Королевская шутиха

— Прошу, досточтимые лорды. Это и есть магазин ученого и книгопечатника Оливера Грина. — Затем я крикнула в сумрак типографии: — Отец! К тебе трое знатных лордов!

По полу заскрипел высокий табурет, на каких работают печатники. Отец спрыгнул и заторопился навстречу посетителям, вытирая о фартук руки. От него пахло типографской краской и разогретой бумагой.

— Добро пожаловать, уважаемые господа. Приветствую вас в моем скромном магазине.

Отец, как всегда, был в черном. Мне вдруг стало неловко за манжеты его рубашки, запачканные пятнами краски. Хорошо, что черный цвет ткани их скрывал. Я взглянула на отца глазами наших важных посетителей и увидела человека лет пятидесяти, с густыми волосами, когда-то черными, а после нашего бегства — совсем седыми. Его лицо покрывали морщины. Если бы не согбенные плечи, он был бы выше ростом.

Он кивнул мне. Я поспешно вытащила из-под прилавка три кособоких стула, однако важные посетители садиться не пожелали. Они остались стоять, оглядываясь по сторонам.

— Чем могу служить? — спросил отец.

Я вдруг увидела, что он вовсе не рад приходу таких важных персон. Наоборот, отец испугался. Он испугался всех троих: обаятельного молодого человека, господина в черном и их спутника, сияющего ослепительной белизной.

— Мы ищем Оливера Грина, книготорговца, — повторил юный лорд.

— Оливер Грин перед вами, — сказал отец, слегка поклонившись. Он волновался, отчего его испанский акцент был особенно заметен. — Я готов служить вам всем, что в моих силах. Любым способом, сообразующимся с законами и традициями страны…

— Да, да, — с непонятной мне резкостью сказал молодой человек. — Мы слышали, что вы, Оливер Грин, недавно прибыли из Испании.

Отец снова кивнул.

— Я и в самом деле сравнительно недавно прибыл в Англию, но Испанию мы покинули три года назад.

— Вы англичанин?

— Теперь англичанин, если вам угодно, — с осторожностью ответил отец.

— А ваша фамилия? Это настоящая английская фамилия?

— Прежде я звался Верде, — сказал отец, кисло улыбаясь. — Но англичанам легче и привычнее произносить Грин.

— Вы ведь христианин? Издатель книг по христианской теологии и философии?

Отец тяжело проглотил ком слюны. Можно было подумать, что его спросили о чем-то опасном.

— Да, сэр. Естественно, я — христианин.

— Реформированный или придерживающийся старой традиции? — совсем тихо спросил молодой человек.

Мой отец не понимал, какой именно ответ они хотят услышать. Естественно, он не знал и о том, чем чреват его ответ. В Испании, да и не только там, ответ мог отправить отвечающего на костер, плаху, виселицу и так далее. Неужели англичане в правление молодого короля Эдуарда уподобились католикам и решили извести у себя ересь и еретиков?

— Реформированный, — ответил явно оробевший отец. — Правда, крещен я был еще в старой традиции. Но это было в Испании, а в Англии я следую законам реформированной английской церкви… Благодарение Господу за эти реформы. Я — верный служитель короля Эдуарда и хочу всего лишь заниматься изданием книг, подчиняясь королевским законам и молясь в его церкви.

Отец вспотел, что бывало с ним довольно редко. Мои ноздри уловили пронзительный запах пота. Едкий, как дым. Это был запах страха.

Я подошла к отцу и провела тыльной стороной ладони по своей щеке, словно отирая с лица сажу. Моего рта видно не было.

— Не волнуйся. Им нужны наши книги, а не мы, — тихо шепнула я по-испански.

Отец кивнул. Но мой шепот услышал и молодой человек и насторожился.

— Что сказал ваш мальчик?

— Я сказал, что вы трое — ученые, — солгала я по-английски.

— Иди внутрь, querida,[2] — быстро сказал мне отец. — Простите ребенка, досточтимые лорды. Жена у меня умерла три года назад. Это подействовало на мальчика, и он… Думаю, вы понимаете. Закрывает дверь за посетителями, и на том спасибо.

— Ребенок говорит истинную правду, — учтиво возразил человек в черном. — Мы пришли вовсе не для того, чтобы причинять вам неприятности. Вам незачем бояться нас. Мы желаем лишь посмотреть ваши книги. Я — ученый, а не инквизитор. Мне действительно хотелось всего-навсего взглянуть на вашу библиотеку.

Я не ушла внутрь, а приклеилась к дверному косяку.

— Ну, почему ты сказал «трое»? — спросил человек в черном.

Отец щелкнул пальцами, выгоняя меня из типографии, однако молодой лорд сказал:

— Погодите. Пусть мальчик ответит. Это ему не повредит. Нас всего двое. Понимаешь, мальчик? Двое. А ты скольких видишь?

Я посмотрела на молодого человека, затем на его друга. И в самом деле, их было только двое. Третий, лучезарный, словно солнце, исчез, будто никогда и не появлялся.

— Сэр, я точно видел третьего человека у вас за спиной, — сказала я тому, кто постарше. — Он был там, на улице. А здесь его нет.

— Она хоть и блаженная, но девочка добрая, — сказал отец, отчаянно выпроваживая меня из помещения.

— Постойте, — запротестовал молодой человек. — Погодите. Я думал, что это мальчик. Значит, у вас не сын, а дочь? Но почему вы тогда одеваете ее как мальчика?

— И кто же был третьим? — спросил человек в черном.

Поток вопросов всерьез насторожил моего отца.

— Досточтимые лорды, позвольте ей уйти, — взмолился он. — Она всего лишь обыкновенная девочка. Даже еще не девушка. Слабый ум. На нее очень сильно подействовала смерть матери. Позвольте, я лучше покажу вам мои книги. У меня есть и манускрипты, которые могли бы вас заинтересовать. Я их тоже с удовольствием вам покажу…

— Я не прочь на них взглянуть, — сказал человек постарше. — Но вначале я хочу поговорить с вашей дочерью. Вы позволите?

Отец уступил, не смея отказывать столь важным посетителям. Человек в черном взял меня за руку и повел на середину типографского помещения. Туда падали лучи солнца из окна, освещая мое лицо. Человек осторожно коснулся моего подбородка, повернув лицо сначала в одну, затем в другую сторону.

— Каким ты видела третьего? — тихо спросил он меня.

— Весь в белом, — едва шевеля губами, ответила я. — И светился.

— Во что он был одет?

— Я видела лишь белый плащ.

— А что у него было на голове?

— Белизна. Сверкающая белизна. Больше я ничего не видела.

— Что можешь сказать про его лицо?

— Свет мешал мне рассмотреть его лицо.

— Дитя, как ты думаешь, у него было имя?

Имени я не знала, но как только человек в черном спросил, имя само сорвалось с моих губ:

— Уриэль.

Его рука под моим подбородком замерла. Человек в черном глядел на меня так, словно я была одной из отцовских книг, и он сейчас меня читал.

— Значит, Уриэль?

— Да, сэр.

— Ты раньше слышала это имя?

— Нет, сэр.

— А ты знаешь, кто такой Уриэль?

Я покачала головой.

— Я подумала, что так зовут человека, который был с вами. Но раньше этого имени я никогда не слышала. Честное слово.

— Итак, вы утверждаете, что ваша дочь — блаженная? Как понимать ваши слова? — спросил молодой человек. — Ими вы хотели скрыть ее ясновидение?

— Она говорит, что к носу придет, — упрямо твердил отец. — Детская болтовня. Такой вот недостаток. А так девочка хорошая. Она у меня каждый день в церковь ходит. Поверьте, она никого не хотела обидеть. Просто язык без костей. Наказывать ее бесполезно. Говорю вам, дурочка.

— Но почему вы одеваете ее как мальчика? — спросил молодой человек.

Мой отец беспомощно пожал плечами.

— Досточтимые лорды, времена нынче непростые. Я вез дочь из Испании во Францию, оттуда — в Нидерланды. Наконец мы очутились в Англии. А девочке нужна мать, чтобы посоветовала и подсказала. Мне было бы проще с сыном, но Господь послал мне дочь. Она путешествовала в этой одежде. Ну, и… пока все остается так, как есть. Когда она оформится в женщину, я, конечно же, позволю ей носить платья. А сейчас… С мальчиком мне легче. Она и все мои поручения выполняет, как мальчик.

2

Дорогая (исп.).