Партизанские ночи

Для строительства этого места казни народов всей Европы немцы, помимо пленных, использовали людей, проживавших в окрестностях Освенцима. Владельцам лошадей и телег было приказано явиться к старостам. Вместо отца поехал я вместе с соседом Францишеком Дудеком.

Этот один-единственный день, проведенный на территории лагеря, врезался навсегда в мою память.

Гитлеровцы повсеместно проводили германизацию различных районов, включенных в состав «третьей империи». Формально в Силезии поляков осталось мало. Однако эти «новые граждане империи» доставляли оккупантам немало хлопот и разочарований. В немецких отчетах о них говорилось, что ряды Сопротивления постоянно пополняются.

И население Силезии, Домбровского бассейна и районов Краковского воеводства, сохраняя видимость покорности, боролось с оккупантами всеми доступными средствами. Широкое распространение получило пассивное сопротивление и промышленный саботаж. Производительность труда на предприятиях резко упала, инструменты и оборудование изнашивались гораздо быстрее, повысился расход горючего. На железной дороге возросло число столкновений поездов, вагоны с военными грузами неделями простаивали в каких-нибудь тупиках или «по ошибке» отправлялись обратно в Германию вместо того, чтобы следовать на восток.

С самых первых дней оккупации начали появляться конспиративные группы и организации различных политических направлений. Из левых организаций наиболее активными были «Кружок друзей Советского Союза» и «Общество друзей СССР», «Друзья Советского Союза» и «Революционное движение Сопротивления». Многочисленными были также группы «Серпа и молота». Помимо перечисленных, было много других, не всегда имевших названия местных левых группировок. В первые же месяцы 1940 года по инициативе Павла Деды в Хжанове была организована группа из нескольких человек, которая, сохраняя традиционные формы организации КПП, поставила перед собой задачу установить контакт со всеми бывшими активистами партии и проводить так называемый тихий саботаж на производстве. Среди членов группы были Францишек Венцлавек, Ян Дудек и Петр Хжонсцик. В том же самом году возникли и другие группы в Либёнже, Явожно, Плазе, Боленцине, Погожице, с деятельностью которых были связаны имена Томаша Барановского, Станислава Трача, Юзефа и Людвика Трыбусей, Яна Леся, Эугениуша Трепы и Эдварда Цекеры.

После роспуска КПП в 1938 году коммунистическое движение в Польше оказалось раздробленным. Это затруднило выработку единой программы борьбы с оккупантами.

В кругах бывших членов Коммунистической и Социалистической партий Польши царило убеждение, что необходимо вести борьбу с фашизмом. Призыв этот был, конечно, не нов, но новыми были условия, в которых приходилось теперь вести борьбу на польской земле.

Несмотря на то, что Красной Армии приходилось вести тяжелые оборонительные бои, мало кто верил в возможность победы Германии над СССР. Придумывались самые различные аргументы. Вспоминали о Наполеоне, об огромных просторах страны, о суровых зимах и храбрости советских солдат. Каждый придумывал себе утешения, какие только мог. Жилось тяжело. Немцы крикливо праздновали свои победы и со дня на день дожидались вестей о взятии Москвы. В те дни поляки поддерживали себя слухами, сплетнями, различными пророчествами — всем тем, что могло хоть как-нибудь утешить их, позволить забыть жестокую действительность. Но вот прошло несколько месяцев, и немецкое наступление увязло под Москвой — и люди увидели в этом новое неопровержимое доказательство своих предчувствий, что, в свою очередь, подняло новую волну оптимизма и веры в победу.

Первые месяцы 1942 года были для польских коммунистов и деятелей левых группировок поворотным моментом огромного значения. Была создана Польская рабочая партия.

Приблизительно в последних числах января в Домбровский бассейн прибыл член инициативной группы, представитель Центрального Комитета ППР Роман Слива — «Вебер», который после налаживания контактов с коммунистами, действовавшими в рамках прежних нелегальных объединений, приступил к созданию единой политической организации — Польской рабочей партии.

В состав первого окружного комитета ППР Домбровского бассейна вошли такие организаторы и активисты тайных левых организаций, как Ян Солярский, Владислав Смулка, Игнаци Каляга, Юзеф Новак, Чеслав Грущинский, Станислав Кшинувек и Антони Столярский.

В этот же период в хжановском «Фаблоке» коммунисты, пепеэсовцы, сочувствующие КПП и сторонники левых взглядов выбрали из своей среды подокружной комитет ППР, который вместе с подокругами Сосновецким, Домбровским и Стшемишинским образовали округ ППР Домбровского бассейна.

Секретарем Хжановского подокруга стал «Осет» — Францишек Венцлавек, довоенный профсоюзный деятель, а членами комитета были избраны: «Олек» — Томаш Барановский, Владислав Цыган из Бычины, «Огродник» — Ян Рейдых из Мысляховец, братья Лукасики, Стефан Бохенек из «Фаблока», Петр Хжонсцик из Плазы, Павел Деда из Косцельца и Адам Хенек из Серши.

Поздней весной 1942 года во время встречи деятелей «Кружка друзей Советского Союза» с Романом Сливой был создан также окружной комитет ППР в Бельске. Встреча происходила в лесу, в районе Старой Веси. В состав комитета были избраны «Марцин» — Юзеф Мага, «Марек» — Леон Вечорек, «Тварды» — Леон Лясек, «Слоньце» — Станислав Буляж и «Канонир» — Юзеф Клюска.

К несчастью, вскоре после этого выдающегося события в руки немецкой жандармерии попал Станислав Буляж. Он был слишком опытным подпольщиком, чтобы не понимать, насколько важно жандармам раскрыть только что созданную организацию. Возможно, он боялся пыток или считал, что не выдержит следствия. Когда немцы возили его по району, пытаясь заставить раскрыть адреса конспиративных квартир и партийных товарищей, он 24 июля на перроне Хжановского вокзала бросился под колеса подъезжающего поезда.

Весть о создании партии я встретил с огромной радостью. Эту долгожданную новость сообщил мне в июне 1942 года мой давний знакомый из Либёнжа «Макар» — Макар Юрчик. Через несколько дней, 1 июля, я вступил в члены ППР и стал солдатом Гвардии Людовой.

Уже довольно длительное время я поддерживал непосредственный контакт с Юрчиком и теперь через него получал первые задания. Я приходил, а зачастую приезжал к нему на велосипеде, под предлогом какого-нибудь мелкого ремонта. «Макар», помимо того, что трудился слесарем на «Фаблоке», подрабатывал дома ремонтом мелких хозяйственных механизмов, велосипедов, колясок и прочего. Он был старше меня на несколько лет.

Очень часто, обдумывая формы и методы борьбы с оккупантами, я подыскивал в памяти примеры, которые могли бы быть использованы в наших условиях. И неизбежно приходил к одному выводу — партизанская борьба. Это не было открытием. Призыв к организации партизанских отрядов был нам уже хорошо известен. Однако в Силезии, в состав которой входили теперь и хжановские земли, это было связано с невероятными трудностями. Где будет располагаться база отряда? Где отряд будет укрываться? Какими должны быть методы борьбы? К какой тактике должны прибегать партизаны, чтобы не оказаться полностью уничтоженными после первого же выступления? Размышления не очень помогали. Ответы на все эти вопросы могла дать только непосредственная борьба с врагом. После трех-четырех месяцев совместной работы «Макар» свел меня с «Болеком» — Станиславом Бараном, секретарем района Либёнж. Знакомы мы были давно. Теперь нас еще больше сблизила работа в рядах одной организации. Я многому научился у него за те два года.

«Болек» был опытным деятелем рабочего движения еще в междувоенный период. Несмотря на молодость, он дважды эмигрировал во Францию в поисках работы. И каждый раз его депортировали. Была установлена его принадлежность к польской секции ФКП. На родине, будучи коммунистом, он также не мог найти работу. За активную деятельность в рядах КПП «Болек» был заключен на два года в тюрьму святого Михаила в Кракове. После отбытия наказания он продолжал работу в рядах КПП. Раненный во время сентябрьской кампании, он лечился в Лодзи. Затем пробрался в Хжановский район. Он был уверен, что именно здесь найдет благоприятную почву для конспиративной работы.