Крестоносцы

Мальчик вначале не понял, что от него хотят, но в ответ улыбнулся, отложил предыдущую игрушку и взял в руки новую.

Внимательно рассмотрев, он снова обратил     взгляд к матери, словно спрашивая еще раз о чем-то.

-   Верблюд, - почти, как он, протянула мать.

- Be-р-б-люд, - сказал мальчик и улыбнулся, а затем повторил это слово еще несколько раз.

-    Ну, хорошо, играйся, - ответила Мария и нежно погладила своего сына по щекам, - а я пойду, посмотрю, что там в печи.

Она отошла, а мальчик продолжил рассматривать свои игрушки. Мария достала свежеиспеченные плоды и разбросала их по полу, чтобы остыли. Затем подошла к сыну и села рядом.

Мальчик взял в руки обе игрушки сразу и, поднимая их поочередно, сказал:

-   Конь, верблюд, - взглядом показывая на фигуры, соответствующие этим словам.

Мария довольно улыбнулась и погладила малыша по голове.

-   Молодец, хорошо выучил. А теперь, давай я тебя буду учить другим словам.

И их учеба началась с обыкновенного "я" и "мы", а закончилась последним предметом в их жалкой хижине.

Мальчик без устали медленно повторял слова и пытался запомнить те предметы, которые им соответствовали.

Мария решила проверить его знания и, указав рукой на дверь, спросила:

-    Что это, сынок?

Тот внимательно посмотрел  вперед и, качнув сам себе головой, сказал:

-      Дверь, ма-ма.

-      Какой же ты  молодец у меня, - обрадовалась мать и прижала малыша к своей груди.

А через время она уже кормила его и сквозь дремоту говорила:

-    Боги всему тебя научили и меня также. Но, наверное, это самое

маленькое, что ты можешь в жизни. Пусть, нам помогут и    люди в этом. Думаю, мы скоро  покинем это место и присоединимся к остальным.

Так говоря, Мария и не знала, что ей предстоит выдержать еще столько, сколько не выдержал  бы любой взрослый мужчина из их роду и племени.

Но то было тогда, когда она еще не совсем понимала кого родила на свет, и что можно ожидать от такого выражения ее чистоты в порыве общей любви к другому.

Мальчик рос, взрослел и потихоньку креп на ногах.

Он  знал уже достаточно много слов и свободно говорил на их родном языке. Но очень часто мать замечала, что между знакомых ей с детства слов проскакивают такие, которых она не знала.

Сначала она думала, что это просто детская игра, но услышав один раз какое-то слово, произнесенное очень ясно и слововыговоренно, мать спросила:

-   Сынок, а что это за слово, которое ты произнес?

- Не знаю, мама, - отвечал мальчик, - оно само по себе ко мне пришло и родилось вот тут, - и он своей маленькой ладошкой похлопал себя по голове.

-    Странно, - про себя подумала Мария, - как это может быть? - но сыну сказала, - а ты не знаешь, что оно может обозначать?

-   Нет, почему же, знаю, - отвечал мальчик, - оно похоже на наше "добро", только как-то по другому, - я еще не совсем его понял.

Мария покачала головой и снова про себя подумала: "Откуда у него такое рассуждение. Его ведь никто этому не учил. Странно и даже немного необычно все это".

Но то были только первые пробы умственного шага ее малыша, и спустя год после очередной зимы, он уже говорил совсем по-другому.

-      Мама, помнишь ты меня спрашивала о тех словах, которых не знаешь?

-      Да, сынок, помню, - немного взволнованно отвечала мать.

-     Я понял, откуда они берутся.

-     И  откуда же? - удивилась Мария его новому рассуждению.

-     Вон оттуда, - и мальчик указал рукой на небо.

-     Как это? - не поняла его мать.

-     Я стою и слушаю, а они говорят, говорят, а слова   во мне. Потом, я говорю, говорю, - немного непонятно отвечал ей малыш.

-     Кто говорит, сынок? - не поняла опять мать.

-     Не знаю, - засмущался мальчик, - они и все. Я не могу тебе больше сказать или объяснить по другому, - и он, немного постояв, удалился.

"Странно, - снова обеспокоилась Мария, - как все это объяснить другим. Хотя, чего мне беспокоиться. Все равно ведь никого нет. Да и вряд ли будет, пока хорошо не станем на ноги".

Так они и жили в своих собственных познаниях окружающего и своих же рассуждениях по этому.

Прошло еще три зимы, и малышу исполнилось пять лет.

За это время он уже хорошо окреп и вовсю старался хоть чем-то помочь матери.

Коза по-прежнему жила с ними, и мать довольно часто молилась, чтобы она прожила еще дольше.

Сын, словно угадывая ее переживания и просьбы, говорил:

-    Не переживай, мама. Я знаю, она проживет долго. Еще десять лет.

-     Как десять? - удивлялась мать, - они ведь столько не живут?

-     А эта проживет, - упорствовал мальчик и, поглаживая козу по ее шее, приговаривал, - я знаю, ты нас еще долго будешь кормить. Иди, поешь чего-нибудь. Я там тебе приготовил.

И коза, к удивлению Марии, его слушалась. Она шла к месту, где обычно ее кормили и поедала все, что там было. Затем довольно подавала свой голос, словно благодарила, и, подойдя к ним обоим, терлась о бока.

Мария не понимала этого. А точнее, она не могла объяснить, как можно разговаривать с животным. Сколько сама не пробовала - не получалось.

-    Мама, не думай об этом, - предупреждал сын, снова и снова угадывая ход ее мыслей, - я сам пока не знаю, как это. Но знаю, что они, - и он показывал рукой на небо, - нам помогают.

-     Кто они? - допытывалась Мария и обеспокоенно смотрела вверх, словно желая распознать кого-то в небесах.

-     Их не видно, мама, - продолжал мальчик, - но они есть. Это все, что я могу тебе сказать.

-     Ты что-то от меня скрываешь, сын? - совсем по взрослому спрашивала мать.

-     Нет, не скрываю, - отвечал он, - просто я сам пока ничего не видел, а потому, и не могу рассказать, как это и кто они.

-     А что ты чувствуешь? - опять спрашивала Мария.

-    Почти, ничего, - свободно делился с ней своими маленькими тайнами мальчик, - только иногда как будто я поднимаюсь вверх. Вернее, чувствую, что поднимаюсь, -поправился он.

Мать непонимающе смотрела на него, но потом, призывая к себе, брала его в свои объятия, и они подолгу сидели, вот так друг к другу прижавшись.

Казалось, и не было для них более другого счастья, чем вот так просто жить и радоваться хоть и небольшому, но все-таки успеху своей выживаемости в огромной пустоте их пространственного измерения.

Только один раз, как-то в ночи, Мария слышала грохот телег и шум передвигающихся людей.

"Наверное, еще какое-то племя покинуло свои места", -думала она, но даже не пыталась пойти посмотреть кто это. Жизнь вдали от людей наложила на нее свой отпечаток.

Теперь, она их просто боялась, ибо они могли принести ей вред и искалечить ее маленького сына.

Ее вполне устраивало то, что они здесь жили одни. За это, довольно длительное пребывание в чужих краях, она научилась многому и даже приумножила свои богатства, подобрав дней через пять после услышанного ею шума еще шесть таких же динариев.

Для нее это уже было богатство.

Конечно, здесь оно не нужно, но в городе или в поселении всегда пригодится.

Не знала, правда, Мария, когда покинет эти места, но в душе всячески оттягивала это время до более спокойных времен. Хотя, как она могла бы узнать спокойно оно или нет, ведь никакой связи с другими у нее не было.

Мария научилась сажать и даже частью обрабатывать те плоды, которые первоначально хотела выбросить.

Теперь, у нее был свой участок, очищенный от камней и лишней травы, дающий возможность насеять горох, вырастить те плоды и даже посеять немного овса, зерна которого она насобирала на давно заброшенных участках.

Деревья давали ей свои плоды, а растущие кустарники в этом помогали.

Казалось, что сама Земля заботится о ней с сыном, и последнее время они вообще не бедствовали, а жили вполне нормально.