Страница 29 из 35
Фран продолжила:
– Я думала, ты такой же, как я. Я ошибалась.
– Что ты…
«Имеешь в виду» – хотел закончить Лоуренс, но не успел.
– Думаешь, ты сможешь добыть карту севера? С такой-то решимостью?
– !..
Лоуренсу показалось, что ему пронзили сердце. Фран зашагала вновь.
Его ноги отказывались двигаться, словно их пришили к земле. Он не мог даже думать. У него было чувство, что все они разыгрывают какую-то шутку, и Фран только что окатила его ледяной водой.
Почему бы не сказать просто и прямо: как далеко он готов зайти, чтобы заполучить карту северных земель? Решимость тут не имела значения.
Он хотел путешествовать с Хоро. Они дали друг другу теплое обещание – не сдаваться. Поиск костей бога-волка, поиск карты северных земель – это, конечно, не бессмыслица. То и другое по отдельности было очень важно.
Но Лоуренс прекрасно понимал, что в основе всего этого вместе лежало нечто другое. Простое, детское желание оставаться с Хоро. И выстроить на этом фундаменте можно лишь очень хлипкое здание.
Все это Лоуренс знал, но, когда ему это ткнули в лицо, все равно почувствовал себя жалким.
Он стоял столбом, пришпиленный к земле, когда Хоро взяла его за руку.
– Она сильно тебя ударила.
Лоуренс взглянул на Хоро и увидел в ее глазах почти облегчение, будто у девушки, чью шалость разоблачили.
– Но ты думаешь, она всерьез собирается продать ту старую сушеную штуку?
«Невозможно», – тут же мелькнуло в Лоуренса в голове.
Коли так, дальнейшее развитие событий было очевидно. Глаза Хоро, укоризненно глядящие на Лоуренса, говорили то же самое.
Ради беспомощных селян Хоро могла поддаваться праведному возмущению.
Но использовать Катерину во имя своих целей, после того как та умерла, всю жизнь подвергаясь гонениям селян и землевладельца, – это было немыслимо.
Сожаления, конечно, оставались. Но принять предложение Фран Лоуренс не мог. В худшем случае его просто убьют, чтобы заставить молчать.
– Надо бежать, – произнес Лоуренс, и Хоро кивнула.
Коул, до сих пор слушавший молча, подал голос:
– Мы бросим госпожу Фран?
Лоуренс и Хоро переглянулись. Фран была важна, тут спору не было.
– Когда мы окажемся в безопасном месте, мы попросим о помощи Хоро или даже Хьюга. Мы сделаем все, чтобы она спаслась. Ведь госпожа Фран нужна очень многим.
Никто не собирался позволить ей умереть бессмысленной смертью.
Но в глазах у Коула стояли слезы.
– Нет, я имею в виду… вы бросаете легенду об ангеле, за которой гоняется госпожа Фран?
Лоуренс не знал, как ответить честно. Легенда об ангеле была для Фран личной причиной прийти сюда; Лоуренса и его спутников она не касалась.
Однако он тут же поправился.
Неужели Коул не узнал все о цели Фран? Неужели она не поведала ему, почему она так решительно настроена убедить всех в святости Катерины и обмануть землевладельца?
Лоуренс собрался было объяснить, насколько неразумным риском было бы гнаться за легендой именно сейчас – но проглотил свои слова из-за книги.
Коул, едва не плача, сунул ему в руки толстый том.
– Господин Лоуренс, я знаю, что навязывался вам и госпоже Хоро, но я просто не могу бросить госпожу Фран.
С этими словами он взвалил на плечо свою суму и побежал за Фран.
Лоуренс не успел даже слова сказать.
Коул был добрым, сердобольным мальчуганом. Если он почувствовал в поиске Фран искренность, то, услышав, какие причины ею движут, он не мог не оказаться тронут. Так предположил Лоуренс.
Это его предположение тут же рассеялось, как дым.
Книга, которую Коул передал Лоуренсу, – судя по надписи на обложке, это было Священное писание.
Лицо Лоуренса застыло, но не потому, что ему в руки только что сунули святую книгу. А потому что обложка была заляпана кровавыми пятнами.
– Что это? – спросила Хоро, вернув Лоуренса в чувство.
– Похоже, Священное писание… – ответил Лоуренс и осторожно раскрыл книгу. Некоторые страницы были надорваны по краям, другие слиплись от крови. Не было бы преувеличением сказать, что книга прошла через настоящий ад войны.
Потом Лоуренс заметил несколько сложенных обрывков бумаги между страницами. Раскрыв один из них, он обнаружил короткую фразу, написанную острым почерком.
– «Достопочтенным… Кир… вай… ен»… Наемникам Киръявайнена?
На клочке бумаги, вставленном между страницами окровавленного Священного писания, было название отряда наемников. Лоуренс стряхнул сажу и вгляделся, чтобы разобрать следующие слова. Рядом с названием отряда было имя – имя того, кому предназначалось письмо.
– «Фран… Бонели».
Книга была из сумы Фран, которую таскал Коул, так что неудивительно, что в его руках оказалось нечто адресованное ей. Лоуренс снова пробормотал имя, потому что перед ним оказалось написано еще кое-что.
– «Капеллан Фран Бонели».
Прочтя эти слова, Лоуренс испытал невероятное потрясение – словно его ударили по голове железной палкой. Он принялся читать письмо, даже не слыша Хоро, пытающуюся привлечь его внимание.
Буквы местами были размыты, местами заляпаны кровью, сажей и копотью, некоторые было совершенно невозможно прочесть. Но Лоуренс разобрал, что написал это письмо кто-то из отряда Киръявайнена – причем этот кто-то был далеко от Фран. Наверху второй страницы было написано: «Помолись за людей из своей дальней дали», – а дальше странным почерком были выписаны факты.
«Десятник Мартин Гуркас, пал в битве при Лидионе».
«Преданы на равнинах Равана. Преследуемы солдатами маркиза Лиззио. Прокляты Господом. Маркитант Риета скончался от ран. Он ушел во сне, не оставив завещания».
«Сотник Хайман Россо, нашедший убежище у графа, был предан и арестован. Посажен в тюрьму, где держался достойно и не забывал тебя в своих молитвах».
И последний лист.
«В городе Милигуа епархии Накули повешен в месяц Святой Рафеты. Его последние слова к тебе были: "Я увижу ангела раньше тебя…"».
Эта страница была измята; там было написано еще, но все буквы расплылись, и разобрать что-либо было невозможно.
Лоуренс стоял в молчании. Когда он наконец раскрыл рот, из него вырвалось лишь «ах!» осознания.
Молодая, но пользующаяся доверием аристократов. Привычная к тяжелому труду. Смелая и бесстрашная, как горная разбойница. И при всем при том – изысканная и грациозная.
Серебряных дел мастер, рожденный войной, – так сказал про нее Киман. Сама Фран говорила Хьюгу, что была рабыней. И сейчас эти два значения соединились.
В отряде наемников, когда вокруг мелькали мечи и стрелы, Фран, чтобы защитить своих товарищей, поднимала щит веры против страха и отчаяния смерти.
Причина, по которой Фран гналась за легендой об ангеле, была не совсем такой, как Лоуренс думал раньше. Последняя страница была смята, буквы размыты – это могло означать лишь одно.
Дорогой друг, о котором говорила Фран, – это был тот самый сотник, которого повесили.
Он помнил легенду. Открылась дверь в небеса, и сквозь нее вознесся ангел.
Он искал в этих словах какой-то особый смысл, но нужны были лишь сами слова.
Существовало множество историй о том, как ужасна в наше время жизнь отрядов наемников. Фран пережила все это – значит, она прошла через настоящий ад. Слова «из своей дальней дали» говорили об этом.
Все было так, как сказал Хьюг. Те, кто обнажают зубы и когти, погибают первыми.
Капелланы на поле боя могут лишь молиться. А поскольку молитва не способна остановить меч, они в сражениях непосредственно не участвуют.
И поэтому Фран выжила.
– Ты.
Голос Хоро вывел Лоуренса из задумчивости, но больше она ничего не сказала.
– Прости.
Скорее всего, по его лицу Хоро поняла, что он хотел сказать дальше. Ветер дул снизу, от реки; он нес с собой снег вдоль замерзшей поверхности, потом между Лоуренсом и Хоро – и уносил его в лес.