Лёка

Директор звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

- Вот же память, зараза! Вечно все путаю! – Саша развел руками. - Но ты не думай – через месяц обязательно тебя поздравлю! – пообещал он. - С тебя торт!

- Торт мне уже сейчас начинать делать? – елейным голосом уточнила Лёка.

На самом деле ей хотелось, чтобы все, а главное – она сама – забыли, что ей уже двадцать семь, через месяц будет двадцать восемь, и она - полная неудачница!

- Можешь и сейчас! – милостиво разрешил Саша. – Но чтобы ко дню рождения свежим остался!

Лёка кивнула. Разговор оборвался.

Между тем, начинался рабочий день. Лёка сварганила себе кофейку, и, похлебывая ароматную жидкость, взяла с Сашиного стола мобильный телефон.

Она покопалась в своей записной книжке, и позвонила в Запорожье.

- Алло, Геннадий Михайлович, здравствуйте, - заговорила она медовым голосом. – Это из фирмы «Европак-Украина» вас беспокоят.

- Это из Днепропетровска? – уточнил тяжелый голос в трубке.

- Да, из Днепропетровска, - подтвердила Лёка. - Я прислала вам наше коммерческое предложение, и мы с вами договорились обсудить все сегодня с утра...

- Да, я помню, - перебил ее голос. – Вы предлагаете ящик шестнадцатого ГОСТа, картона Т-22 по одной гривне тридцать две копейки за штуку, да?

- Да, - Лёка даже кивнула, хотя собеседник и не мог ее видеть. – Вообще-то у нас есть все основные размеры ящиков, любых ГОСТов, какие только захотите, к тому же мы можем делать эксклюзивные...

- Да, это понятно, - опять перебил ее собеседник. – Вот только у меня на столе еще три коммерческих предложения, и во всех одно и то же – шестнадцатые ящики, Т-22, по гривне тридцать два. Вы используете бумагу украинскую?

- Да, украинскую, - сказала Лёка. – Днепропетровской бумажной фабрики.

- И у других – бумага из Днепропетровска, - сообщил голос. - Так что – все как у вас, и мне нет смысла отказываться от проверенных поставщиков и начинать работать с вами. Снизьте цену хотя бы на две копейки, тогда мне будет интересно.

- Хорошо, мы рассмотрим ваше предложение, - сказала Лёка и отключилась.

- Ну что там? – спросил Саша.

- Мудак, блин! – сказала она громко и положила трубку на стол.

В это время в офис влетел менеджер по снабжению Денис.

- Кто мудак, я? – поинтересовался он на ходу. – Не хорошо обзываться за глаза!

- Да не ты! - сказала Лёка с досадой. – А этот хрен запорожский!

- Чего так? – полюбопытствовал Денис.

Он уже подошел к своему столу и грузно плюхнулся на стул.

Лёка хмуро посмотрела на Дениса – он всегда раздражал ее. Толстый, неопрятный – такие мужчины всегда выводили чистюлю Лёку из себя. Вот и сейчас она с брезгливостью заметила, что он, конечно, не брит, а на рубашке у него расплылись пятна от пота. Хорошо, что он хотя бы ногти на пальцах не обкусывает!

И уж конечно, он не сказал, что у нее сегодня день рождения! Сашка ошибся, но ей было приятно. А Денис никогда не старался сделать ей приятно. Лёка готова была поспорить, что и 20 июля он ни о чем не вспомнит!

Денис не нравился Лёке, и его равнодушие задевало ее. Толстый Денис был влюблен в собственную жену, и ему было настолько плевать на всех остальных женщин, и на Лёку в том числе, что Лёка не могла это спокойно выносить. К тому же он был умен, язвителен, и на каждую Лёкину колкость мог ответить две. Из-за этого, они с Лёкой находились в состоянии непрекращающейся войны.

- Он хочет, чтобы мы уступили две копейки на ящике, - сказала Лёка Денису.

- И работали совсем без прибыли? – поднял брови Саша. – У нас ведь на шестнадцатом ящике именно две копейки в прибыль забито!

Лёка открыла записную книжку, и стала искать последние записи. Она точно не помнила, в сколько еще мест она отправила коммерческие предложения.

- Он говорит, что у него на столе еще три коммерческих, и во всех – по гривне тридцать две! – сказала она, не отрывая глаз от книжки. – Как такое может быть? Не понимаю!

- Это потому, что ты ботаник, а не экономист! – заявил Денис.

- Я физиолог человека, - сказала Лёка; она нашла нужную страницу и поставила напротив телефона запорожского «мудака» жирный минус. – Не понимаю, при чем тут мое образование!

- При том, родная! – сказал Денис, и начал знакомым поучающим тоном, который так сильно злил Лёку: - Известный, и в свое время очень уважаемый экономист по имени Карл Маркс, считал, что большие прибыли возможны лишь при монополии, а не при настоящей конкуренции. При настоящей конкуренции стоимость товара неминуемо стремиться упасть до себестоимости!

Лёка оторвалась от записной книжки – она ничего не поняла.

А вот Саша понял.

- Бред, - заявил он. – Тогда бы просто никто не работал!

Денис встал, подошел к общему столику и включил электрочайник.

- Люди работают не потому, что им хочется, - сказал Денис, насыпая себе в чашку кофе и сахар. – Люди работают потому, что иначе просто сдохнут с голоду!

Чайник быстро закипел, Денис налил в чашку кипятку и принялся размешивать сахар. Он страшно звенел ложкой о стенки чашки, и у Лёки тут же заболела голова.

- Представь – в мире есть только две фирмы, производящие картонные ящики, - говорил Денис, под аккомпанемент звона ложки о чашку. - К примеру, это - мы и «Гелиос». Если наши хозяева смогут договориться, то можно будет ставить любую прибыль, хоть десять гривен за ящик, и ящики будут покапать – нельзя же без ящиков! Это будет монополия, и именно против таких договоров должен бороться антимонопольный комитет. Но! – Денис важно поднял вверх толстый палец. - Если наши хозяева ненавидят друг друга – вот как сейчас - то договориться между собой они никак не смогут! И вот в таких случаях начинается настоящая конкуренция, с ее жесткими законами…

- Дениска, нельзя ли по короче? – поморщившись, перебила его Лёка.

- Нельзя, - отрезал Денис. – Если хочешь знать, в каком мире живешь, то слушай и не чавкай! Так вот, представь – где-то открывается какой-то заводик, производящий, скажем, чипсы. Им, конечно, чипсы нужно во что-то паковать - скажем, в стандартный ящик, ГОСТ номер шестнадцать. Мы им предлагаем – две гривны за ящик! А что – отличная прибыль, ведь себестоимость этого ящика одна гривна тридцать копеек. А с другого боку «Гелиос» - гривна 98 копеек за ящик! Тут мы, конечно, чуток уступаем – гривна 95. Но «Гелиос» опять тут как тут – его новое предложение гривна 92 копейки...

- Ну вот – занудил, занудил! – сказал Сашка.

Но Денис лишь отмахнулся от него.

- Самое смешное, - продолжил он, - что себестоимость ящиков у нас одинаковая – это ведь ящик, а не ноу-хау какое, их последний миллион лет все делают одинаково и улучшить технологию просто нельзя! В итоге и мы, и «Гелиос» остановимся на одной гривне и тридцати двух копейках, то есть – на двух копейках прибыли за ящик - и дальше опускаться не будем. Дальше просто нельзя опускаться, ведь нельзя работать без прибыли! То есть – в итоге мы опустимся почти до себестоимости! Так случилось и сейчас! Законы экономики, дорогая Лёка, законы экономики! – закончил Денис эффектно, сильно качнул ложку и перевернул чашку.

Парящая коричневая жидкость вылилась на столик.

- А поаккуратней – нельзя?! – взвилась Лёка.

- Угомонись, сейчас вытру! - сказал Денис и принялся хозяйственной губкой стряхивать кофейные лужицы со стола на пол.

- На пол не лей! – не унималась Лёка. – Губкой промокай и в раковину неси!

- Тебя забыл спросить, - буркнул Денис и покраснел от лба до шеи.

При всем своем уме, Денис был раздражителен, и Лёке ничего не стоило разозлить его. Красное лицо означало, что сейчас может начаться буря. Тем не менее, Денис пока что старался избежать скандала, и даже принялся вытирать столик так, как сказала Лёка.

Но Лёкина злость требовала выхода.

- Ты представляешь – вчера рассыпал сахар в шкафчике, - язвительно сообщила она Саше, имея ввиду, конечно, Дениса. – И не убрал, а к стенкам отсунул, чтобы мы не заметили, или чтобы за него убрал кто-то другой. Как с ним жена живет – не понимаю! Постоянно убирать за такой свиньей.