такие наклонности не могли не внушать опасений правительству, что этот воинственный народ, ожесточаемый угнетениями, может причинить большие политически затруднения в случае войны, или силой может выйти из страны и лишить ее даровой рабочей силы. Видя, что работа, самая каторжная работа, бессильна подорвать рост молодого народа, жестокое правительство фараона решилось прибегнуть к крайней мере, к какой только способен восточный деспотизм. Сначала издано было тайное повеление повивальным бабкам убивать новорожденных младенцев мужского пола; но когда это повеление встретило молчаливый протест в нравственном чувстве и совести представительниц акушерства в Древнем Египте и оставалось без исполнения, то разъяренный фараон повторил это повеление для всего народа и особенно для царских слуг и сыщиков. И вот, к народным стонам под тяжестью работ присоединились стоны и вопли матерей, но среди этих стонов и воплей израильского народа родился его великий избавитель – Моисей.