Страница 168 из 172
Май 2001 года
Наконец-то! Почти год я провел на десятом этаже у заместителя председателя Комитета по государственному строительству Николая Ивановича Шаклеина. Кажется, во всей нашей команде, работающей над проектом закона о чрезвычайном положении, нет большей заинтересованности в принятии этого закона, нежели у меня. О его отсутствии я часто сетовал в этой книге. Я по-прежнему считаю его очень важным.
Впрочем, вся наша рабочая группа трудилась честно и продуктивно.
Это победа. Нынешний закон похож на тот, которого я столько лет добивался: в него вошли тринадцать из четырнадцати предложенных мною поправок.
Май 2001 года.
Вернулся из зарубежной командировки и буквально развел руками от удивления. Наконец принят закон «О противодействии отмыванию (легализации) преступно нажитого капитала».
Казалось бы, радуйся… Я сам, еще будучи министром внутренних дел, добивался принятия этого необходимого для России документа. И в Комитете по безопасности боролись за него не только мы, но и депутаты прошлого созыва.
В общем, говорили о нем много, но проект закона, что называется, отлеживался в самых разнообразных инстанциях. А тут сюрприз! Неожиданно и быстро приняли его в первом чтении, буквально через несколько дней — в следующем. Закон, к сожалению, получился очень слабенький. Урезан и изменен настолько, что работать должным образом не сможет.
И еще необъяснимое: закон, который столько времени старательно и заинтересованно разрабатывался в Комитете по безопасности, неожиданно передан Комитету по кредитным организациям и рынкам. Логика такого решения мне кажется ущербной: дескать, если речь идет о деньгах, значит, должен рассматривать другой, «денежный» комитет.
Июнь 2001 года.
Как депутат, избранный от сельских районов Ставрополья, я должен глубоко разбираться во всех проблемах, которые так или иначе связаны с землей, землепользованием, крестьянским трудом. Это мой долг перед страной, перед земляками, перед памятью своих родителей, чья жизнь началась и закончилась в поле.
Поэтому все, что связано с трудом аграриев — воспринимаю пристрастно, воспринимаю обостренно.
Вот уже третий думский созыв катается да никак не выкатится к простым земным людям важнейший документ — Земельный кодекс.
О купле-продаже земли может говорить лишь тот, кто относится к ней не как к кормилице, а исключительно как к товару. Уже само переназначение комитета, ответственного за подготовку проекта, говорит за себя: его забрали у аграриев и передали в Комитет по собственности.
Как и следовало ожидать, подковерные игры завершились тем, что в текст закона удалось протолкнуть ряд неконкретных положений, которые можно толковать двояко.
Но бывают и не такие горькие дни. Когда на пленарном заседании обсуждались вопросы законодательного обеспечения сельскохозяйственного производства, я тоже высказал несколько своих соображений на этот счет. Приятно, что министр сельского хозяйства сказал, что ему близки мои позиции, и даже попросил развить несколько идей, касающихся развития инициативы товаропроизводителей и социальной поддержки тружеников села.
Я даже отчасти горжусь, что заложенная в моей избирательной программе идея создания особого Земельногог или Крестьянского банка приобрела реальные очертания. Министр подтвердил, что в этом году Российскому сельскохозяйственному банку будут направлены два миллиарда рублей из бюджета. Можно сказать, конечно, и так, что этот мой успех из серии «мы пахали» (то есть не только я ратовал за такой банк), но не столь важно. Главное — крестьянский банк существует.
Июнь 2001 года.
Сегодня у меня еще один день надежды. В первом чтении вынесен на обсуждение Думы законопроект «О борьбе с коррупцией». Этот закон не просто один из многих, а узловой и, кроме того, междисциплинарный. Он свяжет воедино все уже имеющееся, нововведенные и разрозненные нормы противодействия коррупции — этой ржавчине, разъедающей страну.
Принятия этого закона лично я добивался несколько лет. Сначала как министр внутренних дел, потом как вице-премьер правительства РФ. Теперь вот — в качестве депутата Госдумы и председателя правления Всемирного антикриминального и антитеррористического форума.
Полтора года мы работали над законопроектом в Комитете по безопасности: Александр Гуров, Николай Ковалев, Алексей Александров, Асламбек Аслаханов, Аркадий Баскаев, Павел Бурдуков, Василий Волконский, Виктор Илюхин, Александр Куликов, Валерий Останин и я. Некоторые из нас писали его, быть может, как главный документ в жизни.
Коррупция слишком дорого обходится нашему государству. Ежегодные потери экономики от коррупции составляют, по некоторым оценкам, около 15 миллиардов долларов. Но еще хуже то, что в сознании общества все более укореняется стереотип, что взятка для небогатого чиновника, милиционера, врача, педагога и т. д. является некой формой восстановления социальной справедливости. Таким образом, снижается порог моральной терпимости к фактам взяточничества и поборов.
Если не бороться с этим злом, нечего и говорить о серьезных инвестициях в российскую экономику.
Значительная часть денег, выведенных из страны за последнее десятилетие, — это прямые взятки чиновникам или проценты за посредничество, величина которых еще совсем недавно открыто обсуждалась в коридорах многих государственных учреждений.
Положение осложняется тем, что низкое денежное содержание в правоохранительных органах, особенно в МВД, способствует коррумпированности и криминализации органов внутренних дел. По некоторым данным, в том числе из зарубежных источников, почти 30 процентов сотрудников милиции обеспечивают оперативное прикрытие коммерческих структур — от ларьков до банков…
Перед заседанием полушутя помолились: нам была хорошо известна незавидная судьба этого закона. Десяток его вариантов уже «вносили» и «выносили» из Думы разные инстанции. В 1993 году сначала Верховный Совет РСФСР, затем Государственная Дума РФ принимали похожие законопроекты. Но, как в хорошо закрученном политическом детективе, он всегда оказывался кому-то неугодным. Либо Совет Федерации отклонял принятый Думой закон, либо свое «нет» говорил президент уже тогда, когда закон был одобрен обеими палатами.
Последний вариант рассматривался в Думе в 1997 году. Представить, что потеряло государство только за эти четыре года законодательного благодушия, несложно.
Сегодня мы полны решимости сдвинуть дело с мертвой точки. Получится?
Июнь 2001 года.
Не получилось… Такого опустошения, такого чувства безысходности, как в тот вечер, когда был провален закон о коррупции, я давно уже не испытывал. Этот бастион страна не взяла и после девятой попытки. Причем в первом чтении законопроект недобрал всего лишь шесть голосов.
Что к этому можно добавить? Взять поименный список голосовавших и сделать тайное явным. ОВР, коммунисты и аграрии, естественно, за такой закон. ЛДПР, естественно, «против». Свое дружное «нет» сказали СПС и «Яблоко». Причем многие сделали это втихую. Кто-то воздержался, кто-то «забыл» вставить в машину для голосования свою карточку. Вот так, за один из важнейших для нашего народа закон проголосовало менее половины народных избранников.
Июль 2001 года.
Все! Сегодня у меня последний пленарный день. Не то что приближаемся к экватору, но он уже виден: на исходе половина срока моего депутатства.
Что можно сказать? Сделано меньше, чем хотелось. Работой в Думе я разочарован. Конечно же, ожидал большего. Не для себя — для своих избирателей. Честно говоря, иной раз с трудом удерживал себя, чтобы не покинуть зал заседаний. Говорятся вроде бы верные слова, а правды в них нет.
Только сознание того, что я направлен на работу в Думу своими земляками, а следовательно, не имею права на обратный ход, всегда останавливало меня.
Дума — это не компания единомышленников. Наивно думать, что каждое из пожеланий и предложений, которое представляется мне верными и правильным, тут же будут поддержано большинством нынешних моих коллег. Конечно, были и будут противники и союзники. Будут временные попутчики и те, кого можно убедить аргументами и силой убеждения.