Терновый венок надежды

Так потом будут вспоминать те, кто прошел этот ад. И это лишь - малая кроха того, что пришлось нам пережить. Увидеть воочию... чтобы потом больше никогда уже не забыть.

***

- Анисия, ты уже слышала?! - радостно вскрикнула Нинка и тотчас плюхнулась на стул, напротив меня. Глаза ее так горели от радости и предвкушения, что от удивления я выронила карандаш из рук, и с интересом уставилась на нее, хотя и с некой пугливостью, осторожностью

(ведь уже никто и не помнил, когда это в последний раз до нас доходили хорошие новости) .

- Да л-л-ла-адно, - лицо ее вытянулось. - ТАКОЕ и пропустила!

- Война закончилась? - обмерла я в догадке, с загоревшейся надеждой.

Опешила та.

- Н-нет. - замотала головой, - Это было бы, конечно, куда лучше, но все же. Так! - злобно нахмурилась. - Не сбивай меня.

Короче!

К нам переводят... молоденького врача!

Хирурга!!!

Говорят, уже сегодня вечером будет здесь, - счастливо закивала та головой, подтверждая свои слова. Руками вмиг впилась в сидение и зашевелила, закачала ногами из стороны в сторону, словно школьница. А затем вдруг замерла; встрепенулась - и, завалившись ко мне на стол, приблизилась своим лицом к моему, да так, чтобы глаза в глаза, и, подперев руками подбородок, завороженно, будто имя любимого, прошептала:

- Хиру-у-ург! Молодой хиру-у-ург! Ты представляешь?!

- Так! А ну что тут у нас?! - громко, злобно, неожиданно вскрикнула за нашими спинами врач Валентина Ивановна, отчего мы обе подпрыгнули на месте. - Чего разлеглась, как корова?! Иди лучше встречай гостя и покажи, расскажи, что здесь да как!

В мгновение ока вскочила Потапова на ноги. Покраснела, побелела - ни то от стыда, ни то от радости.

- Что?! Уже?! - глаза округлились ее и руки задрожали от предвкушения.

- О, Господи! - закатила под лоб глаза Ивановна. - Еще одна! Тогда сиди. Анисия, лучше ты пойди встреть его, а то эти дурочки уж совсем уже голову потеряли. Нашли где любовь крутить.

- Нет-нет! Я сама! - нервно дернулась Нинка и кинулась к двери. Замерла на мгновение, взгляд на нас, - а Любовь - она такая! Ей не важно, кто где и с кем, ей главное - не вовремя, с головою и до безумия!

В негодовании закачала головой врач и пошагала дальше в своем направлении.

Встряхнуться, прогоняя ненужные мысли. Разворот. Взгляд в бумагу - и попытка вспомнить, на чем остановилась.

***

- Вот, познакомьтесь, - сгорая от переизбытка чувств, едва ли не ходором ходила, тряслась Нинка рядом с незнакомым мне мужчиной. - Это - наша медсестра, Клюева Анисия Дмитриевна, а это, - ткнула рукой на рядом стоящего молодого человека; хотя свои блестящие карие глаза уставила на меня, губы ее искривились в блаженной улыбке, - Соколов Федор Алексеевич.

Перевела я взор на новоприбывшего - и ужаснулась. Холодность и какая-то злоба плескались в его очах, выражая непонятное (по отношению ко мне) негодование. Губы плотно сжаты, а из груди вырвалось частое, нервное дыхание. Взволнованно сглотнула я скопившейся ком слюны и отвела взгляд в сторону.

- Ладно, - вздрогнула Потапова, удивившись лишь на мгновение нашей молчаливости, но не желая время тратить зря (разбираясь в глупостях), робко коснулась руки Хирурга и навязчиво потянула того за собой. - Давайте я покажу вам ординаторскую! И ваш кабинет.

- Мой кабинет? - удивился мужчина.

- Да, да. Кабинет. Ваш и только ваш!

- Зря беспокоились, лучше бы, - вдруг метнул через плечо косой взгляд на меня, и добавил машинально, особо уже не вникая в слова, - раненым под койки отдали.

- И всё же, - не отступала Нина.

***

Переполох очередного пополнения раненых утих, и вот уже несколько дней, как мы просто сновали, выполняя повседневные задачи, без особых, из ряда вон выходящих, событий и нужд.

Заполнить графы в последней карте - и сложить все в стопку. Поравнять. Проверить ключи в кармане. Погасить свет. Встать из-за стола - и мрачным (тонувшем лишь в свете луны) коридором податься к больным, совершая очередной, последний на сегодня, обход.

Еще немного - и добралась до лестницы. Уверенно и жадно ухватиться за перила - пуститься вниз. Но буквально оставалось пару ступенек, как вдруг в этой темени меня кто-то ухватил сзади за локоть. Невольно вскрикнула, но этот "кто-то" тотчас предусмотрительно закрыл ладонью мой рот.

- Не ори - и больно не будет, - жестко отчеканил мужской голос.

Секунды на осознание - и обреченно кивнула.

Убрал руку, хотя меня все еще из хватки не выпускал. Резкий, грубый рывок - разворачивая к себе лицом (едва не упала вниз, подвернув ногу на ступеньке - удержал).

Я узнала его.

- Что вы себе позволяете, Федор Алексеевич? Отпустите меня, - тихо, злобно прошептала я.

- Это ты что себе позволяешь? - прорычал мне в лицо тот (нарочно приблизившись).

(тяжело сглотнула я; пытаюсь скрыть свое замешательство и страх)

- Я вас не понимаю.

- Да всё ты понимаешь, пиявка мерзкая. Что? На легкую добычу потянуло?!

Озарение. Резко дергаюсь - не справился. Аккуратные шаги вниз - и став на большой пролет междуэтажья, с вызовом уставилась ему в глаза, гордо задрав подбородок.

- По себе не судите.

- ТЫ что сказала?! - кулаки его сжались. Резкие, быстрые шаги- и замер рядом. Лицо к лицу, да так чтобы наш шепот могли уловить только мы вдвоем.

- А вы мне не тыкайте. И не обязана я перед вами, Федор Алексеевич, оправдываться. Это вы - новый человек... - запнулась, - сами знаете кто, здесь. А не я.

- Знаю я вас таких, "старичков". Девять из десяти питаетесь, как те падальщики на трупах.

(вдруг сплюнул вбок от отвращения)

Опешила я, осознавая сказанное. Настом прокатился мороз ужаса по моей спине. Поежилась.

- Что молчите? Сказать нечего в оправдание?

(тяжело сглатываю я; остатки дерзости)

- Я... я питаюсь животными.

- Ну-ну, - злобно чиркнул зубами. - Какими животными? Лося посреди деревни ловишь? Или курей из сараев таскаешь?

(пауза; за и против)

- Крысы. В подвале. Их тут полно...

Замер. Спрятал взгляд на мгновение.

А затем вновь уставился мне в глаза.

- Хоть бы дышала чаще. А то уж совсем обнаглела.

- Я стараюсь, - обмерла в стыде. Краснею.

- Плохо стараешься, - пауза; голос вдруг сменился на холодный и мерный. - Утром чтобы вас здесь больше не было.

- ЧТО? - оторопела я от услышанного. Враз по сосудам разлилась злость и дерзость. - Да кто вы такой, чтобы мне указывать?

- Старший по званию. Так что - подчиняйтесь!

- Зубы обломите, - зарычала в лицо, взволнованно жестикулируя. - Пишите приказ о переводе - и тогда поговорим. Я ничего противозаконного или аморального не делаю! Я лишь служу обществу, как и вы. И то, ... последнее - не факт, и надо проверить, - уже тише добавила.

Резкий разворот - и безотлагательно пошагала прочь, оставив замершего в рассуждениях и сомнениях... "нового Хирурга".

***

Резкий, уверенный стук в дверь. Мой стук. В его дверь.

Слышу, как скрипнула кровать. Тяжелый вздох. Шаги по комнате. Дрогнуло деревянное полотно.

Грубо, бесцеремонно, отнюдь не дожидаясь приглашения, вызывающе задев плечо Федора, пробивая себе дорогу, ввалилась в его комнату.

Замер в удивлении. Даже забыл как дышать.

Разворот мой около его стола - и с грохотом взваливаю трупы крыс на столешницу (накануне иссушенные мною). Выпускаю их хвосты из хватки. Дрогнули, немного скатились те, но все же на пол не рухнули.

- Держите - и подавитесь. Через пару дней еще принесу. И не в чем себе не отказывайте.

Моргнул. Тяжело сглотнул. Молчит.

Выжидающий мой взгляд - но не дождавшись участия, делаю разворот и подаюсь на выход.

Идиот.

Глава 40. Рука об руку

***

Ни на следующее утро, ни в какой другой час, открытой агрессии "товарищ Хирург" ко мне больше не проявлял. Я, конечно, всячески пыталась обходить его стороной и не показываться на глаза (вероятней всего, как и он сам), но здание было не таким уж и большим, как раньше казалось. А посему нет-нет, да и столкнемся лицом к лицу. Куда не ткнусь, где-то вдалеке непременно маячит, или же его голос доносится из какой-нибудь палаты, или сам внезапно выходит из-за поворота (что уже не скроешься). При всем при этом здоровались мы исключительно в присутствии чужих глаз, в остальном же - словно и не замечаем друг друга. И, кстати, крыс к нему в комнату я больше не носила - думаю (да и судя по дальнейшему его поведению), и одного раза было достаточно, дабы все толком уяснить. Я, без сомнений, рада, что он больше не предъявляет ко мне претензий, и более того - приказа о переводе или каких-либо других действий в отношении меня он не предпринял, но все это не на шутку напрягало, выводило из себя и местами, просто, бесило. Вот что я ему сделала? Почему должна доказывать, что я - не гусь? Вот если бы хоть какой-нибудь повод дала усомниться, тогда понимаю. Но вот так, со старта, с первого взгляда возненавидеть и обвинить в самых страшных грехах? У меня что... на лбу написано, что я нечестивый демон, или что?