Терновый венок надежды

... вот тебе и "новый Хирург". Уж лучше бы старым довольствовались. Надо было же его на передовую отправить?!

***

- Анисия, срочно иди в операционную. Будешь помогать Соколову, - протараторила Валентина Ивановна и тут же поспешила дальше по коридору, видимо, в ординаторскую.

- Я? - казалось, кто-то приставил дуло к моему виску. Не услышала та. Быстрые шаги за ней, - Валентина Ивановна, а почему я? Я же ни на одной операции еще не была. А может Попова или Цуканова? Они обычно...

Замерла вдруг Черненко. Резкий разворот - и, перебивая мои слова:

- Я же сказала, что ты. Чего переспрашивать? Они уже и так там. Или ты чем-то серьезно занята?

Замялась я от стыда.

- Н-нет...

- Вот и нечего время тратить на пустые разговоры. Беги давай быстрее. Заждались уже.

- Х-хорошо, - обреченно кивнула.

Это был один из самых жутких моментов моей жизни. Я шла воочию наблюдать за тем, как заживо будут резать человека. Да и ко всему придется работать рука об руку с тем, кто меня ненавидит больше всех на свете. И, главное, за что?

Господи. Помоги...

Пусть пронесет... Пусть кого-то другого назначат! Пусть сам этот индюк откажется от работы со мной.

Хотя нет. Нельзя! Нельзя, что бы отказался. От этого еще больше проблем будет.

Так! Успокойся. Выдохни - и выброси глупые мысли из головы. Всё хорошо. Я справлюсь! И не такое проходили! И не та-ко-е!

Глубокие вдохи, пытаясь прогнать тошноту. Конечности дрожали от страха, холодило все тело, словно перед собственной смертью. Словно на эшафот иду, а не помогать спасать раненного...

Ну же, соберись!

***

Машинально постучала в дверь, оттягивая страшные события, но осознав абсурдность действий, тут же дернула полотно на себя и зашла внутрь. Операция уже началась.

- Ну, наконец-то, - сам себе под нос пробормотал Федор Алексеевич.

- Мой руки быстрее - и к нам, - шепнула на ухо мне Наталья и живо, обратно, кинулась к столу.

- Зажим! - скомандовал врач.

А после его голос стал едва ли различимый среди нарастающего шума работающего примуса, кипятящего воду. Неспешно подошла ближе (вытирая насухо руки) - и уставилась на разрезанную ногу пациента. Кожа раздвинута, а наружу проступают красные мышцы. Повсюду кровь. Даже некогда белый стол сейчас больше напоминал снег, залитый красным вином. Тошнота вмиг подкатила в горлу - и единственное, на что я была способна в данный момент, так это в ужасе закрыть глаза и тут же отвернуться.

- Не стой, протри инструменты! - гаркнула на ухо мне Попова.

Вздрогнула я, широко распахнув веки. Невольный вдох - и запах крови заполнил весь разум. Нервно чиркнула зубами. Попытка совладать с собой.

"Инструменты. Срочно протереть инструменты!" - приказываю себе, перекрикивая, нарастающее внутри, безумие.

Мухой кинулась к подносу. Схватить баночку со спиртом - и глубоко вдохнуть, сменяя одни мысли на другие. Машинально скривиться от отвращения, но тут же и с облегчением выдохнуть. Быстрые, ловкие движения под контролем отрезвевшего рассудка. Пытаюсь судорожно вспомнить все то, что раньше изучала про подобную ситуацию. Желание не просто не обременять присутствующих, а всячески помочь облегчить сей нелегкий, героический труд умелых рук медперсонала.

Принялась кипятить бинты...

Косые взгляды на Хирурга.

Сосредоточенный, он временами морщился, болезненно кривляясь, когда что-то не получалось, а временами коротко усмехался, глаза его загорались, будто только что познал истину бытия. Все это его упорство, отчаянная борьба за жизнь другого ценой собственных мучений, страха, чувства усталости и переживаний, были невероятными, и сродными, действительно, подвигу. Возможно, маленькому, как другим покажется. Но истинному подвигу, за который нельзя не отдать дань уважения.

В какой-то момент мне даже стыдно стало за все то свое поведение, негодование в его сторону и надежды, что скоро тот покинет нас, отправившись в какой-нибудь другой госпиталь. А ведь я неправа изначально, потому что даже те его нападки, в ночь своего приезда, ничто иное - как очередная, полная душевной боли, забота о людях, забота о тех, кто в этом очень нуждается...

Руки Федора Алексеевича активно дергались, сверкая оголенными локтями, при этом пальцы выплясывали, словно у пианиста, или, даже, вышивальщицы: тщательно продуманные, точные движения мастерски творили невероятное чудо. Смерть отступала шаг за шагом, а на смену ей рождалась великая надежда.

И вдруг наконец-то звук, такой приятный звонкий металлический шлепок: в цинковый тазик (что стоял на полу, у стола) полетел первый извлеченный осколок[9][9]...

Глава 41. Чашечка чая

***

- О чем задумалась, подруга? - подскочила ко мне Нина и села рядом на пустую больничную койку.

- Да так, о глупостях, - криво, лживо улыбнулась я и ожила, стала дальше мотать бинты.

- Небось о Соколове, - хитро прищурилась Потапова.

- О ком? - в удивлении уставилась на нее я.

- О Федоре Алексеевиче, - заулыбалась та.

- А, - отвернулась, вновь взор на свои руки и свою работу.

- Ха! Можешь даже не отвечать. Сейчас все девушки этого госпиталя только о нем и думают.

- Да ладно? - дернулась я; тут же обернулась к ней, ища шутку, опровержение.

- Ага, - загадочно, утопая в собственных каких-то мечтах, растяжисто протянула Нинка и хлопнула руками по своим коленям.

- Нашли о ком думать, - гневно гаркнула я и тут же принялась укладывать скрученные мотки в ящик.

- Ой, да ладно! Скажешь еще, что он тебе не понравился!

- Не понравился, - резко встала и прошлась к столу.

- И зря! Он - очень талантливый, добропорядочный человек!

- Откуда знаешь? - разворот и взгляд уставила на нее.

- Верка рассказывала. Она еще в прошлом году с ним сталкивалась, под Бродами. Многих спас. Говорит, буквально с того света вытащил. Другие руки опускали, место уже думали освобождать, а он нет - настаивал на своем, боролся за каждого до последнего. К награде его даже обещали приставить!

- Чего ж не приставили? И вообще, ты так утверждаешь, будто не Вера, а ты там была.

Закатила Потапова глаза под лоб, цыкнула. Вскочила с кровати.

- Вот чего ты такая недоверчивая и злобная к нему?

(молчу; шаг ее ближе)

Или есть повод? И ты что-то не договариваешь? Ты думаешь, я не заметила, как вы странно отреагировали друг на друга при первой встречи?

- Показалось, - развернулась я спиной, пряча глаза.

- Так и есть! Что-то было! - резко прильнула ко мне, обогнула сбоку и уставилась в лицо (навалившись на стол). - Признавайся!

- Да что ты ко мне пристала? - опешила я. Отстранилась от нее. - Нет, ничего такого. Не была знакома я с ним. Просто неприятный тип - вот и все.

- Да-да, неприятный, - не без издевки передернула мои слова Нина. - Хотя, - вдруг затяжной вдох, завлекая мое внимание. - Что не знакомы были - верю. Не зря же он так много о тебе расспрашивал.

- Че-го? - в ужасе уставилась я на нее.

Расхохоталась та.

- А говорила, что не нравится, что не волнует. Он как покраснела!

- Показалось! - гневно гаркнула я и тут же стыдливо отвернулась. - Так что он расспрашивал?

(долгая, выводящая меня из себя, пауза)

- Что? Да так, кто, откуда, когда к нам попала. Какое мое впечатление о тебе.

- А ты? - резкий разворот.

Ухмыльнулась. И вновь тянет интригу.

- Я тебя сейчас прибью, - с наигранной злобой, сквозь смех, не выдержала, прорычала я.

Захохотала и Нинка.

- Да всё хорошо, подруга. Разве я могла что-то плохое о тебе сказать? Сказала как есть: из-под Воронежа. Старательная, заботливая, умная, ловкая.

Закачала я головой в притворном негодовании.

Опустила взгляд.

- Ох и Нина... поседею я с тобой.

- Вот и хорошо. Меньше на тебя заглядываться будут, - шутливо съязвила. - Правда, - вдруг добавила. - Это давно было. Неделю или две назад.