Смерть ростовщика

– Самому мне никогда не доводилось покупать худжры, – объяснил он. – У меня отроду не было и нет наличных денег. Но у меня есть две-три худжры, которые достались мне в наследство от покойного отца.

Подчеркнув таким образом еще раз, что у него нет наличных денег, Кори Ишкамба, немного помолчав, спросил:

– Что же, нашли вы себе худжру или до сих пор все без пристанища?

– Нет, еще не нашел!

– А если найдете, то будете там каждый день варить плов? – снова спросил он.

У меня промелькнула мысль, что Кори спрашивает об этом потому, что может предложить мне лишь худжру без очага и дымохода. Поэтому я ответил так:

– Меня бы устроило жилье не только без дымохода, но и без очага, потому что я могу вообще обходиться без плова.

– А в моей худжре как раз есть очаг, который требует, чтобы на нем ежедневно готовился хороший жирный плов с мясом на двоих, – сказал он шутливо, но тут же серьезно добавил: – У меня есть две худжры, которые я сдал ученикам медресе при условии, что каждой из них раз в день будет готовить плов на двоих: один варит утром, часов в одиннадцать, а другой – к вечеру, перед второй молитвой, и я ежедневно хожу к ним есть.

– Как! Вы можете есть плов два раза в день? – прервал я его вопросом.

– О, была бы только возможность, я и четыре и пять раз в день могу поесть плова! – Глаза Кори Ишкамбы загорелись алчным огоньком. – Один из этих учеников, как мы договорились, добросовестно, каждый день точно в положенное время готовит плов, а другой хитрит: случается, убегает, скрывается от меня. А на второй день, когда я припру его к стенке, находит объяснения: то денег не оказалось, то в гостях был. Но ведь в делах подобные объяснения медного гроша не стоят! В прошлом году он под таким предлогом четыре раза не приготовил плова!

Замолчав, Кори Ишкамба снова стал ковырять в зубах своей острой зубочисткой, но между зубами остатков пищи уже не было, и он вытащил зубочистку окровавленной.

– Сейчас я как раз ел плов у этого «обманщика», – оказал Кори Ишкамба, – вчера он сбежал, а сегодня приготовил плов, но мяса и сала в нем было маловато. Я его предупредил: если и дальше будет поступать так, я выгоню его из худжры... Возьметесь угощать меня каждый день пловом? Тогда я отберу худжру у этого ученика, хоть он старый мой знакомый. Ну, что скажете?

Я счел для себя унизительным объяснять этому скряге, что я беден и деньги у меня появляются не часто – ведь известно, что в глазах богачей бедняки являются самыми ничтожными и презренными людьми. Поэтому, не желая раскрывать ему своего истинного положения, я придумал отговорку:

– Вчера один человек обещал даром уступить мне на время свою худжру. Если он не сможет этого сделать, тогда, возможно, сниму вашу. Каждый день варить плов и угощать одного человека нетрудно, но еще лучше, если найдется худжра, за которую не надо платить.

– Разумеется, каждый прежде всего думает о своей выгоде, – согласился Кори Ишкамба и добавил: – Хорошо, если вам или кому-нибудь из ваших знакомых понадобится келья, я всегда могу предоставить ее на условиях, о которых уже говорил. Тому, кто будет честно соблюдать уговор, не только келью сдам, молиться за того буду. Я человек бедный, и приходится добывать себе еду таким вот образом. Да, да, я не богач, как думают обо мне люди!

С этой беседы началось мое знакомство с Кори Ишкамбой. С той поры каждый раз, как мы встречались на улице, он опрашивал меня, нашел ли я жилье. Узнав, что себе я уже раздобыл худжру, он спрашивал, не нужна ли худжра кому-нибудь из моих друзей.

Я отвечал отрицательно, и на этом наш разговор кончался. Но сколько бы раз в день ни повстречались мы с ним, его вопросы и мои ответы неизменно повторялись. Кори Ишкамба, видимо, не терял надежды найти через меня квартиранта, добросовестного и аккуратного, который ежедневно в условленное время честно «будет готовить для него плов».

VI II

По существовавшему в Бухаре обычаю, в начале солнечного года в месяце хамал [11] устраивались новогодние гулянья в эмирском саду, известном под названием Ширбадан. Помимо обычных харчевен, в которых для гуляющих продавались всевозможные готовые кушанья, открывались еще и такие, где можно было приготовить плов самим, получив за плату котел, блюдо и все необходимое.

Хозяева таких харчевен расставляли легкие шатры, устанавливали перед ними ряд очагов, и за определенную плату предоставляли желающим сварить плов котлы, блюда, припасали дров, а те приносили все необходимые продукты и готовили кушанье по своему вкусу.

Однажды, во время новогодних гуляний, решила приготовить «свой» плов и наша ученическая компания. Нарезав мясо, морковь и лук, товарищи пошли гулять, а я занялся пловом.

Когда сало прокалилось и я уже пережаривал в нем мясо и лук, внезапно появился Кори Ишкамба. После обычных вопросов, нужна ли мне худжра или нет ли ученика, который ее ищет, он поинтересовался, с кем я здесь. Я назвал имена нескольких наиболее известных товарищей.

– О, все свои! – сказал он и, отойдя от меня, зашел в соседнюю харчевню. Поскольку эти харчевни были сооружены из палаток и не имели перегородок, сидящие в одной легко могли наблюдать, что происходит в другой. Там Кори Ишкамба подсел к компании, ожидавшей плова, – плов уже был сварен, но его еще не подавали.

Между тем я засыпал в котел рис, дал ему прокипеть и, когда он впитал всю воду, накрыл котел блюдом, чтобы дать плову упреть. Вернулись мои друзья, расселись в кружок под матерчатым навесом. К этому времени в соседней компании подали плов, и все принялись за него с таким усердием, что никто ни разу не обернулся к нам. Один лишь Кори Ишкамба, отправляя в рот каждую горсть плова, кидал взгляд в нашу сторону.

Но вот доспел и наш плов. Я выложил его на блюдо, оставив немного на дне котла хозяину харчевни «за присмотр», и поставил кушанье перед друзьями.

Едва Кори Ишкамба увидел, что я понес блюдо, он тут же поднялся со своего места, затем снова нагнулся и взял в горсть остаток плова. С его пальцев еще стекал жир, когда он поспешно зашагал в нашу сторону. Без разговоров, даже не поздоровавшись, подсел к нам и первым протянул руку к блюду.

Среди нас был один юноша, сын торговца, считавшегося в Бухаре богатеем средней руки. Этот юноша, мой давний приятель, был знаком с Кори Ишкамбой и любил перекинуться с ним шуткой.

Когда Кори Ишкамба подсел к нашей компании, он ему сказал:

– Дядюшка Кори, от вас не спасешься! Куда ни пойдешь, вы тут как тут, пристанете, как ришта!

– Сынок, после жатвы я собираю колосья! Как же нам быть, беднякам, если не подбирать зерна? Пусть и нам, неимущим, достанется с гумна богачей, вроде вас, несколько колосьев, – вас не убудет!

– Когда вы угощаетесь пловом у нас дома, говорите, что едите его в счет «внуков», а что вы скажете о сегодняшнем плове?

– Это уже плов в счет «правнуков», да буду я жертвой за вас! – сказал Кори. Рот у него был набит, и разобрать слова было почти невозможно.

Больше Кори Ишкамба на произнес ни слова, не отвечал он и на вопросы. Сидел, пригнувшись к блюду, а не поднимал головы.

Растопыривая все пять пальцев, он забирал плов полной горстью, плотно его уминая, стараясь каждый раз захватить кусок мяса покрупнее. Плов под его руками исчезал с такой же быстротой, с какой в половодье река смывает свои берега. Скоро он проложил в горке риса глубокий ров. Когда он переводил дыхание, зернышки риса сыпались изо рта ему на колени, и на скатерть, и обратно в блюдо.

Увидев это, я перестал есть. Невозможно было смотреть на плов без отвращения. Да и другие протягивали руки к блюду неохотно, брали плов понемногу из-под низу, куда не попадали рисинки, падавшие изо рта Кори Ишкамбы.

Иногда плов застревал у него в глотке. Тогда он, не отнимая правой руки от блюда, хватал левой чашу с водой и. отхлебнув, проглатывал пищу.

– Ну, дядюшка Кори, вам бы не худо обзавестись для еды шомполом, – заметил я.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.