Пока дверь закрыта

   - Послушай, Мэлон, что с тобой происходит?

   - А с чего ты взял, будто со мной что-то происходит?

   - Ты сильно изменился - стал раздражительным, нервным - назови это как хочешь!

   - А тебе не кажется, что человек имеет право некоторое время быть не в форме, без того чтобы на это тут же обратили внимание?

   Говоривший первым ничего не сказал, и только внимательно смотрел на товарища, который почувствовал себя несколько неуютно под этим взглядом.

   Два студента расположились в большой уютной комнате на втором этаже, окна которой выходили на передний двор Колледжа. Спрашивавший, его звали Джим Редфорд, и это была его комната, высокий, худой, добродушный юноша, с лицом, на котором одновременно читались лень и ум. Вид его говорил о том, что он идет по жизни легко и находит ее интересной. Второй юноша, Гарри Брэдли, был невысокого роста, крепко сбитый, с взлохмаченными волосами; таким, как правило, и давали прозвище Мэлон за некоторое сходство с этим плодом. Оба второй год учились в Магдалене, были соседями и дружили.

   К сказанному для полной ясности следует прибавить, что число студентов Колледжа на время происходящих событий, а именно начало шестидесятых годов, не было максимальным. Например, шесть комнат, выходившие на лестницу, равно как и комнаты первого этажа были сданы в аренду, свободной оставалась только одна комната, в которой и поселился Джим Редфорд. Выше, из двух мансард одна была свободна, а другую занимал Гарри Брэдли; его мансарда располагалась над незанятыми комнатами, в то время как пустующая мансарда находилась над комнатой Редфорда.

   Стоял майский солнечный день, время было за полдень; студенты пили чай в комнате Редфорда, удобно и красиво меблированной, не без некоторой роскоши.

   Так они молча пили чай, потом Брэдли сказал:

   - Да, Джим, ты прав! Нет смысла огрызаться и рычать, это глупо - я действительно чувствую себя не в своей тарелке, и это трудно объяснить - но я попробую это сделать. Яхотел рассказать и прежде, но не видел в этом особого смысла, и все же, наверное, это следовало сделать.

   Джим поерзал в кресле и взглянул на Гарри, который явно был взволнован.

   - Да ладно, старик, - сказал он, - не торопись, всему свое время.

   Но Гарри уже начал.

   - Помнишь, с месяц назад или около того, по правде сказать, это была среда, 21 апреля, когда я имел несчастье свалиться с лестницы? Я поскользнулся на узкой ступеньке наверху, сразу за углом, скатился и набил себе шишку? Я думаю, тогда все и началось; не вполне уверен, но на следующий день... - Он осекся и мрачно посмотрел на Джима. - На следующий день начались видения. Это ужасно! - продолжал он. - Я не могу нормально спать. В половине случаев я не сознаю, сплю я или нет, а видения, или что они там такое, возникают и пропадают.

   Джим наклонился вперед и сказал:

   - Да, это чертовски скверно, что ты не можешь нормально выспаться! А что это за видения, о которых ты говоришь?

   - Если бы это было так просто! - отозвался Гарри. - Они не похожи ни на что, виденное мною прежде, они смутные и нечеткие, но всегда повторяются; понимаю, это звучит глупо, но я говорю правду. Погоди немного, я соберусь с мыслями.

   Он на мгновение задумался, нахмурив брови. Затем продолжал.

   - Я вижу себя в каком-то небольшом местечке, возможно, деревне, неподалеку от моего дома - оно называется Киркби - это первое, что всегда приходит мне на ум, хотя я и затрудняюсь сказать, почему; впрочем, это не имеет никакой связи с тем, что происходит потом. И вдруг, в середине видения, - я чувствую это, - начинает что-то возникать. Я не знаю, кто это или что это, но он... или оно - проявляется, как кажется, очень осторожно, как если бы все вокруг было погружено во тьму и оно продвигалось на ощупь; оно чего-то опасается, может быть, того, что его увидят, и что-то несет. Я не могу понять, что это - все очень размыто и неясно. Что-то красное, с рисунком; это как-то очень напоминает Вергилия. Мне сложно это описать. Какой-то том или рукопись. Вероятно, это книга, и в то же время не книга. Этот предмет тяжелый, но я никак не могу понять, что это такое, поскольку человек, который несет его, не хочет, чтобы я об этом знал. Мне кажется, что ему самому неприятен этот предмет.

   Он замолчал и покачал головой. Потом сказал.

   - И вот он подбирается ко мне вплотную; он отталкивает что-то ногой, а затем кладет руки на пол, и я не понимаю, что он делает. Я не вижу его, только слышу. Проходит, кажется, целая вечность. Затем я слышу шум, странный шум, громкий, но приглушенный, поодаль - глухой звук, и, кажется, щелчок; меня охватывает ужас. Это хуже всего. Смертельный ужас. Не знаю, почему; а затем я вдруг осознаю, что человек исчез.

   Иногда в этот момент я просыпаюсь, весь в поту, меня трясет; но все бесполезно, я ничего не могу поделать; я не могу остановить это, и спустя время все повторяется. Мне никогда не удается понять, что же происходит. Я вижу странные вещи; палка или стержень - желтого цвета, яркий, но покрытый пятнами, обвитый чем-то белым, и что-то похожее на крюк, два крюка, вроде тех, на которые в кладовой подвешивают мясо, и странный звук, похожий на приглушенное царапание; это кажется бессмысленным; потом я слышу вздох; во всем этом нет никакого смысла - и меня снова охватывает ужас, но этот ужас какого-то иного рода, а еще я вижу людей, сидящих в ярко освещенной комнате вокруг стола; они обсуждают что-то чрезвычайно важное; но это происходит не всегда, - а потом все повторяется; человек, ползущий ко мне, звуки, бросающие меня в дрожь, и мягкое царапание...

   - Какое странное видение! - произнес Джим, наклонившись вперед; на его лице было написано любопытство. - И это все? То есть, я хочу спросить, и больше ничего не происходит?

   - Нет, - ответил Гарри, - больше ничего, и это самое плохое. Звучит по-дурацки, но ведь и в самом деле все происходит как-то по-дурацки; я скоро сойду с ума; ночь за ночью, все повторяется и повторяется, и я никак не могу отделаться от мысли... - Он осекся, с выражением отчаяния.

   - Отделаться от мысли?.. - спросил Джим.

   - Я имею в виду, а как вообще люди сходят с ума? - отозвался Гарри. - Постоянно думают об одном и том же, не в силах забыть или отвлечься, снова и снова - и это сверлит им мозг - о том, что их терзает и мучает. Видишь, я понимаю, что происходящее ужасно, - и я не в силах что-либо изменить! Что скажешь? Можешь ли ты помочь мне советом, я так несчастен!.. - Он неожиданно замолчал.

   - Думаю, у тебя нет желания нанести визит врачу? - спросил Джим.

   - А что толку? - откликнулся Гарри. - Никаких иных причин обратиться к нему у меня нет, а рассказать ему об этих видениях я просто не могу...

   - А днем с тобой такого не случается? - спросил Джим.

   - Никогда, - ответил Гарри. - Я не люблю оставаться один в моей комнате - ты, наверное, заметил, что я почти всегда спускаюсь сюда. Я чувствую в своей комнате что-то плохое, и в то же время чувствую, что это плохое мне ничем не угрожает; ощущение такое, будто я встал на пути чего-то, что должно было произойти, и помешал этому.

   - А ты не хотел бы взять отпуск и на некоторое время съездить к домашним? - спросил Джим. - Мне кажется, это могло бы помочь.

   - Нет, - сказал Гарри. - Сейчас - нет; мой дом далеко, а экзамены на носу. Так что я вынужден оставаться здесь.

   Джим ненадолго задумался. Затем предложил:

   - А как ты отнесешься к тому, чтобы просто сменить комнату? Мне кажется, это можно было бы провернуть без всяких хлопот. Почему бы тебе не перебраться в пустующую мансарду? А оправдаться перед Купером труда не составит. Его, кроме арендной платы, ничего не волнует. Если же ты поселишься у меня прямо над головой, то в случае чего сможешь просто стукнуть в пол, - и я поднимусь. Мне и в самом деле кажется, что это было бы лучшим выходом из положения.