Страница 10 из 27
Приходил вечером, оставался до утра. Иногда мы просто спали, укрывшись одеялом с головами. Иногда ночи превращались в сладкие, тягучие кисели, и в них застывали наши крики и стоны. Даниил умел желать меня по-разному: бывал упоительно нежен, страстен, жаден, безумен. Порой пил меня и не напивался, укрепляясь в праве обладать и властвовать. Не знаю, как называют это сексологи и психотерапевты, но наша тяга друг к другу была больной. Болезненной. Мне нравилось всё, что он делал: когда кусал до синяков, влажно зацеловывал или зализывал с головы до пят. Нравилось смотреть в горящие глаза – дикие, бесконечно дикие. Любила ловить на себе его собственнический взгляд - упивалась этой своеобразной властью.
Поступила в университет, но учеба уже не так захватывала. Все прелести студенчества: тусовки, голодные будни, когда одна булка на троих; прогулянные, прокуренные на улице пары, сборы, поездки в горы, на край света, бесконечное общение – прошли мимо меня.
Я закупорилась в собственном мирке, схоронилась в мнимой зоне комфорта, не пускала туда никого постороннего. Не завела друзей, сторонилась людишек, потому как они казались мне напрочь ущербными.
Даниил заменял всех.
Помогал учиться, приглашал на свидания: куда только мне вздумывалось, проводил со мной всё свободное время.
Нет, он не любил. Просто брал - отчего не взять, если само в руки плывет. От макушки до кончиков пальцев на ногах, я была его – по праву, по закону.
А кроме меня у Даниила имелось еще с десяток любовниц. Он не особенно скрывал это – не считал нужным.
А я – сгорала. Несмотря на злую, жгучую ревность, боль, влюблялась глубже, сильнее.
Меня переполняла неуемная жажда быть незаменимой, желанной, и только что из юбки не выпрыгивала, стараясь Даниле угодить. Звонила ему, интересовалась делами, готовила ужины и всяческие сюрпризы. Романтическая чепуха так и пёрла – все идеи, так или иначе, превращались в ласки и любовные игрища. Я научилась делать массаж и стриптиз (спасибо интернету), всему остальному, что полагалось уметь девушке сексуально продвинутой, отчим научил сам. Он вообще был отличным учителем, а еще благодарным мужчиной, поскольку всячески поощрял мои подвиги – хвалил, делал шикарные подарки.
Но, не любил.
Даниил давно перестал быть тем отстраненным, чужим человеком, каким знала его в отрочестве. Он познакомил меня с другой, откровенной стороной – показал, как умеет нашептывать сладкие слова, пока покрывает поцелуями грудь и руки. Приоткрыл завесу своей личности – я знала, какой он целиком: как злится, ревнует, переживает. Почувствовала, каким нежным он может быть, как умело ласкает, и как глубока бездна в его глазах, когда мое тело выгибается навстречу.
Но, полюбить, как я хотела – не смог.
Женщина всегда чувствует – любят ли ее, ценят ли, дорожат. Кожей, шестым чувством, интуицией.
Я ощущала интерес со стороны Даниила, желание, бесконечную тягу.
И однажды, сидя в той роковой беседке, где мать родную прокляла, поняла, что перегорела.
Между нами не случилось ничего ужасного, переворачивающего сознание. Наоборот, все своим чередом шло, текло неторопливо: учебные будни сменялись страстными ночами, в выходные отдыхалось весело и беззаботно.
Просто я устала отдавать, дарить себя – без остатка.
Устроившись на мягкой подушке, что принесла с собой, закуталась в плед, и, подмяв под себя ноги, дрожала. Уходить с улицы не хотелось, хотя снег повалил большими хлопьями, да и подмораживать стало ощутимо. Думала. Вспоминала детство куцее, потерю отца, бунты никому не интересные, любовь роковую, смерть матери. Так выходило, что ничего по-настоящему хорошего со мной не случалось. И пусть Вселенная не обязана была крутиться исключительно вокруг моей персоны, счастья хотелось до одури. Такого светлого, чистого счастья, чтобы кричать от него громко, не в силах умолкнуть.
Вместо этого в восемнадцать лет чувствовала себя древней старухой. Опустошенной, неудовлетворенной. Несчастной.
Мне было мало, того, что имела. Мало Данила, который был моим только на треть. Хотелось бесконечно большего – его всего, до каждой клетки, навечно.
Повлиять на ситуацию не могла никак: насильно не привяжешь, не увлечешь. Протестовать и закатывать отвратительные сцены, было не в моем характере: после глупого, бесполезного подросткового бунта зареклась. Поэтому, молчала, ни словом не обмолвившись, что больно. Думаю, такой разумный мужчина, как Даниил, вполне это осознавал.
Сидя тогда в беседке, коченея на морозном ветру, смогла найти единственный выход. Пусть я была глупенькой студенткой-второкурсницей, без больших денег и крепких связей, но в тот зимний день твердо решила действовать.
Я подождала до лета, сдала сессию и перевелась на заочное отделение к черту на кулички. В один из понедельников, как только Данил уехал на работу, подскочила, быстро собрала сумку, завернула в тряпицу подаренные им украшения, скопленные деньги, и уехала, оставив короткую записку под магнитом на холодильнике.
Уехала, даже не подозревая, что этим поступком пробужу в отчиме азарт. Открою второе дыхание в его чувствах. Подстегну к охоте, той ее стадии, когда кот упивается видом полузадушенной мыши, толкает ее лапой, любопытствуя – жива ли?
Об этой увлекательной игре я узнала после его первого письма. И новая глава в моей жизни началась.
***
Эпизод второй.
Знакомство.
***
У меня было два выходных. Один я провела бесполезно: предаваясь воспоминаниям и меланхолии, а второй посвятила уборке съемного жилища. Да, быть одинокой – скучно, и счастьем, о котором так мечталось, даже не пахло.
На работу явилась с небольшим опозданием – на выезде из города остановил дорожный патруль. Пока общались, время утекло.
Только и сделала, что успела переодеться, когда на мобильный позвонил Максим.
- Где ты? – спросил первым делом.
Слегка гневливо.
- На второй этаж подымаюсь, кабинет готовить, - соврала.
На самом деле едва ли сделала два шага от комнаты отдыха.
- Все инструкции помнишь? – смягчился начальник.
- Так точно, товарищ генерал, - шутливо ответила я, хотя смешно не было.
Было никак.
Уже давно не случалось события, что по-настоящему смогло бы рассмешить или порадовать. Да, от затяжной депрессии стреляются, но, это был не тот случай - жить я любила.
Подготовить кабинет не успела. Когда добралась, оказалось, что Руслан Игоревич уже был на месте. Курил, расслабленно развалясь на кресле. Смотрел сквозь стекло на верхушки сосен, что янтарно позолотились близящимся закатом.
- Добрый вечер, - поздоровалась, внутренне холодея.
Что если здесь не убрано?
- Добрый, - кивнул мужчина, пока я озиралась.
На первый взгляд все оказалось в порядке – чисто, свежо. Выдохнула. Нельзя сказать, что боялась выговора или чего-то подобного (хотя в этом было мало приятного), просто не любила безответственности во всех ее проявлениях, и сейчас чувствовала себя неуютно, оттого, что из-за гаишников опоздала на работу. Впрочем, на себя злилась в равной степени – следовало выдвинуться в путь загодя.
- Есть ли пожелания? Может быть, кофе? – спросила на автопилоте, пока думала о взятках и полосатой палочке.
- Ты раздражаешь меня, - ответил Руслан Игоревич несколько неожиданно, из кресла поднимаясь.
Вот так поворот, успело мелькнуть в сознании.
- Чем?
- Говоришь, как робот – заученными фразочками, такими прилизанными, вежливыми до тошноты, - ответил гость, и мне показалось, его даже передернуло.
Налил себе воды в высокий стакан, выпил, даже не поморщившись от шипучих пузырьков.
Посмотрел на меня – в самом деле, слегка раздраженно и еще слегка лукаво. Стало быть, раздумывал, что собираюсь ответить такого интересного.
- Я на работе, - пожала в ответ плечами и улыбнулась краешком губ. – Привыкла разговаривать с гостями вежливо.
- Я хотел бы, чтобы ты разговаривала так, будто мы встретились на улице. Я – незнакомец, что подошел поболтать «ни о чем», пока ты прогуливалась по парку. Поняла? – Руслан Игоревич отставил бокал и кивнул на дверь, - идем, я пока не хочу ни есть, ни пить, а вот прогуляться – было бы весьма неплохо.