Лёка

Лёка чуть застонала и открыла глаза.

- Что... Что такое? – прошептала она.

- Ты вырубилась – вот что! – закричала Снежанна. – Выпусти меня! Выпусти меня отсюда сейчас же! Я не хочу вместе с тобой подыхать!

Лёка приподнялась на локти, заскребла ногами по полу.

- Сейчас... – пробормотала она. – Сейчас я встану!

- Ага – встанет она! – крикнула Снежанна злобно. – Сама решила подохнуть, и меня с собой тянешь!

Лёка ничего не ответила, и вновь попыталась встать. Несколько минут продолжалась эта борьба силы воли с немощью плоти, и немощь в итоге победила. Отчаянная боль в боку заставила ее глухо застонать. Она схватилась за бок, и больше не пыталась подняться.

Когда Лёка оставила свои попытки, Снежанна заговорила вновь.

- Лёка, послушай, - начала она почти ласково. – Я понимаю – ты мне не доверяешь. Я бы сама в такой ситуации не доверяла. Но ведь ты все это затеяла ради моего ребенка! Отпусти нас, а?! Ты совсем плоха! Если ты сейчас умрешь, сюда неизвестно когда люди придут. Я могу умереть с голоду у этой проклятой трубы, - Снежанна позвенела наручниками. – Но и мой ребенок умрет тоже!

Лёка не отвечала. Глаза ее вновь начали закатываться.

- Лёка, зачем было все это начинать?! – продолжила Снежанна, с ужасом понимая, что Лёка вот-вот потеряет сознание вновь. – Ведь ты его почти спасла! Я уже к нему привыкла, и я больше не смогу его убить! Зато теперь ты, именно ты его убиваешь!

Лёка открыла глаза. В них была мука, и Снежанна поняла, что выбрала правильное направление.

- Я правду говорю, подруга, - продолжила она. – Если ты сейчас умрешь, умрем и мы с ним. И теперь не я, а ты будешь виновата в том, что он умер! Ты будешь виновата!

Лёка попыталась что-то сказать, но не смогла. Из больных глаз вытекли две безмолвные слезинки, и оставили дорожки на грязных щеках.

Лёка медленным, неуверенным движением полезла в карман джинсов. Порылась там, подергала, что-то вытаскивая. Наконец, она вытащила ключ от замка, и бросила его Снежанне.

Ключ заскользил по полу и ударился в ногу Снежанны. Та быстро схватила его, не веря до конца, что настала долгожданная свобода. Открыть ключом наручники оказалось делом не сложным.

Высвободившись, Снежанна подбежала к Лёке.

- Так, ты не дергайся, я сейчас тебя на диван переложу. Давай, давай – не дергайся!

Она подтащила Лёку к дивану – та почти не помогала ей. Взгромоздить Лёку на диван оказалось делом не простым. Но, в конце концов, Снежанна справилась, и теперь Лёка лежала на диване, на котором сама Снежанна провела столько дней.

- Ты не волнуйся, - сказала Снежанна. – Я не сволочь! Я правда вызову тебе «скорую»! Как твоя дверь открывается? Приподнять надо?

Лёка кивнула.

Снежанна тут же кинулась вон из дому.

Спустя несколько секунд скрипнула наружная дверь, и с улицы раздался истошный возмущенный собачий лай.

Лёка смотрела в след ушедшей подруге. Ни в то, что та вызовет врачей, ни в то, что она сохранит жизнь ребенку, Лёка не верила ни на грош.

Боль в почках как будто стала меньше, но силы улетучивались из тела, как воздух выходит из пробитого гвоздем мяча.

Комната начала кружиться, настольная лампа почему-то больше не давала света.

Перед тем, как потерять сознание еще раз, Лёка прошептала:

- Все напрасно. Все напрасно! Жаль...

Эпилог.

Луг был не просто зеленым – на нем росло много неизвестных трав, и они цвели мелкими красными цветами. По этому лугу к Лёке бежал ее сын. Она, конечно, никогда раньше не видела его таким – то ли пятилетним, то ли семилетним, издали было не разобрать – но точно знала, что это именно ее Даня.

Он бежал и бежал быстро. Видно было – он бежит изо всех сил. Лёка тоже бежала к нему, но почему то мать и сын никак не могли встретиться...

Почему – Лёка не знала. Иногда луг пропадал, и она видела комнату с белыми стенами и ангелов в длинных белых одеждах. Ангелы приходили и уходили, приходили и уходили… Иногда ангелы чем-то кололи ее в руку, но это было почти не больно. Точнее говоря – боль приходила из далека, и была какой-то неестественной, приглушенной...

Потом Лёка опять оказывалась на лугу, и опять они с сыном бежали навстречу друг к другу, и никак не могли встретиться...

- Лёка! Лёка, ты слышишь меня?

Лёка открыла глаза. Она была в уже знакомой комнате с белыми стенами, но только ангелов рядом не было, а был Вася Шишкин. Он сидел, и почему-то был не в милицейской форме, а в какой-то белой одежде.

- Лёка, привет! – сказал Вася. – Я так рад, что ты пришла в себя!

Лёка попыталась что-то ответить, но не смогла. Тело как будто не слушалось ее. Наверное, она очень устала бежать по лугу, и теперь у нее не было сил не только пошевелить рукой или ногой, но даже произнести хотя бы слово.

Вася увидел, что она хочет что-то сказать, и сделал предостерегающий жест рукой.

- Молчи, ничего не говори, - сказал он. – Тебе сделали операцию, и врачи говорят, что тебе нельзя разговаривать. Да ты не бойся – я сам тебе все расскажу!

Лёка смотрела на него больным взглядом.

- А мне выговор дали, представляешь? – сказал Вася. – Дали выговор мне и Паше Калинину, с которым мы к тебе приходили. Сказали, что мы должны были догадаться, что ты скрываешь у себя Снежанну Воронину!

Он усмехнулся.

- Да ты не бойся – выговор это не страшно! Вот если б они еще кое о чем узнали – тогда была бы беда! Но – пронесло вроде!

Лёка вздрогнула, как будто что-то вспомнила, и выражение глаз у нее стало совсем несчастным.

- Да ты не бойся, - сказал Вася, пытаясь определить, почему она печалится. – Тебя, скорее всего, не посадят. Ну... – он замялся, - подлечиться, скорее всего, придется, но, я уверен – не долго. В конечно счете – психиатры тоже люди, подлечат тебя чуть-чуть, а потом признают, что ты уже здорова. Не, ты не думай – я тебя не оставлю! Психиатры тоже люди, а с людьми всегда договориться можно!

Выражение глаз Лёки не поменялось – казалось, что несчастнее нее никогда не было человека на свете.

- Со Снежкой все в порядке, - продолжил Вася. – Гемоглобин упал, конечно, но это чепуха. Она чувствует себя хорошо. И ребенок – тоже хорошо! На УЗИ сказали – девочка будет!

Глаза Лёки широко раскрылись, потом на лице ее появилось недоверчивое выражение.

- Ты что – мне не веришь? – удивился Вася. – Не, ты не думай – я не вру! Снежанна здорова, ребенок растет. Нет – честно! Никакого аборта! Несколько месяцев пройдет – и девка будет! Я со Снежанной поговорю, чтобы тебя крестной взяли. Хотя Костя Воронин, наверное, не согласиться – очень уж он на тебя злится. Да ничего, отойдет!

Лёка смотрела все так же недоверчиво.

- Лёка, да ты что?! – сказал Вася. – Я не обманываю тебя. Клянусь - не обманываю! Ты молодец, Лёка! У тебя получилось то, что ты задумала. Я не думал, что это может получится, но – получилось!

Лёка еще раз пытливо всмотрелась в Васино лицо, как будто что-то увидела, тихонько вздохнула и закрыла глаза.

- Лёк, ты устала? – спросил Вася. – Да ты спи, набирайся сил!

Лёка не реагировала. Казалось, что она уснула.

- Ничего, ты спи, спи! – сказал Вася. – Сил набирайся. Я еще зайду!

И он тихонько вышел из комнаты.

Статья в газете «Вести Донбасса» города Донецка.

«Сегодня раним утром, Снежанна Александровна Воронова, о которой мы много писали ранее, родила дочь. Это радостное событие произошло в 3-м роддоме города Донецка.

Вопреки ожиданию некоторых журналистов, которые следили за этой необычной историей, родители решили назвать девочку не Ольгой, а Марией.

Напомним, что Ольга Колесник, которая несколько недель насильно удерживала Снежанну Воронову у себя дома, умерла месяц назад в Следственном Изоляторе города Донецка от острой почечной недостаточности.