Королевская шутиха

— А вот этого при всем желании я вам сказать не могу, — ответила я, ничуть не кривя душой. — Что нам теперь делать?

— Все склоняют меня к сдаче, — столь же искренне ответила она. — Советники, которым я привыкла доверять. Мои испанские родственники. Единственные друзья моей матери. Все они твердят: если я не сдамся, меня казнят. Я затеваю битву, обреченную на поражение. В руках герцога — громадная сила. В Лондоне. По всей стране. Даже на море. На его стороне армия и королевская гвардия. У него толпы сторонников. Он распоряжается деньгами и арсеналом. А что есть у меня? Этот замок, прилегающая деревня и кучка верных мне людей, вооруженных вилами. Я в любой момент жду, что сюда вторгнется сэр Роберт с его отрядом.

— А отсюда можно убежать? — спросила я.

Она покачала головой.

— Убежать-то можно, но недалеко, да и не так быстро, как надо бы. Если бы мне удалось добраться до испанского военного корабля… Увы, герцог предусмотрел и это. Английские военные корабли заперли водное пространство между английским и французским берегами. Как видишь, он подготовился, а меня все это застало врасплох. Я оказалась в ловушке.

Я вспомнила карту Джона Ди в кабинете герцога и значки, обозначавшие солдат и военных моряков. Значит, уже тогда отец и сын Дадли собирались поставить заслон у побережья Норфолка и закрыть принцессе Марии все пути к бегству.

— Неужели вам придется сдаться? — спросила я.

Я думала, мой вопрос ее испугает, однако щеки Марии налились румянцем. Мой вопрос она восприняла как вызов, как приглашение к азартной игре.

— Да будь я проклята, если я им уступлю! — засмеялась она, словно речь и вправду шла о карточной игре, а не о ее участи. — Всю свою жизнь я только и делала, что убегала, лгала и пряталась. Пусть хоть один раз, но я выступлю под своим знаменем. Я намерена противостоять тем, кто украл мое законное право на престол, кто попрал истинную церковь и готов отрицать самого Бога!

— Ваше… величество, — восторженно пробормотала я, чувствуя, как ее решимость передается и мне.

Мария весело улыбнулась, словно мы обсуждали с нею фасон нарядов к ближайшему маскараду.

— А почему бы нет? Почему хотя бы раз в жизни мне не выступить против них в открытом бою?

— Вы рассчитываете победить?

Она пожала плечами. Жест получился совсем испанским — так пожимала плечами моя мать и другие испанки.

— Что ты! Конечно, нет, — весело сказала она, будто радуясь своему грядущему поражению. — Но пойми меня, Ханна. Эти люди делали все, чтобы превратить меня в прах. И теперь они решили влепить мне пощечину, поставив какую-то леди Джейн впереди меня. Они уже пытались сделать то же с Елизаветой, отведя мне роль едва ли не няньки при ней. А теперь у меня появился шанс. Я не собираюсь склонять голову перед ними. Нет, лучше сражаться и погибнуть, чем ползать на коленях, умоляя о пощаде. Вот тогда у меня и впрямь не будет никаких шансов. Сейчас я не вижу лучшего выбора, чем поднять свое знамя и сражаться за трон моего отца и честь моей матери. За свое законное право на престол. Нужно позаботиться и о безопасности Елизаветы. Она не должна пострадать. Мне надо передать ей ее часть отцовского наследства. Она — моя сестра, и я несу за нее ответственность. Я написала ей, убеждая приехать сюда, где она была бы в большей безопасности. Я обещала приютить ее. По сути, я буду сражаться не только за свое право на трон, но и за ее тоже.

Короткопалые руки Марии больше напоминали руки служанки, чем королевы. Она спрятала четки в карман и решительным шагом направилась в большой зал. Там за одним столом завтракали местная знать и простолюдины. Она села во главе стола, где стоял помост, заменявший трон, и подняла руку. Все умолкли, повернув к ней головы.

— Сегодня мы выступаем из Кеннингхолла, — объявила Мария. — Мы отправимся во Фрамлингхэм. Отсюда до него всего день пути. Там я подниму свое знамя. Если мы сумеем попасть туда раньше сэра Роберта и его людей, стены тамошней крепости позволят нам выдержать осаду. Возможно, не один месяц. Оттуда я поведу свою битву за трон. Я буду собирать армию.

Люди удивленно и одобрительно зашептались.

— Доверьтесь мне! — убеждала их Мария. — Я вас не подведу. Я — ваша законная королева. Вы увидите меня на троне. Я запомню всех, кого вижу здесь. И не только запомню. Вы будете многократно вознаграждены за то, что выполняете свой долг перед настоящей королевой Англии.

Послышался негромкий гул. Честно говоря, я не знала, что подействовало на собравшихся больше — сытный завтрак или слова Марии. Но ее смелость почему-то вызвала у меня дрожь в коленях. Принцесса встала и пошла к выходу. Я на нетвердых ногах забежала вперед и распахнула перед ней дверь.

— А где он сейчас? — спросила я.

Мне не требовалось пояснять, кто именно.

— К сожалению, не особо далеко отсюда, — мрачно ответила принцесса. — Как мне говорили, где-то южнее Кингс-Линна. Должно быть, что-то его задержало, а то бы он накрыл нас уже сегодня. Более точных сведений у меня нет.

— А он догадается, что мы отправились во Фрамлингхэм?

Мне снова вспомнилось то злополучное письмо к Джону Ди, где спираль слов выдавала место нашего нынешнего пребывания.

Мария поплотнее закрыла дверь, затем повернулась ко мне.

— Среди слушавших меня наверняка отыщется хотя бы один, кто тайком покинет замок и поспешит к нему с доносом. В лагере всегда есть шпион. Ты согласна, Ханна?

Мне вдруг показалось, что она заподозрила меня. У меня пересохло в горле. Наверное, я побледнела. Впрочем, все это можно было принять за естественное поведение испуганной девчонки.

— Шпион? — заплетающимся языком переспросила я и принялась тереть щеку.

Мария кивнула.

— Я никогда никому не верю до конца. Вокруг меня всегда находились чьи-то шпионы. Думаю, если бы у тебя была такая жизнь, как моя, ты бы вела себя точно так же. Стоило отцу разлучить нас с матерью, как все, кто меня окружал, начали усиленно нашептывать мне, что Анна Болейн — настоящая королева, а ее незаконнорожденная дочь — истинная наследница престола. Герцог Норфолкский орал мне в лицо, что на месте моего отца он бил бы меня головой о стену до тех пор, пока не вышиб бы все мозги. Они заставляли меня отречься от матери и отринуть мою веру. Мне угрожали смертью на эшафоте, подобно Томасу Мору и епископу Фишеру. Их обоих я знала и любила. Мне было всего двадцать, когда меня заставляли признать себя незаконнорожденной, а католическую веру назвать ересью.

А потом… в один из летних дней «настоящую королеву» Анну казнили, и мое окружение, не моргнув глазом, заговорило о королеве Джейн и ее сыне, маленьком Эдуарде. Елизавета из моего врага вдруг превратилась в «несчастную малютку», у которой не стало матери. Тогда она еще не понимала, что разделила со мной участь забытой дочери. Потом замелькала целая череда королев…

Мария почти улыбалась.

— Да. Их было трое, и каждой меня заставляли кланяться как законной королеве, и каждую я должна была называть матерью. Что за ложь! Мать у человека бывает только одна. А все эти мачехи были очень далеки от моего сердца. За долгие годы я научилась не верить словам мужчин, а слова женщин — вообще не слушать. Последней женщиной, которую я любила, была моя мать. Последним мужчиной, кому я верила, — мой отец. Но он погубил мою мать. Она умерла от горя. Я невольно спрашивала себя: стану ли я женщиной, которой можно доверять?

Она замолчала, вглядываясь в меня.

— С двадцати лет я не знала ничего, кроме страданий и унижений. И только сейчас я начинаю думать о возможности другой жизни.

Она вдруг улыбнулась.

— Ты что, Ханна? Никак я на тебя тоску нагнала? — спросила Мария, потрепав меня по щеке. — Все это было давно. Если мое приключение закончится победой, изменится и вся моя жизнь. Я восстановлю материнский трон. Я буду носить ее драгоценности. Я позабочусь о том, чтобы почитали ее память. Она будет смотреть на меня с небес и радоваться, что ее дочь восседает на троне как законная наследница власти. Я стану счастливой женщиной. Понимаешь?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.