Котуйская история

Когда вертолет закружился над посадочным местом, прозвучала команда начальника конвоя:

- Всем приготовиться к высадке. Идти строго по двое, шаг влево, шаг вправо, расцениваю, как попытку к бегству. Конвой стреляет без предупреждения.

Вертолет плавно опустился на площадку недалеко от поселка, видимо там проживали обслуживающие зону, военные и гражданские лица. Забросив мешки за плечи, зэки поплелись за идущими впереди солдатами, по бокам и сзади пристроились еще несколько вооруженных человек, направленных для усиления конвоя из охранного гарнизона. Вскоре, за стеной елей, сосен и кедров, показались стройные ряды колючей проволоки, по углам периметра располагались смотровые вышки, на которых прогуливались солдаты с автоматами. Разделял свободу и две запретные полосы сплошной, двухметровый, деревянный забор, окрашенный известью. Подошли в вахте, справа от которой расположились двухстворчатые ворота. Одна половина ворот открылась, и этап зэков завели в превратный участок между запретками. Конвой передал заключенных лагерной охране и всех повели в крайнему бараку - это была карантинка. Пока шли, Леха насчитал в зоне шесть бараков, разделенных на две части, по всей видимости в лагере было десять отрядов. Недалеко располагались столовая, баня и что-то вроде небольшой кочегарки.

Пока находились в карантине, этапников помыли, постригли наголо, проверили на отсутствие вшей и обработали в прожарке все вещи. Подходили заключенные, интересовались, откуда прибыл этап, кто такие, есть ли среди прибывших земляки.

По сравнению с "Единичкой", в эти края зима приходит рано, Котуй уже в конце сентября затягивает льдом до самого июня, а земля покрывается толстым слоем снега.

В каждом бараке топилась отдельная печь, поддерживали огонь дежурные, или свободные от работы зэки. Маленькая кочегарка в зоне в основном обогревала вахту, баню, санчасть, небольшой клуб и хозяйские помещения. В нескольких километрах от лагеря, чуть вверх по Котую, располагались лесные участки, куда свозили неисчислимые, на взгляд зэков, стволы елей, сосен, лиственниц, за редкостью кедров. Лесоповал - основная работа четырехсот осужденных, которых по утрам выводили на лесоразработки, а вечером опять строем доставляли пешком в лагерь. Остальные зэки обслуживали зону или числились в расконвойке, работая в вольном поселке в конторе. Летом, когда Котуй с грохотом освобождался ото льда, начинался сплав леса по воде, его вылавливали ниже по реке и доставляли на открытые складские площадки.

Начальник лесной зоны - подполковник Семен Владимирович Морозов, в большей мере был занят выполнением плана по лесозаготовкам, так как управление Краслага постоянно наращивало нормы выработки, и для начальника была поставлена главная задача: обеспечивание здоровой рабсилой лесной "командировки". Его заместитель по оперативной работе - майор Шахов Юрий Борисович и начальник режимной части - капитан Живцов, осуществляли в лагере порядок и следили за криминальной обстановкой в зоне. Не редко между службами производства и режима возникали прения. Хозяин зоны давил на то, чтобы авторитетных зэков не трогали оперативно - режимная части, его в большей степени интересовало выполнение нормы выработки. Опер - по другому кум зоны, имел иную точку зрения, он знал, что отбывающие на зоне старый вор - отрицала "Заха" и другие уголовные авторитеты, держат порядок среди мужиков и блатных за счет распоряжения хозяина. Совсем недавно, произошла небольшая забастовка или правильно назвать - неповиновение заключенных администрации зоны. Работяги отказались выходить на работу, потому - что майор Шахов в целях оперативной обстановки, закрыл Заху в изоляторе. Морозов, после высказанного недовольства зэков, отменил постановление опера и своим приказом выпустил вора в зону. Вот так закончилась маленькая "война" в пользу блатных зоны, ведь по определению она считалась "Черной", где блатная масть держала порядок среди зэков. Не получилось у Шахова и Живцова на этот раз затянуть лагерь в красную пучину ментовского беспредела.

Леха еще не знал, что представляет собой капитан Живцов, он только услышал, как за глаза зэки называют его "Шакалом", уничтожившего в прошлом в этой зоне не один десяток, настроенных отрицательно к ментам - зэков.

Леха-Змей слышал о лагерном телефоне, но не знал, насколько быстро он работает между периферийными лагерями. Как только он вышел из карантинки и по распределению попал в седьмой отряд, его пригласил старый зэк - Заха на разговор. Присели возле костерка, разведенного рядом с бараком. Молодой парнишка, сопровождающий Заху, тут же зачерпнул алюминиевой кружкой снег, поставил ее между двух кирпичей, чтобы сварить чай и отошел в сторонку.

- Сынок, малява на тебя пришла, аж с самой Москвы. Знаешь Отари?

- Квантришвили?

- Верно. Просит он за тебя. Говорят твою бригаду положили, ты один выбрался с того света. Повел ты себя достойно, не потащил с собой никого из братвы.

- Интересно, а как братва узнала, что я сейчас нахожусь в зоне "У черта на куличках"?

- Сорока на хвосте принесла,- улыбнулся старый вор. - Расклад такой: зона наша "черная", как ты уже увидел, правит здесь братва, но по идущим слухам управление Краслага готовит ломку авторитетам именно в таких, лесных зонах. Кумовья пока слушают хозяина, но не факт, что эта лояльность долго продержится. Я вот почему начал: на тебя мусора повесили два трупа, зэк, убивший ментов на воле, для них злейший враг. Ни сегодня, завтра, тебя главный кум зоны потянет к себе и если он на тебя ополчится, то твоей душой займется "Шакал" - эта мразь, начальник режимной части, дай ему волю, он нашего брата сгноит в БУРе.

- Я выстою.

- Похвально, но ничего ты сынок не понял, им нужно, чтобы ты расплатился своей жизнью за двух погибших ментов. Ты сидел хоть раз в трюме?

- На "Единичке" четырнадцать суток.

- Так вот, считай, что ты там загорал на Черноморском курорте. Из стен нашего изолятора уже не одного доходягу вынесли вперед ногами. Месяц и зэка выигрывает "Тэ-Бэ-Цэ" (туберкулез легких), как в лотерею, через три месяца легкие начинают вылетать с плевками и выносят бедолагу на местный погост. Так что сынок, давай - ка хапнем чифирку и будем продолжать жизнь, может, обойдет тебя нелегкая стороной.

Вечером Леха увидел, как в зону по пятеркам заводят работяг. Шел съем с работы. Пожилой старшина зачитывал по карточкам:

- Рюмин.

- Здесь.

- Имя, Отечество, - говорил старшина вместо отчества.

- Сергей Иванович.

- Востриков.

- Юрий Степанович.

Отужинав в столовой, зэки разбрелись по отрядам. Заха пригласил Леху в соседний барак к своим кентам. Пройдя за порог, Змей услышал в левой секции, как под гитару кто-то пел старую, каторжанскую песню:

Каюры, малицы, оленьи тарбаза

И серой мглой укутан крайний север,

Пришейте на спину бубнового туза

Его в тайге застрелит пьяный егерь...

С правой секции мелочно звучал другой голос, исполняя уже знакомую всем песню лесорубов:

Остановлюсь у комля (нижняя часть ствола дерева) я, слегка передохнуть

В глазах мелькают бабочки, ох, как бы сачкануть,

Сачка (отлынивающий от работы) заметит вовремя и бригадир простит

И как бы - то, по - дружески, со мною погрустит.

Мужики и парни весело подхватывали хором припев:

Ель, ель, ель,

Кругом сплошная ель,

В разрезе ты на тридцать семь

На пятьдесят комель...

Прошли в самый дальний угол секции, Заха представил Леху и все до одного, при знакомстве подавали руку, при этом привставали со шконок. Чувствовалась братская атмосфера. Один из зэков открыл форточку, а остальные по очереди покуривали "косячок" и выпускали струйки дыма на чистый воздух. Леха тоже "пыхнул" несколько раз и повеселел. Потом был разговор за чифиром, воспоминания, а затем Заха привел Змея в родной отряд и, указав ему на спальное место, сказал: