Скиф

Взгляд прошелся по темному, наглухо затянутому тучами небу: если там Бог? Если есть, наверное, должен понять, что выхода у Макса не было.

– Забыли, – приказал себе, вычеркивая прошлое. Прошло.

Поправил перчатки и залез в свое авто.

Глава 3

Утром выпал снег. Скиф месил грейдерами грязь, и не замечал никого вокруг, как всегда погруженный в свои мысли.

У моста, уже знакомая собака чуть не сбила его с ног. Встала перед ним, преграждая дорогу и, виляла хвостом, заглядывая в глаза. Влад не знал, что сказать, сделать. Им овладело щемящее чувство, необычное, забытое настолько, что он не мог дать ему определение. Пес заставил его очнуться и почувствовать себя кому-то нужным. Он явно был рад встрече, и ему, в отличие от остальных, было все равно, кто он, что. Ему не нужно было доказывать свою силу, не нужно было играть роли… вертеть на пальце ключи, взятые от загнанного в сервис на аэрографию ягуара.

– Привет, – хрипло выдал парень, и смутился собственного голоса, собственных чувств.

– Макс! Ко мне! – послышался окрик за спиной, впрочем, немного ленивый. Скиф обернулся – вчерашний любопытный – высокий мужчина в теплой светлой куртке смотрел на него исподлобья и чуть похлопывал свернутым в руке поводком по ноге. Овчарка взяла старт с места и понеслась к нему. Скиф почувствовал разочарование, оно слишком больно кольнуло его. А разобраться – кто он псу? У него есть хозяин.

Парень, ссутулившись, пошел своей дорогой.

Максим же, стоял и как примороженный к месту, смотрел ему в след, не обращая внимания на заигрывания собаки, желающей еще побегать и поиграть.

Мужчине очень не нравился этот тинейджер, но еще больше не нравилось чувство, что рождал его вид – тревоги, глубокой и необъяснимой как НЛО. Все та же распахнутая куртка, тонкая футболка и волосы ежом, а снег шел не на шутку, кружил под порывами северного ветра, обжигая лицо. Мальчишка может схватить пневмонию, если будет ходить в таком виде. Что за беспечность, что за патологическое наплевательство на себя?

Да, какое тебе до него дело?! – возмутился сам на себя и потащил недовольного прерванной прогулкой Макса домой.

Привычный завтрак: омлет и чашка кофе с молоком, стакан апельсинового сока. Мужчина закурил, поглядывая в кремовую жидкость, дымок, что вился над чашкой и вновь вспомнил мальчишку, который сгорбившись загребал ботинками месиво из снега, удаляясь по улице, и полы распахнутой куртки, что превращали его в огромную черную летучую мышь. Что-то не давало Максу покоя, что-то не вязалось, не связывалось, настораживало.

Вторая встреча? Случайность?

У него уже не было неприязни к мальчишке за выкинутый дневник, он и сам закинул его в глубь ящика рабочего стола и с удовольствием забыл. А сейчас вспомнил.

Может, за ним возвращался парень?

Зачем тогда брал, выкидывал? Отдал бы хозяйке.

Наверное, его зовут Дима.

Мужчина затушил сигарету и решительно поднялся, оставив кофе недопитым, а сок нетронутым.

Стоит дочитать дневник, а потом судить. Конечно сахарная вата с перепадами в черную желчь и явное умопомешательство – не его любимый жанр литературы. Но возможно в этой мыслительной каше есть что-то, что пока ему неизвестно, есть что-то, что может оказаться важным. Может, он поторопился клеймить хозяйку дневника, и девушка действительно нуждается в серьезной помощи. А он, как этот ненормальный, просто отпнул чужую жизнь, потому что она показалась ему не такой яркой и впечатляющей, какой он нарисовал себе сначала.

Главное не забыть забрать дневник из стола. Впереди выходные, делать все равно будет нечего. Пара современных авторов боевиков подождут. По сути, их произведения не лучше записи в дневнике. Или самой жизни.

Скиф только вырулил за ограждение к техникуму, как тут же получил подножку. Но успел сгруппироваться и уже падая, зацепить напавшего сумкой. Удар в челюсть ботинком, не раздумывая и, Щеглов взвыл. Он так и остался лежать в грязи, подвывая и с ненавистью глядя на Скифа. А тот отряхнулся и, не глядя на троицу друзей Щегла, попер к входу. Правда, не сильно надеялся дойти, спиной чуя жажду рукопашной. Так и случилось.

Кнут напал первым – цепь свистнула над ухом, вводя проходящих девчонок в шок. Послышался испуганный визг и крик. Скиф успел отклониться и, подскользнувшись, уже падая, въехал ботинками в ноги Кнута. Удар Серого и пинок Одина достигли цели – Влада свернуло, на миг стало темно перед глазами, но с секундным беспамятством пришло и слепое озверение. Он вскочил легко, не чувствуя ни тела, ни боли. Удар в колено одному, в лицо другому прямо шипами на перчатках.

Его били, он бил – сколько длилась драка, кто кого – не понимал, не видел, не соображал. Кто-то оттащил его, держал, а он все скалился и пытался достать уродов. Но потихоньку очнулся, чуть успокоился и будто прозрел. Кнут и Щегол утаскивали Одина, пригрозив кулаком парню и выдав списком изысканные ругательства и грозные пророчества.

– Отвали, – стряхнул руки Кабана и Грини Скиф, оглядел куртку и сплюнул кровь в снег – порвали, суки.

Сумка?..

Маша молча протягивала ему ее и смотрела во все глаза с сочувствием.

– Пойдем ко мне. Я тут в двух шагах живу. Тебе умыться надо и…

– Выпить, – сплюнул опять парень. Привкус крови был для него, как красная тряпка для быка. И пошел, прихрамывая на выход, слабо еще соображая, куда и зачем.

Маша несмело двинулась за ним, уже жалея, что предложила помощь. Одно успокаивало, судя по тому, как шел Скиф, ему действительно нужно было внимание. За оградой он даже уцепился за прутья, чтобы устоять. Маша поддержала и тут же была резко отодвинута:

– Не вяжись, – процедил тот и пошел, шатаясь, но явно не видел куда.

В итоге, девушка почти затащила его на себе на второй этаж, помогла сесть и снять куртку. Без нее он показался ей худеньким и беззащитным. Но приложился к бутылке водки, как старый алкоголик-здоровяк.

– Вообще-то, это чтобы раны обработать, – с укором заметила Маша.

Скиф скривился, прижав руку к разбитой губе и, смерил девушку далеким от благодарности или обычной любезности взглядом.

– Уже, – заверил.

– Почему ты такой? – качнула головой.

– Какой? – прохрипел, лишившись бутылки.

– Как ерш, – смочила водкой ватный шарик и принялась промокать ранки на лице. Скиф чуть поморщился, внимательно следя за ней и словно стал нормальным, почти приятным парнем.

– Почему вы такие злые, зачем? – вздохнула.

– А ты зачем добрая?

– Разве это плохо?

– Мне нет, – пожал плечами. – А тебе еще аукнется.

Маша улыбнулась:

– Конечно. Для того добро и делают, чтобы добром возвращалось. А зло возвращается злом.

– Тебе баксами или местными тугриками за медпомощь заплатить?

Маша отодвинулась, потеряв улыбку. Подумала и предложила, решив, что обижаться на избитого и, видимо, сильно искалеченного душой мальчишку, не стоит.

– Давай дружить?

– В смысле – трахаться. Извини, куколка, сейчас не в форме, – провел по ее лицу ладонью и… получил по щеке.

Плюха была звонкой, сильной. Скифа мотнуло, перед глазами звезды замелькали. Он чуть не рухнул, теряя сознание, но испугавшаяся Маша успела подхватить, уложила на диван и сунула подушку под голову:

– Ну, почему, почему ты такой?! – воскликнула, еле сдерживая слезы.

– Что ты видишь грязь, где ее нет?! Неужели нельзя просто дружить, общаться по – человечески?! Почему обязательно трахаться?!

– Хорош верещать, – просипел Влад и, девушка стихла, сообразив, что парню и без ее нотаций плохо.

Ушла на кухню сварить кофе и достать лед. Приложила его к покалеченной скуле и губе.

Скиф смотрел на нее из – под полуопущенных век и казался не только нормальным, но и красивым. Только сейчас Маша поняла, почему девчонки засматриваются на него, интересуются им.

– Когда ты молчишь, ты очень симпатичный, – заметила тихо. ― Как киноартист или поп-звезда.