Каролинец

— Да поймите же, — хрипло сказал Ратледж, — это воистину необходимо, иначе мы погибнем.

— Не стоит повторяться, — холодно заметил Молтри.

Ратледж торопливо отмахнулся.

— Ах, я не о том. Я что-то плохо соображаю и, возможно, не то говорю. — Он провел дрожащими пальцами по влажному лбу. — Я хотел сказать вот что… — Помедлив, он понизил голос. — Это должно быть сделано, чтобы погубить Превоста и его армию.

— Что?! — Молтри застыл, ошеломленный.

Ратледж указательным пальцем поманил их ближе к столу. На бледном его лице были написаны отчаяние и решимость.

— Садитесь, оба. Придвигайтесь. Я боялся этого, боялся больше всего. Эта тайна такая важная и опасная, что я был готов пойти на все, лишь бы не раскрывать ее. Если хотя бы отголосок ее до времени просочится наружу, то эта война, с которой завтра можно покончить одним разом, затянется, вероятно, на годы.

Молтри тихо сидел на ящике с боеприпасами, Лэтимер — на бочонке, оба потрясенные страстностью его почти до шепота приглушенного голоса и огнем, пылающим в глазах. То, что он говорил, казалось непостижимым.

— Если то, что я придумал, сработает как надо, мы зажмем Превоста в клещи, как был зажат Бургонь под Саратогой, и разобьем его. Подумайте, что это может сегодня означать! Британская кампания на Севере ни к чему не привела. Если в самом начале захлебнется еще и кампания, открытая на Юге, то Англии больше не на что будет рассчитывать.

Я носил эту тайну в себе, но твое недоверие, Молтри, и неподчинение вынудили меня открыть ее, чтобы ты выполнил мой приказ и выиграл время — единственное, что мне сейчас необходимо для успеха. — К горечи, с которой он говорил, примешивалось презрение. — Зачем, вы думаете, я гоняю парламентеров взад-вперед? Для чего я заставлял тебя спрашивать об условиях сдачи города и почему проглотил оскорбления в ответ на свою просьбу? Почему я принудил тебя все-таки отправить Превосту мое предложение о переговорах? Почему? По той же самой причине, по которой теперь я прошу тебя начать переговоры о нейтралитете. Время, время и опять время! Еще двадцать четыре часа — вот все, чего я прошу. Меня заклеймили предателем, трусом! Мне говорили, что я иду по дороге, ведущей к виселице. Лоренс угрожал мне дуэлью. За что? — Он засмеялся тихо, но со злостью. — Боже правый! Вот что значит иметь дело с глупцами! Глупцами, которые считают, что человек, чьи верность и мужество проверены временем, может в одно мгновенье превратиться в предателя и труса. Разве трус вынес бы их оскорбления, как вынес их я? Тьфу! — Ратледж откинулся на спинку стула, словно неожиданно вырвавшаяся наружу собственная ярость лишила его последних сил.

Молтри начал подумывать, не сдал ли рассудок губернатора от напряжения последних недель, не бред ли это сумасшедшего?

— Мы могли судить только по твоим предложениям и по твоему страху, — негромко возразил он. — Как из того, так и из другого выводы напрашивались однозначные. Ты не дал нам этого объяснения… вернее, этого полуобъяснения…

— Полуобъяснения? — взорвался Ратледж. — Да, да! Ты должен выжать из меня все до последней капли, прежде чем поможешь. Прекрасно, ты получишь полное объяснение! Но я предупреждаю тебя — вас обоих — если оно станет известно еще кому-нибудь, если операция провалится по вашей вине или неосторожности, вы поплатитесь за это головой. Итак, слушайте.

Ты, Молтри воображаешь, что в военных вопросах я, как минимум, невежда и бездарь. Это твое мнение, и его поддержит любой из твоих меднолобых соратников по оружию. Я знал, что ты обо мне так думаешь и позволял тебе так думать. Я прекрасно понимаю твое «ne sutor ultra crepidam"note 41, о да! Если бы я занимался только гражданскими делами, а командовать Южной армией полностью предоставил генералу Линкольну, он не прохлаждался бы сейчас в Джорджии и мы не оказались бы в таком тяжелом положении. Его армия была бы здесь, с нами, а устрашенный превосходящими силами Превост вынужден был бы отступить и никогда не предпринял бы попытки овладеть Чарлстоном. Святая правда! Но! Линкольн не прохлаждается в Джорджии! Он вообще не в Джорджии, как вы с Превостом, на его погибель, считаете. Сейчас он со всеми своими войсками должен находиться уже между Кузохэтчи и Эшли.

Молтри подпрыгнул так, будто ящик под ним взорвался.

— Боже всемогущий! — вскричал он. — Откуда тебе это известно?

— Откуда! — глаза губернатора сверкнули темным огнем. — Да оттуда, что именно об этом мы с ним условились в Оринджберге. Его экспедиция в Джорджию

— отвлекающий маневр с целью заманить Превоста в мышеловку. Линкольн получил приказ совершить марш вниз по правому берегу Саванны, якобы с намерением захватить незащищенную столицу Джорджии — сорвать пустячную, никчемную победу. Но под Пьюрисбергом он должен был переправиться назад и следовать за Превостом, держась от него на расстоянии двухдневного перехода. К рассвету завтрашнего дня он подойдет, и Превост, так сказать, обургонится. Понял наконец?

Молтри с отвисшей челюстью остекленело уставился на него. Все было так просто и очевидно! — теперь, когда ему об этом рассказали. И этот великолепный стратегический план порожден штатским умом!

— И… и Превост ни о чем не догадывается? — это было все, что он смог из себя выдавить.

— Разве оставался бы он здесь, если б догадался?

— О, Боже мой!

— Теперь ты соображаешь, для чего нужно выиграть время? Если бы в три часа утра я не заставил тебя послать парламентера, то на рассвете начался бы обстрел, и к этому моменту половина Чарлстона лежала бы в руинах. Возможно, британцы уже предприняли бы штурм, и, принимая во внимание их число, не исключено, что бой шел бы сейчас уже на городских улицах. Тогда Линкольн подоспел бы слишком поздно. Овладев городом, британцы, вероятно, смогли бы его и удержать, в отличие от нас. Но, что гораздо важнее, был бы упущен шанс одним махом покончить с войной.

Вот почему сейчас, Молтри, ты должен меня поддержать. Переговоры должны состояться, и твои парламентеры передадут мое предложение. Навряд ли Превост его примет — ведь мы в невыгодном положении — но он и не отвергнет его с ходу. Оно слишком заманчиво и требует некоторого размышления. Пускай себе поразмышляет, а тем временем к нему подкрадывается большой сюрприз.

Молтри встал.

— Джон, я приношу извинения — и за себя, и за других. Они и сами принесут их тебе, когда обо всем узнают.

Ратледж пренебрежительно отмахнулся.

— Это не важно. Пока я составлю письмо, отыщи Роджера Смита и пришли его сюда. Скажи, что я тебя убедил в необходимости переговоров.

— А если он откажется?

— Он не откажется. Я знаю Роджера. Другим уполномоченным пошлем Лэтимера… — он оборвал себя на полуслове. — Что с вами, дружище?

Посмотрев на молодого человека, он увидел, что по лицу Лэтимера разлилась мертвенная бледность и струится пот. Майор в крайнем изнеможении привалился спиной к палаточному шесту. Страшась пронзительного испытующего взгляда Ратледжа, Гарри собрался с силами.

— Н-ничего, сэр, — выдавил он, — у меня… легкое головокружение.

Молтри мигом очутился рядом.

— Бедный мальчик! Совсем измотался без отдыха за последние двое суток,

— сочувственно говорил генерал.

— Увы, как большинство из нас. Сейчас необходимо собрать последние силы и побороть усталость. После возвращения отдохнете вволю, майор. Генерал Молтри, позаботьтесь об этом.

Молтри между тем выудил откуда-то из кармана фляжку с грогом.

— Ну-ка, пару глотков, — скомандовал он.

Лэтимер подчинился. Грог привел его в чувство, но не смог избавить от смятения в душе, рожденного мыслью об устроенной им проверке. Ведь окажись Миртль в самом деле предательницей, и все пропало! Ему остается один выход — сейчас же скакать домой и принять меры, чтобы она не успела передать отцу ложь, которую Гарри сочинил и которая — какая жестокая насмешка судьбы! — оказалась сущей правдой. В противном случае эти сведения достигнут Превоста, британский генерал вышлет своих разведчиков, и тогда…

Note41

nothing