Котуйская история

После отбытия пяти суток, Леха стал ощущать, что дыхание его затруднилось, он тяжело набирал в грудь воздух, как будто на нее положили штангу. Что-то мешало внутри, давило. Но он упорно боролся: отжимался от пола на кулаках, приседал, прыгал, размахивал руками. В один прекрасный день дверь открылась и на удивление окоченевшего от холода Лехи, вошел Заха. Дверь захлопнулась.

- Что сынок, заскучал ты здесь, ну, ничего, теперь вдвоем будем свой срок коротать.

Старого вора трудно было удивить видом измученного парня, он на своем веку и не такое видел.

- Ну - ка, раздевайся до трусов.

Леха дрожащими руками и стуча зубами, сбросил куртку и брюки. Горец Заха принялся растирать его тело: сначала аккуратно, чтобы не повредить холодную кожу, затем его движения стали энергичными, и Леха почувствовал, как кровь заструилась по жилам. Правда, болезненными были первые ощущения, но массаж сделал свое дело, он почувствовал себя лучше.

На следующий день, Заха потребовал от ментов врача, опять пришел Шакал и ехидно улыбаясь, спросил в чуть, приоткрытую кормушку:

- Что болит?

- У меня голова, - ответил Заха, - а у парня, похоже, скоро разовьется пневмония.

- Голова не ж..., завяжи, да лежи,- с издевкой ответил Шакал,- а корешок твой здоровый, как бык, посмотри, ишь, как раскраснелся... Лешка не вытерпел и плюнул в приоткрытую кормушку. Капитан быстро ее прикрыл и засмеялся:

- Не плюй в колодец, пригодится - воды напиться. Ты у меня еще в ногах будешь ползать и просить, чтобы я тебя в другую хату пересадил.

- Я быстрее завалю тебя козла, чем попрошу пощады. - Леха вдруг вспомнил слова Слепого и, рассмеявшись, добавил, - не дождетесь мусора, много чести для вас, если я начну пощады просить...

За угрозу, Лехе и за одно и старому Захе, продлили срок пребывания в ШИЗО. Началась борьба со смертью за выживание. Одно дело, когда она приходит естественно, не подключая к своему процессу людей, а другое, когда вот такие - подобия людишек, как Шакал, превращают жизнь человека в муки и постепенно забирают ее против его воли. Но они жили назло и зависть палачам, в день, по несколько раз растирая свои тела. У Лехи руки еще крепкие, молодые, а у старого горца они худые и немощные. Стирая кожу на руках до крови, Заха вытягивал Леху из цепких лап смерти, но с каждым разом убеждаясь, что парень тает на глазах. Они уже потеряли счет суткам, сколько просидели, как вдруг дверь открылась, и на пороге перед доходягами, предстал майор Шахов. Кум посмотрел на них холодным взглядом и сказал:

- Борисов, срок твоего наказания истек, а ты Заха еще посиди, у тебя сутки заканчиваются через три дня.

Лешка молча обнял Заху за плечи и тихо прохрипел:

- Закрой двери начальник, с другой стороны.

Опер со злостью хлопнул дверью и, постояв с минуту, открыл ее снова.

- Выходи... - Он специально выдержал паузу,- Оба выходите.

Поддерживая друг друга, заключенные побрели по коридору к выходу.

Лешка Змей выдержал бой с ментами. Он накинул сначала телогрейку на старого Заху, затем себе на плечи, и переступил порог изолятора. Зажмурился от яркого света, постоял и, помогая спуститься с крыльца Захе, повел его в отряд. Тут же подскочили парни и обоих повели сначала в баню, а потом их ждал жарко натопленный барак, по - зэковски, скромно, накрытый стол: с горячим чифиром с нажаренной картошкой и долгожданные, теплые постели.

А дальше Леху ждал неописуемый праздник, завхоз протянул ему стопку писем. Накопилось столько, что у Лешки сердце зашлось от радости. От мамы три письма и целая кипа от любимой Галинки. Он читал их взахлеб, по нескольку раз перечитывая одни и те же строки. Его сердце, озлобленное на ментов, по мере чтения, заполняла любовь. Да, она по-прежнему его любит и ждет, и даже считает годы, месяцы и дни и в конце каждого письма стоял оттиск ее губ, накрашенных яркой помадой.

Леха глубоко вздохнул, не смотря на боли в груди и понял, как прекрасна жизнь, во всех ее прелестях и невзгодах. Не было бы несчастья, не озарила бы его настоящая улыбка фортуны.

- Леха, вставай,- тряс его за плечо зэк из соседнего отряда, - как ты, идти можешь?

- Змей протер глаза, глянул на большие часы, висевшие на стене и, поморщившись, сел.

- Куда идти?

- "Маэстро" тебя зовет, базар есть.

Леху еще вчера известили, что из Средней Азии с Карагандинского лагеря, этапом на север пригнали авторитетного вора. Они с Захой обязаны ему своими жизнями - это он с ходу навел порядок в зоне среди мужиков, блатных и бандюков. Долго он налаживал с местными ментами мосты, пока хозяин не приказал отпустить цепкие клещи с горла двух доходяг, гниющих в карцере. Шакала отправили в отпуск, на время, пока Маэстро находится в лагере, а кум Шахов, признав в очередной раз позорное отступление, вынужден был "прогнуться" под властью уступчивого начальника колонии.

Леха медленно вошел в проход, он сразу выделил среди сидящих на шконках зэков, главного, на голове у него сидела кубанка, вместо традиционной шапки-ушанки. Маэстро был спокоен, улыбчив и мягок в обращении. Поздоровавшись и познакомившись с братвой, Леха скромно присел, через двух человек от вора.

- Да, Змей, тебя словно из саркофага вынули, желтый, как мумия. Ну, ничего, недельку, две и ты снова будешь цветом, как этот чифир. - Зэки засмеялись - короче, Леха, на воле и здесь, нам удалось развести этот рамс с ментами, больше тебя ни одна гнида не тронет.

- А Шакал? Он же не простит мне, я ведь обещал его удавить.

- Какие его годы, пойдет в лес, нечаянно оступится, упадет в яму - пожег или ель ему, опять же нечаянно, на голову рухнет. Жизнь мусора тоже зависит от Всевышнего, Бог не Яшка - видит, кому тяжко.

Леха прижал руку к сердцу и, слегка наклонив голову, с благодарностью произнес:

- Маэстро...

- Ладно, Леха, не благодари, лучше спасибо братве на воле скажи, они за тебя похлопотали, а меня они подпрягли, когда узнали, что я этапом сюда иду. Живи Леха, топчи зону без напряга и гордись своей несгибаемой натурой, я слышал, от Шакала еще не один просто так не срывался.

Вскоре Маэстро, как и планировалось, этапировали в другую область, а лесная зона зажила своей жизнью, претворяя наказы вора в жизнь: учитесь, приглядывайте, держите "черную" масть крепко, чтобы не пришлось снова засылать сюда маститых авторитетов для наведения порядка.

Галина, как только получила письмо от любимого Лешки и, знав его точный адрес, принялась за письма. Она писала каждый день, разговаривая с его образом часами, молча возводила глаза к потолку и мечтала: "Если бы мне дали с ним свидание. Я поеду к нему сразу же и мы распишемся. Ах, Леша, Леша, чуть-чуть нам с тобой не хватило времени до нашей свадьбы. Как же до тебя добраться, мой родной. Это где-то далеко, на севере. Ты пишешь, что туда даже поезда и машины не ходят. Лешенька, милый, я все равно доберусь до тебя, только ты живи, только ты жди меня, я к тебе приеду".

На дальнее путешествие у Галины припасены деньги. Тех, что она зарабатывала у матери в цветочном магазине, конечно бы не хватило. Совсем недавно, она рылась в своих вещах и увидела Лешин блокнот, в нем она обнаружила несколько номеров телефонов. Она решилась и позвонила, трубку поднял парень.

- Скажите, пожалуйста, вы к Алексею Борисову имеете какое-то отношение - это говорит его невеста.

- Ты Галя?

- А Вы меня знаете?

- От Лехи наслышан. Ты где пропала, Галя, мы тебя вообще-то обыскались. Меня Иваном зовут.

- Я...? Я на месте, живу на прежней квартире.

- Галь, это не телефонный базар, скажи куда подъехать, тут Леха тебе кое - чего оставил, передать бы надо.

Они встретились - это были Лешкины друзья по прежней "работе".

- Возьми, здесь деньги.

- Зачем, не надо, у меня есть.

- Да не скромничай ты, это Лехины деньги. И еще, поедешь в банк, откроешь на себя счет, будешь Лехину долю с общака получать - это его решение. И не возражай, ты что, наших законов не знаешь: если кто из братвы попадает на нары и, не запятнав себя позором, получает помощь. Мы Лехину мать нашли, и ей тоже помогли.