Страница 2 из 10
В результате многие замечательные произведения древнерусской литературы, имевшие мощную традицию бытования вплоть до XVII века, русская наука заново «открывала» уже в XIX веке. Некоторые имена еще раз, едва ли не заново, мы «открываем» в конце XX века. К числу таких имен относится имя Илариона.
Главное произведение Илариона – «Слово о Законе и Благодати», несомненно ему принадлежат «Молитва» и «Исповедание веры», в исследованиях специалистов высказывались предположения о том, что Иларион был автором еще ряда произведений. «Слово», или, как сам Иларион его называет, «Повесть» – первое дошедшее до нас авторское произведение древнерусской литературы. Оно представляет собой праздничную пасхальную проповедь. По всей вероятности, эта проповедь была произнесена 26 марта 1049 года, именно в этом году праздник Пасхи совпал с праздником Благовещения. Пасхальные мотивы, основные в проповеди Илариона, дополнены в ней прямым упоминанием Благовещения, и это совпадение усилило как философскую, так и историческую идею «Слова».
Основные темы обозначены в обычном для писателей той поры пространном заглавии проповеди: превосходство христианства над иудаизмом и язычеством, Благодати над Законом и «идольской лестью»; победа и распространение живительного христианского учения среди «новых» народов, бывших язычников, прежде всего – в народе русском; похвала князю Владимиру Крестителю и сыну его Ярославу Мудрому, прославление рода славных князей киевских, Руси и стольного города Киева.
«Слово» обращено к собору единоверных, к тем, кто «преизлиха (преизобильно) насытился сладостью книжной». Проповедник не дерзает возвыситься над ними, но зовет к единомыслию. Единомышленником его был князь, о котором в «Повести временных лет» говорится: «любил Ярослав церковные уставы… и книги любил, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением Божественным… Велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь реки, напояющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания». Во времена Ярослава и Илариона книги – это прежде всего Библия, книги Ветхого и Нового Заветов, иные богослужебные книги.
Глубине книжных познаний князя и его окружения вполне соответствует и сама проповедь Илариона, демонстрирующего блестящее знание Ветхого и Нового Заветов, исторической, богословской, проповеднической литературной традиции Византии и Славии. При этом произведение Илариона построено вполне оригинально. Исследователи отмечают, что ему нет аналогий в византийской проповеднической литературе. Иларион опровергает активно внедряемую в последние годы теорию «анонимности древнерусской литературы». Эта теория явно списана с историй литератур западноевропейских: французская, немецкая, английская литературы действительно начинались с записей и обработки произведений устного народного творчества. Только в том случае, когда нашу литературу начинают со «Слова о полку Игореве», она может быть подогнана, да и то с трудом, под европейский шаблон «анонимности». Если же все-таки начинать с начала, то нельзя не увидеть замечательное авторское сочинение, созданное на полтора столетия раньше героической поэмы неизвестного автора.
Произведение Илариона – церковная проповедь, но вместе с тем это не отвлеченное мудрствование далекого от жизни книжника и богослова. Это взволнованная речь высокообразованного и нравственного политика. На содержание, логику доказательств и всю систему образов оказывают влияние время и место ее произнесения. Время и место конкретны.
Философская тема проповеди решена с использованием сопоставления ветхозаветных образов Агари и Сарры, Измаила и Исаака. В славянской проповеднической традиции этот мотив представлен уже в «Речи» Философа, вошедшей в «Повесть временных лет» под 986 годом и составившей важнейшую часть рассказа о выборе веры Владимиром. Существует предположение, и весьма основательное, о принадлежности «Речи» Константину Философу, тогда она может быть датирована 860 годом. Иларион блестяще разворачивает сопоставление свободной Сарры с сыном ее Исааком и рабыни Агари с ее сыном Измаилом, вводя в него антитезу иудаизм – христианство, Закон – Благодать.
Антитеза рабского Закона и свободной Благодати предстает у Илариона в предопределении, в образном осмыслении, и в реальной истории. Старший брат Измаил, сын рабыни, обижает истинного наследника Авраама, сына свободной, и за это отогнана была Агарь, рабыня, вместе с сыном ее Измаилом: «не может наследовать сын рабыни, лишь сын свободной». Закон дан Моисеем избранному народу «на предуготовление истине и Благодати»; Благодать, то есть Христос, таится до времени: прежде приходит Закон, потом – Благодать. И это проповедник подтверждает, то есть это дано в предопределении: Иаков благословил старшего своего внука Манассию левой рукой, а младшего Ефрема – правой, и брат меньший больше старшего стал. Так же иудейский Закон, хотя и прежде стал, но «вознесся в малом и отошел», а вера христианская, после придя, «первейшей стала и распространилась на множество языков».
Идеологически Закону противостоит Вера и вместе с нею Правда. Отсюда и в светском законодательстве Правда Русская пришла на смену дохристианскому Закону Русскому, ведь Правда – «суд справедливый», «суд правый» (правосудие), истинный, «прямой»: исконное значение слов правый и править – «прямой» и «прямить, делать прямым». Все это отложилось в языке, в многочисленных книжно-литературных и народно-разговорных фразеологизмах и терминах: правда – истина, править службу, правое дело и др., богатейший материал собран в статье правый Словаря В. И. Даля.
В чем, по Илариону, состоит философия священной истории? Старейшины Иерусалима «радели о земном», заняты были самоутверждением, или «оправданием», по традиционной терминологии Православия. А оно «скупо от зависти», не простирается на другие народы. В самом Иерусалиме, где жили вместе и иудеи и христиане, «крещение благодатное терпело обиды от обрезания законного»; «даже не принимала в Иерусалиме христианская церковь епископа не обрезанного, потому что старейшины были из обрезанных». Подобно Измаилу, что обижал Исаака, иудеи творили насилие над христианами, «рожденные в рабстве – над сынами свободными», было между ними много распрей и ссор. Пленение Иерусалима римлянами и рассеяние иудеев стало заслуженной карой за неприятие учения Христа, Благодати: «да не вкупе злое пребывает».
Нравственное величие Христа, Благодати, раскрыто в наиболее поэтических строках «Слова» – повествовании о Богочеловеке, явившемся людям не привидением, но Богом и человеком одновременно. Земной жизни Христа посвящает Иларион истинную поэму, в нашем тексте – с 241‑й строки по 300-ю. Исследователи видят в этом отрывке точное воспроизведение росписей Софии Киевской, храма, в котором и звучала проповедь. И трудно сомневаться в этом, настолько картинно, сказали бы мы, живописует проповедник. Место, повторю, и время Илариона конкретны. Философия для Илариона – мудрость, проявившаяся в жизни во всей ее совокупности.
А «ветхое», то есть «старое» иудейство киевскому священнику известно не только по историческим сочинениям об иудейской войне и пленении Иерусалима (капитальный труд Иосифа Флавия в славянском переводе появился именно в XI веке). В памяти киевлян, потомков поднепровских полян, живы еще воспоминания об ужасах хазарского ига. С господством иудеев-хазар, с тяжкой данью и разорительными для Руси набегами покончил отец Владимира князь Святослав: «и Закона озеро пересохло, евангельский же источник наводнился». Это историческое совпадение – разгром Хазарского каганата и скорое вслед за этим принятие Русью христианства для Илариона глубоко символично: «Не вливают ведь, по слову Господню, вина нового учения благодетельного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе». Хазарский титул каган – «государь, правитель» по праву переходит к киевскому князю.