Вошь на гребешке

   - Даже не раздвоенный, - догадался Бэл, тихонько рассмеялся и погладил по плащу на предплечье. - Что-то надо из кузни? Оружие... Не знаю, что еще?

   - Мне такой - оружие? Камень для полировки когтей, разве - его, - без радости хмыкнула Черна. - Если тихоня права, замок придется двигать на новое место. По осени - дурное дело, тяжкое. Не боишься, первый ученик?

   - За тебя боюсь, за Тэру, за... за Милену особенно, - шепотом закончил фразу Бэл. - Тэра не в уме, сам вижу. Чую. Только разве прорицателям это вредно? Она теперь в духе, сильно и глубоко в духе. Ни мутности, ни тьмы бессребренной. Пусть будет по воле её, я осознанно принимаю выбор Тэры.

   - Принимай, умник. А мне интересно заломать зверюгу, - призналась Черна. - Ох и крупный он! Почти что страшно, да? И вот: Ружана наша, похоже, опять жабьей икры(63) нажралась, подслушивает. Иначе откуда бы ей знать то, что было сказано Йонгаром?

   - Я разберусь с запасами икры. Это не сложно. Со Светлом тоже поговорю, пусть вразумит. Нехорошо подслушивать.

   - Где Тэра указала место для ошкуривания?

   - На северной поляне, близ стен, - отозвался Бэл, охотно меняя тему. - Уже все готово, Врост вторую ночь бродит, совестит старые деревья, место выравнивает. Старательный парнишка и дар у него - ого-го, я ничего подобного не видывал.

   - Много мы тут видывали, поверх крон(64). Ты ведь еще застал старые времена, когда можно было - поверх? Свободно...

   - Снится иногда, - улыбнулся Бэл. - Но отчетливо не помню. Восток крепко встал на якоря(65), когда мне было совсем мало лет, что я могу помнить? Первый год в этом мире жил. Только ощущения еще приходят во снах, и они вызывают восторг и отчаяние, мы утратили слишком многое тогда.

   - Потому я и вскрою ему шкуру, кем бы он ни был, - заверила себя Черна. - Где искать точку срыва?

   - Скорее всего, загривок возле основания шеи, - с сомнением предположил Бэл.

   Они миновали ворота и зашагали к опушке, постепенно забирая к востоку и не придерживаясь тропинок. Дуфф, растение ночное и довольно робкое, плотнее прильнул к телу, ощущая скорый рассвет и заодно желая согреться и попросить о защите. Он и туман-то напускал не со зла, просто норовил спрятаться, а люди иной раз по недоразумению связывали нападение крупного зверя и туман, возникший в нужном месте и создавший условия для коварной засады.

   Утро высветляло горизонт и чернило кромку леса. Трава клонилась, выгибалась крутыми дугами, отягощенными бахромой росы и путаницей мокрой паутины. Природный туман, холодный, впитавший цвет нынешней луны и её беспокойство, клоками катился через луг, поддаваясь игре сонного ветерка, но застревая возле всякой преграды, будь то даже стебель сухого краснобыльника(66). Волглая трава без звука пропускала Черну, да еще и сторонилась, вздрагивая и роняя слезы росы: рудный крап та еще напасть, кого угодно попрет с обжитого места, удушая корни и срезая стебли. Его не то что трава, его вековые деревья опасаются. Прячут в сердце болотистого леса, баюкают, уговаривают не выказывать попусту норов.

   Подготовленная поляна показалась из-за макушки пологого холма как-то сразу, будто устала прятаться. Черна приостановилась и осмотрелась. Широким узором лежали лозы жароцвета(67), осенние, жухлые, но еще способные дать бледное лиловое свечение. Они сплетали рисунок исконных знаков единения сил и мирового выбора. Это было более чем странно: сама Черна в выборе сложностей никогда не испытывала, а именно теперь ей и выбирать нечего, затеянное Тэрой дело катится так споро, что поди останови.

   Руннар неподвижно лежал вне узора, едва различимый в ночи древесных теней. Он тоже не выбирал, как все носители ошейников. Однако узор выложен полный, это долгий и утомительный труд, и вряд ли кто-то свершил бы его без помощи вальзов замка, самой Тэры и её гостя Йонгара. Дело уже исполнено до конца, до выправления границ силы, но и теперь вдоль лоз бродит Врост, изредка нагибается и поправляет листья. Под его пальцами синеватое сияние делается ярче, теплеет.

   - Уговори Тэру встать ближе к опушке, вон там, - велела Черна, с подозрением осмотрев поляну и толком не понимая, что скребет душу. - Хорошее место.

   - В тени? Далеко от стен Файена, по другую сторону узора? - удивился Бэл. Вздохнул и нехотя кивнул. - Попробую. Ты как, приняла доспех?

   - Он меня да, я его пока что не вполне, - Черна повела плечами и резко, по-звериному встряхнулась. Скинула плащ. - Видишь сам, крап лежит, как зализанный... Ничего, пообомнемся мы с ним, как нас... пообомнут.

   - Ты уж... - Бэл запнулся, передумав желать всего того, что принято и что само на язык лезет, вроде удачи и выживания. Подобрал плащ и свернул, дав себе время выбрать слова. - Черна, ты самое непостижимое существо из всех в мире. Я вальз, по первому лучу северный, пусть пока и не дорос до полноценного прорицания. Но я не ведаю о тебе ничего, ни в прошлом, ни в грядущем. Твоя дорога целиком - твое решение. Серебра на ней много, хотя в тебе вроде бы маловато жалости к бессильным и иного похожего. Никого из нас, предсказуемых и предсказующих, не слушай, войдя в узор. Даже меня не слушай. И не отвлекайся, что бы ни творилось тут.

   - Хорошо сказал, на сердце легло, - похвалила Черна. Кивнула Вросту, бочком подбирающемуся поздороваться. - Как тебе в замке? По дому горюешь?

   - Самую малость. Ты сядь, поворошу крап, плотновато он затянулся. Я бы тосковал, а вон - некогда. Полезный я получаюсь человек.

   От сказанного малыш преисполнился некичливой гордости, порозовел ушами и принялся водить пальцами по дымчатому узору доспеха на спине и плечах. Мелкие корни подергивались, это было мучительно, но полезно: не все верно вросли в позвоночник, не все отзываются без задержки и опознаются, как часть временно единого существа. Черна еще раз тряхнула головой, крап на затылке взволновался, выбросил короткую щетину шипов.

   - Приживается, - похвалила Черна то ли доспех, то ли пацана.

   - Много от него не проси без нужды, вы срастались в спешке, он изрядно на себя потянет, - шепнул Врост. - Болота рядом нет, да и питался корень мало, а сам был пересохший, понимаешь?

   - Возле Бэла стой и, если он начнет говорить, держись его стороны в споре, - строго велела Черна.

   Хлопнула пацана по плечу. Теперь усилие получается контролировать вполне надежно, Черна довольно прижмурилась и обернулась к замку. Как раз вовремя, чтобы пронаблюдать в меру торжественную процессию: Тэра шла пешком, Йонгар тащился следом и, по лицу видать, был недоволен совершенно всем. Роскошные сапоги мокли, чужая трава мстительно путала ноги. Сказанное хозяйкой замка за закрытыми дверями отравляло рассудок.

   Ружана брела последней, вцепившись в локоть Светла и в открытую всхлипывая, словно к тому есть повод. На неё косились с неодобрением даже знакомые вальзы, а чужие, из свиты Йонгара, норовили без звука шептать прошения матери серебра. Мыслимо ли: плакать до боя, подсекая настрой и расплескивая чашу скудного осеннего света?

   - Время уходит, - резко бросила Тэра, глянув на юг мельком, со знакомым всем обитателям Файена прищуром дальновидения. - Спайка уплотняется. Черна, не облизывайся, я вроде не враг тебе.

   - Я избрал удобное место и приволок колоду, - встрял в разговор Бэл, торопясь исполнить обещание, данное приятельнице. - Прошу, наставница.

   - Просит он, - буркнула Тэра и поморщилась, не желая обходить узор и вступать в тень леса. - Помолчал бы, вот было бы дело. А только сегодня все "бы" мимо нас летят со свистом.

   Бормоча и вздыхая, сетуя на осеннюю погоду с угрозой дождя, Тэра все же исполнила просьбу и пошла вдоль лоз.

   Первая дама круглого стола прорицателей, - грустно думал Бэл, со смесью уважения и сожаления наблюдая за пожилой женщиной. Первая... Нет ей равных по силе дара, и прежде не было. Только вес у отрицания сделался не тот: двадцать сезонов назад за полированный каменный стол севера садились девять великих вальзов, вместе они могли, поднапрягшись, составить круг и тускло, неполно - но все же пророчить. Теперь два замка опустели под натиском зимы и исподников(68), еще в двух пламя теплится фальшиво и тускло, отчего круг сделался неподобающе мал. Север обезлюдел. Еще бы! Даже не зная за собою полного дара, Бэл разбирал в прошлом и настоящем, а равно и в грядущем, кривые стволы судеб и поваленный бурелом, изуродованный многими ошибочными деяниями людей, имеющих власть или получавших её прежде.